— А ты как думал? От народа не утаишь.

— Народ — хрен с ним! До боссов бы не дошло.

— Не дойдет. А и дойдет — че ты ссышь? Нет бумаг — нет скандала. Не боись, на Миките все и заглохнет.

— Хорошо бы… Слушай, у тебя в сейфе ничего нет? Мне бы капель двести, а то совсем загибаюсь. Реанимация нужна.

— Ага, щас тебе — капель двести! — прикрикнул Неклюдов. — Смотри, Микита реанимирует…

Зазвонил телефон. Неклюдов послушал трубку, буркнул «иду» — и вышел из кабинета.

Сергей остался один. Н-да, воскресение из мертвых не состоялось. Есть у него, конечно, в сейфе! Не жмется, подводить не хочет. Да что опохмелка, много чего не состоялось. Отпуск, например. А уж о денежном поощрении, которое маячило за раскрытие «солдатского» дела, лучше не вспоминать. Проект приказа мусолили-мусолили. Бумажки тут народ пишет только с пятого пинка. Сколько талдычил Микита Неклюдову, но не больно расстарался коллега, хоть и сам ведь, черт бы его драл, упомянут в том приказе.

Теперь все, поезд ушел. Вон она, писуля, валяется, вся перечерканная… Премию обмывать, мужики, конечно, позовут, но не в этом же дело.

Две недели назад, на берегу реки, возле очистных сооружений завода работяги обнаружили тело пятнадцатилетней девчонки. При этом слабых желудком стошнило.

Сергей с Неклюдовым прибыли на место, когда там вовсю уже орудовали сотрудники районного отдела. Труп лежал среди куч производственного мусора, у самого стока нечистот, прикрытый кусками рубероида. Следователь прокуратуры вместе с судебно-медицинским экспертом осматривали тело. Перекинувшись парой фраз с операми из райотдела, Сергей подошел и склонился над останками.

Судя по светлым прядям, кое-где просматривавшимся в буром колтуне слипшихся от крови волос, при жизни девушка была блондинкой. А вот черты лица вряд ли удастся установить даже по методу Герасимова, ибо для этого необходим череп.

Сам не зная зачем, Сергей всмотрелся в черно-бурое, копошащееся червями месиво.

Не пострадавший нежно-округлый подбородок выступал из разрушенной плоти желтовато-белым мыском, и от этого казалось, что лицо погибшей скрыла пугающая маска.

Судебный медик, раздвигая заскорузлые обрывки платья, считал ножевые ранения.

Восемь, девять,… двенадцать. Рядом на газете лежал метровый кусок железной арматуры, перепачканный коричневатыми сгустками.

— Вот этим били, — кивая на металлический прут, пояснил стоявший рядом зональный оперативник. — Даже в воду не забросили.

Сергей смотрел на раскоряченные ноги трупа, на развороченный пах… Прутом ее не только били…

В первый же день они перевернули весь завод. Задача не простая, если учесть, что от завода остался один цех, а в прочих засели всякие арендаторы, которых с их запутанными связями враз не процедишь.

Потом принялись за прилегающий район города. Не самое страшное это было преступление, с которым довелось столкнуться Репину. Попадались дела куда покруче. Сама потерпевшая, наверняка, не из воспитанниц благородного пансиона, благоразумные девицы не часто попадают в такие аховские ситуации. Сергей сам не мог объяснить, что его зацепило… Потрахаться, что ли, не с кем?! Имей «дозняк» в кармане, пригласи телку на дискотеку. А если даже бабла нету, все равно найдется шалава. Зачем же так?! Зачем этот прут, который не выходил у него из памяти.

Если бы просто добить хотели, а то…

На третьи сутки определилась личность жертвы. Девочка оказалась бродяжкой, и родители, привыкшие к частым и длительным отлучкам дочери, не спешили бить тревогу, пока милицейский клич — помогите в розыске! — не дошел до них с телеэкрана. Никакой связи с заводом она не имела и как здесь оказалась, непонятно. Следователь склонялся к версии, что ее просто привезли туда убивать, и искать злодеев надо где-то в другом месте, распутывая многочисленные знакомства погибшей. Но Репин, словно что-то нюхом чуял, все крутился среди обветшалых цехов. И не напрасно.

Подозреваемых задержали поздним вечером четвертого дня.

Белобрысый солдатик ломанулся через кучи мусора, перемахнул через изгородь.

Неклюдов споткнулся, упал, заорал что-то матерно. И отстал. А ретивый Репа скакал по битым кирпичам и обломкам железо-бетонных плит, как горный козел. Как ноги не переломал?! Следом взлетел на забор, располосовал штанину, а вместе с ней и голень о колючую проволоку и сиганул прямо на спину беглецу. …Судьба случайно свела юную искательницу приключений со смазливым белобрысым солдатиком. Девчонка и не знала сперва, что он служивый. Бродил себе по городу как ни в чем не бывало в китайском «рибуке». Его с другими такими же «арендовал» в части у прапора предприниматель, снимавший помещение в одном из заводских цехов. Прапор уступил «рабсилу» за гроши. С утра до позднего вечера бойцы пилили доски для хозяина, а по ночам развлекались, как умели.

Белобрысый угостил девчонку пивом и предложил поехать к нему, в цех. Парень прикольный, чего же отказываться? Прихватили еще выпить и вскоре в уединенной подсобке занялись любовью. А когда совсем устали, дружок отлучился. Сказал — за водкой, скоро вернется.

И не обманул. Вернулся с выпивкой… И почти со всей бригадой.

Белобрысый сноровисто заткнул пасть развизжавшейся телке — не знала разве, куда шла? Защитники отечества резвились до утра, пока не иссякло пойло и мужская сила.

Девушка совершила роковую ошибку. Придя в себя, бросила в лицо белобрысому: гадина, заявлю!

А что, и заявит — к бабке не ходи! Когда расходились, «ромео» кивнул верному, испытанному в делах корешку, и тот остался без лишних вопросов.

Сначала они набросили ей на шею бечевку и стали душить. Но бечевка лопнула.

Тогда кореш отыскал на полу завалявшийся кусок арматуры.

— Здесь не надо, кровищи будет — не отмоешь. — решил белобрысый.

Они облили девушку водой, приводя ее в чувство, и поволокли на берег, за очистные сооружения. Здесь поочередно орудовали железным прутом, а когда дело, казалось, было сделано, белобрысый наклонился над телом развел девушке бедра и до половины вогнал арматурину в еще недавно желанную плоть.

Жертва оказалась еще жива.

— На хрена?… Твою мать! — Кореш сблевал.

— Не проверим — заложит!

Арматурина опять со свистом рассекла воздух. Но, то ли страх был велик, то ли трудно уже было остановиться в упоении смертью. Белобрысый отбросил прут и вытащил из кармана китайский складень.

На втором десятке ударов лезвие кустарной поделки перестало держаться в рукоятке. …«Дикой ротой» занялась военная прокуратура, а белобрысого и его напарника Репин с Неклюдовым раскрутили и на другие дела. Дела бы эти потянули на «вышку», не будь на нее моратория, и поражали своей кровавой бессмысленностью.

Оказалось, что «чудо-богатыри» Российской армии по ночам словно превращались в каких-то демонов или оборотней и рыскали по городу. Как-то за полночь они тормознули «рысака» и, не торгуясь, полезли в кабину. А когда в конце пути водитель потребовал плату, его оглушили ударом молотка, потом белобрысый сунул ему между ребер «перо», то самое, которым позже кромсал девушку. Труп выбросили из машины и катались, пока не кончился бензин. Под утро вернулись в цех усталые, но довольные.

Вскоре все до мелочей повторилось с таксистом. Но истекающему кровью шоферу удалось вырваться. Он бежал сквозь темноту, пока, обессилев, не упал на крыльце частного дома. Сумел все же стуком разбудить хозяев. Это спасло ему жизнь. …Миловидный светловолосый паренек «чистосердечно каялся» в одном из кабинетов «убойного» отдела. Был он весь какой-то домашний: говорил голосом негромким, языком изъяснялся правильным, на вопросы отвечал вежливо и обстоятельно, что вызывало у сыщиков особое отвращение. Юноша, как выяснилось, учился в гуманитарном вузе, но перевелся на заочное отделение и угодил в армию. Дома его ждали родители и жена с грудным ребенком.

Молодой следователь военной прокуратуры, не разучившийся еще ужасаться, воскликнул с пафосом:

— Я не понимаю! Зачем?! Как ты мог, черт бы тебя побрал!