— Только они не выжили. Ни у кого не получилось. Последней заразившейся страной должна быть Швеция.

— Это просто слухи, — Джули волнуется всё больше. — Никто не получал новостей из-за моря несколько лет.

Моё беспокойство нарастает. Как далеко мы собираемся уехать в поисках противоядия от Аксиомы? Или наши планы уже меняются?

— Исландия в тысячах миль от нас, — говорит Эйбрам. — У нас нет ни спутниковой, ни радиосвязи. Мы окажемся на Северном полюсе или на дне Атлантического океана.

— Канада тоже далеко. Если ты можешь привезти нас в Канаду, то почему в Исландию не можешь?

Эйбрам вздыхает и смотрит на меня.

— Скажи своей девушке, чтобы шла спать.

— Эй, — Джули возмущённо поднимается с кресла и встаёт в проходе. — Ты пилот, а не командир, так что не ты командуешь парадом. Нам нужно всё обсудить.

Спраут ворочается и хнычет. Эйбрам замирает, ждёт, пока она не успокоится, и выходит из кабины. Он подходит очень близко к Джули и смотрит на неё сверху вниз.

— Что обсудить? — мягко спрашивает он.

— Вот это всё, — говорит она, возвращая ему взгляд.

Он приседает до уровня её глаз и говорит очень медленно:

— Канаду? Она большая. Она находится на севере. Судя по компасу, мы летим на север, поэтому очень скоро… мы прилетим в Канаду!

Я вижу, как Джули сжимает кулаки, но ничего не говорит.

— Это самый лучший вариант, — Эйбрам слегка смущается и перестаёт разговаривать с ней, как с ребёнком. — Даже если в Канаде ничего нет, там самое то прятаться. Мы летим в Канаду, — он возвращается в кабину, останавливается в дверях и смотрит на Джули. — Пожалуйста, говори тише. Моя дочь спит.

Он шлёпается в кресло пилота и начинает настраивать приборы.

Джули сидит, скрестив руки, и рассматривает отверстия в полу. Я занимаю своё место рядом с ней и смотрю Эйбраму в затылок. Я ищу в своём мозгу хоть что-то, что осталось от Перри, что-нибудь, что могло бы помочь мне понять этих людей и этот хаос, в который мы погружаемся. Но я очень осторожен — когда ушёл Перри, его место заняли другие голоса. Моя голова — это тёмная комната, населённая незнакомцами, и я не хочу, чтобы они проснулись.

Я СТОЮ НАПРОТИВ двери.

Я нахожусь в коридоре. Стены обклеены обгоревшими и облезшими безвкусными обоями с повторяющимся узором домика, окружённого деревьями. Откуда-то сзади я слышу звуки моей жизни. Голоса друзей. Я чувствую на спине солнечный свет, но он так далеко, что не греет. В конце пустого и длинного коридора находится дверь.

Дверь очень старая. Покосившаяся. Пластина ржавого металла под слоями облупившейся краски. Штукатурка, которой когда-то была замазана дверь, лежит кучей у моих ног. Дверь незаперта, ничем не защищена, свободна. Ручка близка ко мне до неприличия.

— Открой её, — говорит стоящий рядом Перри. Я пытаюсь взглянуть на него, но он отворачивается, и я вижу только его затылок. — Это твой дом, — говорит он дыркой в черепе, которую я ему проделал. Она похожа на окровавленный беззубый рот. — Когда ты, наконец, войдешь?

Он дёргает дверь и она приоткрывается. Я в ужасе отшатываюсь, ожидая, что оттуда полезут щупальца и вылетит рой саранчи. Но внутри только пыль и тишина. Мигающая лампочка едва освещает темноту. За дверью находится крутая лестница, ведущая вниз.

— Ты долго будешь стоять в коридоре? — говорит он и толкает меня вниз на лестницу.

* * *

— Эй? Р? Ты ещё с нами?

Джули наклоняется надо мной и похлопывает меня по щекам. Я моргаю и сажусь прямо, взгляд мечется.

— Что… где…

— Ого, — говорит она, отступая назад. — Если ты спишь, то ты спишь.

Все столпились в проходе и смотрят на меня. Кто-то с беспокойством, кто-то с нетерпением. Я выглядываю в окно — мы на земле.

— Что случилось? Где мы?

— В Хелене, — отвечает Эйбрам. — Нужно кое-что взять.

— А Маркусу нужно проблеваться, — говорит Нора, слегка толкая локтем в живот М. Он свирепо смотрит на неё.

Друг за дружкой все начинают выходить. Я встаю, но не иду следом. Я потерял ориентацию в пространстве и не уверен, что это не сон.

— Ты в порядке? Ты же спал, или это был опять твой очередной приступ фуги?

— Нет… Я не уверен… — сейчас в самолёте нет никого, кроме нас двоих. — Мы в Монтане?

Она улыбается.

— Когда ты, наконец, проснешься, то поймёшь, в чём смысл. Пошли. Я смотрю в сторону туалета в хвосте.

— С ними всё хорошо, — говорит она. — Я сказала им, куда мы пошли, и они сказали, что будут здесь.

— Они сказали?

— Ладно, кивнули.

Она разворачивается, и я иду следом. Голова ещё кружится, но теперь медленнее. Самолёт стоит посередине взлётной полосы, в отдалении от терминала и его возможных жителей, поэтому мы вылазим через грузовой отсек. Узкая лестница между секциями ведёт вниз — в холодный заплесневелый подпольный мир, который я никогда не отваживался исследовать, пока арендовал этот самолёт. Даже не знаю, что по моему мнению там скрывалось, но самым страшным, что я заметил, было несколько пауков.

Утончённый интерьер салона сменяется грубой индустриальной обстановкой грузового отсека, затем гидравлической рампой, спускающейся к взлётной полосе. Ощущение твёрдой земли под ногами немного успокаивает. Я оглядываюсь на открытую рампу и мне инстинктивно хочется её запереть, будто авиалайнер — это семейный седан, припаркованный в опасном районе.

Но вот только насколько он опасен? В окнах терминала и на полосе не видно никакого движения, только метры побелевшего бетона, пыли и листьев. Наверное, чума не использует этот аэропорт как убежище. Может, это место предназначено для чего-то другого.

— Арчи, проснись! — кричит Нора. — Давай, шевелись!

Пока я оборачиваюсь, Эйбрам нажимает на маленький прибор под самолетом.

Рампа поднимается и закрывается со щелчком.

Вход без замка. Как прекрасно осознавать, что мой самолёт обладает всеми преимуществами последних моделей. И то, что я не единственный, кто испытывает тревогу, когда мы направляемся в сторону тихого города.

* * *

Наша группа похожа на оборванный военный взвод — все идут с оружием наготове. М и Эйбрам несут своё оружие как дисциплинированные солдаты, а Нора и Джули держат винтовки вдоль бедра и самоуверенно ими размахивают. Из общей картины выбивается только слепая на один глаз девочка, бредущая позади отца. И, как всегда, я.

Я смотрю на свои руки. Они не трясутся. Мне нужно сказать Эйбраму, что я готов взять пистолет, но не делаю этого.

— Что мы тут делаем? — я шепчу на ухо Джули.

— Видимо, у Эйбрама где-то в городе спрятан транспорт. Они выросли здесь, он и Перри.

Я смотрю на бледный горизонт позади аэропорта. Бесконечные холмы, покрытые пылью цвета ржавчины и жёсткими кустарниками, которые расцарапают ваши ноги как когтями, если вы попытаетесь сбежать из дома в одних плавках…

Я спотыкаюсь. Ботинки шаркают по асфальту. Я потираю лоб и быстро оглядываюсь. Никто на меня не смотрит. Окрестности подёргиваются рябью как мираж или как воспоминания о ночи после хорошей пьянки.

— Значит, это тот самый город, из которого ты пытался сбежать? — спрашивает Эйбрама Нора. — Когда на твою семью напали?

Эйбрам продолжает идти.

— Ты сказал, Перри было пять. Выходит, это было… очень давно?

— Ты это к чему?

— Нууу… почему ты думаешь, что твои мотоциклы ещё здесь?

— Потому что это место не привлекает грабителей.

Когда мы подходим ближе, рябь от жары начинает рассеиваться и город становится чётким.

Чернота.

Вокруг всё чёрное. Скелеты обгоревших до каркасов домов, кирпичи старых зданий, почерневших как брикеты древесного угля. Даже улицы чёрного цвета из-за расплавленной резины и сажи от сотен сгоревших автомобилей. Единственными цветными пятнами остаются трава и виноградные лозы, которые стелются по руинам, питаясь богатым углеродом трупом города.