— Нет, честное слово! Я…

Раиса под собственный лепет поняла, что настало время испугаться до обморока, потому что она полностью утратила контроль над ситуацией и ведет себя глупо, повинуясь лишь желанию убраться отсюда подальше и побыстрей.

— Сядь пока, — негромко приказал Сергей. Во взгляде его по-прежнему сквозило сожаление.

Он жалел ее, понимая, КАК должен теперь поступить?!.. Мамочки, да что же это такое?

— Сережа, мне нужно уйти, — сказала Раиса деревянным голосом.

— Куда же ты пойдешь?

— Я пойду в…

— Да нет, — перебил он ее, — нельзя тебе уходить.

— Но почему? — Раиса чувствовала приближение истерики.

Запер он дверь, когда встречал ее, или не запер? Раиса не помнила. Но это все равно не давало ей никаких шансов. Она вспомнила мускулистое тело Сергея. Его тело, даже изрядно отравленное алкоголем, сохраняло силу и быстроту реакций. Она просто не успеет спастись бегством.

А если закричать, явится ли кто-нибудь на помощь? Никакой уверенности. Да и не позволят ей кричать громко и долго.

Раиса даже не предполагала, до какой степени дорога ей ее тысячу раз клятая жизнь. Стрелять он, конечно, не станет. Резать, наверное, тоже, Вырубит каким-нибудь своим приемчиком и задушит. Самое для него подходящее. Господи, как страшно! Она ведь ничегошеньки ему не сделала. И наверно, это будет ужасно больно. Но даже если и не больно… Мамочка, спаси!

Теряя самообладание, Раиса судорожно втянула воздух, но он застрял комом унее в горле. Только когда по лицу уже вовсю струились слезы, выдох вырвался из Раисиной груди вместе с ужасным рыданием.

— Ты нарочно все это подстроил! Ты меня с самого начала хотел убить, псих ненормальный! Я тебя просила рассказывать? Просила, да?.. Сереженька, отпусти, отпусти меня-а!..

Сквозь слезы Раиса увидела, что Сергей поднялся со стула и шагнул к кровати. Она чувствовала, что он пристально смотрит на нее, но не могла разобрать выражения его лица. Впрочем, она догадывалась, что выражение это должно быть зверским, как и подобает маньяку-убийце.

Дежурную часть Октябрьского РОВД освещала керосиновая лампа, всегда содержавшаяся в боевой готовности на случай отключения электроэнергии. Во мраке коридора бродили и перекликались сыщики, которых так и не отпустили по домам.

Высокий бледный старик, сжимая в руках старенькую двустволку, стоял, прислонившись к деревянному барьеру, из-за которого бросал на ружье неодобрительные взгляды капитан Ковтун.

— Сам поедешь? — спросил он у Логинова. Тот отрицательно мотнул головой.

— Следователь прокуратуры вот тоже ехать не желает. Нет криминала, говорит.

Прокурору, что ли, позвонить?

— Чего ему звонить? — отозвался копавшийся в оперативном чемодане эксперт. — Тоже не разгонится. Взяли моду — на трупы не выезжать. Мы, значит, быдло, давай, куда ни попадя. А они белая кость. Положено ведь…

Николай не обращал внимания на эти привычные дрязги. Перед ним маячила груда развалившегося штабеля и черная дыра в ее основании. Был же там, своими глазами все видел и ни черта не сделал. Не успел, не смог. Опять не сработал чертов механизм. Тот на ужин укатил, другому так все до фени. И хоть Николай понимал, что даже сработай органы четко, все равно бы не успели предотвратить беду, ибо слишком быстро вновь дал о себе знать зверь, но от этого легче не становнлось, и начальник розыска не мог отделаться от чувства личной вины в происшедшем. Надо было не в телефоны названивать да по отделу топтаться, а рявкнуть как следует на Ковтуна, чтоб вприпрыжку общий сбор обеспечил, чтоб на себе охотников притащил.

А самому взять оперов — автоматы в руки, нору проверить и чесать, чесать местность. Логинову было бы легче, узнай он о несчастье, шастая где-нибудь по мокрым буеракам в поисках медвежьих следов.

— Ты сбор объявил? — спросил Логинов дежурного. — Я смотрю, так и нет никого.

— Обзвонил, кого смог, — буркнул Ковтун, не поднимая головы от лежащего перед ним журнала для черновых записей. — Не подтянулись еще.

— Машина подошла?

— Вон, у крыльца стоит.

Начальник розыска глянул на старика, принесшего в отдел скорбную весть.

— Группа поедет — его пусть захватит, чтоб по улицам не гулял. Так, вызывай сюда наряд охраны. Гаишники еще на линии? Тоже в отдел их давай.

— Охрану трогать не будем, — возразил дежурный. — Они объекты объезжают. Света же нет, сигнализация не работает. Поставят на уши магазин или базу, что тогда?

— Ничего тогда. Переживем на крайний случай. Или будем магазины охранять, а зверюга пусть резвится?! Короче, так, опергруппу отправишь на своей машине.

Гаишники пусть охотников хоть под конвоем везут. Открывай оружейку, сыщикам автоматы надо выдать. Охрана подъедет — выскочим к норе. И слушай, хорош вола иметь, давай общий сбор на полном серьезе! Онуфрий на связь не выходил?

Но начальник отдела знать о себе так пока и не дал. Ковтун, судя по всему, понял наконец, что и впрямь пришла пора объявлять тревогу. Логинов стал объяснять ему, чтоб не очень полагался на схему оповещения, разработанную инспектором гражданской обороны, с ней вечно сбои и неувязки, но дежурный только отмахнулся: не учи, сам знаю. Николай решил, что учить его действительно не стоит, теперь-то люди соберутся в ближайшие тридцать-сорок минут. А быстрее все равно не получилось бы, даже если б на поселок уже падала атомная бомба.

— Вы это, — подал голос старик с ружьем, — вы, ребята, поосторожнее. Я на Катерину поглядел — медведь этот… Господи помилуй. Страшное дело. Не зря люди про нечисть толкуют. Так что с оглядкой надо.

— Ничего, отец, — криво усмехнулся Николай. — Нечисть вычистим.

— Это уж обязательно, — затряс головой дед, — это уж вы постарайтесь.

После короткого инструктажа сыщики гурьбой повалили вооружаться. Предстоящая опасная операция их взбодрила. В коридоре мелькали лучи фонарей, кто-то полушутейно орал на нерасторопного помдежа, не спешащего отпирать оружейную комнату.

С охраной, однако, выходила заминка. Экипаж передал по рации, что вынужден менять проколотое колесо, а потому прибудет не раньше, чем через двадцать минут.

Требовалось еще подкачать латаную-перелатаную запаску. Логинов выругался.

Хорошо, хоть Ковтун, проникшись наконец, развил бурную деятельность, слал в эфир грозные понукания, говорил сразу в два телефона, и даже умудрился подключить к подъему личного состава автомобиль «скорой помощи». Плоды его стараний были налицо: в дежурной части на деревянном барьере уже «висели» первые, явившиеся на зов сотрудники.

Оживление оперативно-служебной деятельности слегка повысило настроение Николая.

Он с нетерпением ждал охотников, не лишних как при проверке берлоги, так и для общей облавы на зверя.

Логинов остановился перед распахнутой дверью одного из кабинетов. В глубине, на подоконнике, мерцала свеча. За столом, заваленным бумагами, сутулился оперуполномоченный Седых.

— Так! Все при деле, а ты чего тут?

— Дежурю, — поднял голову оперуполномоченный.

— Ну так ехал бы на труп.

— Да я собирался, а Ковтун сказал — не надо. Емельянцева послал, потому что потерпевшая — его какая-то родня, А меня оставил, вдруг кража где-нибудь.

— Перестраховщик твой Ковтун, — буркнул Николай, — каждого шороха боится.

Седых пожал кривоватыми плечами.

Чтоб не показывать своего нетерпения, Логинов вернулся в кабинет. Едва сел за стол, снова одолело раздражение, Пупки ведь надорвали, сражаясь за повышение процента раскрываемости, будь она не ладна! И «подчищенные» трудовые книжки искали, которые статистика учитывает наравне с кражами и грабежами; и мелкое хулиганство в категорию злостного переводили; чего только еще не выделывали и по какой ерунде ни возбуждали дел! Дела, конечно, потом прекращали — какой суд бы их принял?! — «процент» падал, но главное вовремя отрапортовать. А потом — опять начинай сначала! Но вот случилось настоящее «чэпэ» — и что? А ничего! Одесский шум, похожий на работу.