— Да, побить его, — повторил Джинжер. — Вы присутствовали и видели.

— Он нарочно допустил, чтобы ты его победил, — шепотом объяснил хозяин. — Мисс Тукер узнала, что ты не кулачный боец (по крайней мере, я это узнал от нее) и сказала Биллю, что если он действительно настолько сильно любит ее, что сможет покорить свою греховную гордость, допустив, чтобы ты победил его, то она будет иного о нем мнения. Господи, да он мог, если бы пожелал, в одну минуту смять тебя. Он только играл с тобою.

Джинжер выпучил на него глаза, точно не верил своим ушам.

— И г р а л? — повторил он, легонько дотрагиваясь кончиками пальцев до своего лица.

— Да, — подтвердил хозяин, — и если он когда-нибудь снова ударит тебя, то ты убедишься, что я говорю правду.

Джинжер опустился как мешок и попробовал думать. Затем он произнес слабым голосом:

— Собирается-ли мисс Тукер снова водить с ним компанию?

— Нет, — ответил хозяин, — можешь быть спокоен на этот счет.

— Так значит, если я выйду с нею гулять, то мне снова придется драться с Биллем, — сказал Джинжер.

Хозяин обернулся к нему и потрепал его по плечу, ласково говоря:

— He волнуйся, парень, раньше времени и смотри, ради нас всех, — держи про себя то, что я тебе сказал.

Хозяин довез Джинжера до его квартиры, пожал ему руку и, дав его хозяйке шиллинг, приказал ей достать бифштекс и наложить его на физиономию своего жильца. Джинжер прямо лег в постель и то, как он обошелся с хозяйкой, когда она принесла ему зажаренный бифштекс, доказывало, до чего он был расстроен.

Прошла неделя, прежде чем он мог рискнуть показаться на глаза мисс Тукер. Наконец в один прекрасный день, в семь часов вечера, он почувствовал, что больше не может ждать и, почистив себя в продолжение целого часа, отправился к "Веселым Лоцманам".

Он был так счастлив, думая о том, как снова увидит ее, что совершенно забыл о Билле Лумме, и его поразило как ударом грома, когда он увидел своего врага у дверей трактира. Билль, увидя Джинжера, вынул руки из карманов и пошел к нему навстречу.

— He хорошо сегодня, товарищ, — сказал он и, к великому удивлению Джинжера, пожал ему руку.

— He хорошо? — переспросил Джинжер выпучив глаза.

— Нет, — ответил Билль. — Он сидит в задней комнатке как улитка в своей скорлупе; но мы рано или поздно извлечем его.

— Его? Кого? — спросил Джинжер, все более и более недоумевая.

— Кого? — повторил Билль. — Да Вебсона, хозяина. He может быть, чтобы вы ничего не слыхали.

— Слыхал, что? — спросил Джинжер. — Я ровно ничего не слышал. Я всю неделю сидел дома из-за… сильной простуды.

— Вебсон и Юлия Тукер повенчались вчера в одиннадцать часов утра, — проговорил Билль Лумм хриплым голосом. — Когда я подумаю о том, как меня провели и что я выстрадал, то чувствую, что схожу с ума. Благодаря мне он выиграл сто фунтов, а затем получил девушку, из-за которой я согласился быть опозоренным. Мне и прежде приходило в голову, что он поглядывает на нее.

Джинжер Дик не сказал, ни слова. Он пошатнулся, оперся о стену, дико выпучив на Билля Лумма глаза, смотрел на него в течение добрых трех минут, а затем поплелся назад к себе на квартиру и снова лег в постель.

The Third String (1903)

Вения Турнбулль развлекала себя очень спокойным и простым способом. Приятная прохлада в гостиной Турнбулльской фермы доставляла тем больше удовольствия, что на улице было настоящее пекло.

Милая девица удобно расселась в кресле у окна и с немалым интересом прислушивалась к разговору, которым ее отец, сидевший в глубине комнаты, старался занимать двух ее поклонников; это было тем трогательнее с его стороны, что он для этого пожертвовал своим воскресным послеобеденным сном.

— Отец в восторге от того, что вы оба пришли, — наконец удостоила и она их своим вниманием. — Ведь ему, собственно говоря, очень скучно проводить праздники в одиночестве со мной.

— Я не могу себе представить, чтобы кому-нибудь было с вами скучно, — пылко возразил ей сержант Дик-Дэли, выпялив на нее свои темные глаза.

М-р Блунделль только мрачно насупился при этих словах; вот уже третий раз, как сержант сказал комплимент, в то время как Блунделль все еще собирался открыть рот.

— Да я вовсе и не думаю скучать, — возразил м-р Турнбулль.

Ни один из джентльменов не счел нужным опровергнуть его. Оба молодых человека только переглянулись между собою, а потом посмотрели на Вению. Взгляд сержанта выражал приятное восхищение, а м-р Блунделль сидел в своем кресле, наподобие истукана, и едва осмеливался бросить на нее робкий взгляд. М-р Турнбулль постоянно ворчал, когда замечал его застенчивость.

— Сад выглядит очень живописно, — сказал он торжественным тоном, продолжая занимать гостей.

Сержант выразил свой восторг, добавив, что он вовсе этому не удивляется, так как знает, кто ухаживает за садом. Надо заметить, что он был очень ловкий парень. Не прошло и 10 дней с тех пор, как он впервые приехал в город погостить у своих родных, как он уже успел за это короткое время, к огорчению м-ра Блунделля, стать частым гостем в доме Турнбулля и прекрасно спеться с отцом. Вении он рассказывал необыкновенные приключения из морской и сухопутной жизни, и в тех случаях, когда он был уверен что фермер совершенно не осведомлен, его знаниям и сведениям не было конца. Он начал говорить с Венией таким тихим голосом, что сердце несчастного м-ра Блунделля положительно упало. Предоставленный самому себе, м-р Турнбулль сладко заснул. Блунделль сидел, развалившись в кресле, и был бессилен предотвратить флирт. А мисс Турнбулль, воспользовавшись довольно редким случаем (сном папаши), стала флиртовать во всю, да так искусно, что изумила его; даже сержант был поражен и решил, что у нее наверное был большой опыт.

— Неужели на улице действительно ужасно жарко? — проговорила она под конец и подошла к окну.

— Нет, просто довольно тепло, — возразил ей сержант.

— Ах, вы знаете, я боюсь, что мы можем разбудить отца разговором, — проговорила осмотрительная дочь; — скажите ему пожалуйста, что мы пошли немного прогуляться, — обратилась она к Блунделлю.

Блунделль, который в начале ее слов встал, чтобы сопровождать ее, вновь уселся и с мрачным видом следил из окна за парочкой, пока она не скрылась у него с глаз. Только через час фермер проснулся и увидел, что он вдвоем с м-ром Блунделлем; узнав в чем дело, он остался недоволен и обвинил его в происшедшем.

— Почему вы не пошли с ними? — спросил он.

— Потому что меня об этом не просили.

М-р Турнбулль смерил его презрительным взглядом.

— Знаете, я сказал бы, что для такого взрослого малого, как вы, Джон, — воскликнул он, — у вас слишком уж мало смелости.

— Я не имею никакого желания идти, если меня не просят, — возразил м-р Блунделль.

— В этом-то и заключается ваша ошибка, — строго смотря на него настаивал Турнбулль. — Девушки любят мужчин, умеющих повелевать, а вы вместо того, чтобы идти твердо к своей цели, спокойно сидите в кресле и, как я уже вам говорил, зеваете, как трусливый… трусливый…

— Трусливый, что? — допытывался, обидевшись, м-р Блунделль.

— Право, не придумаю даже, — откровенно заявил Турнбулль, — ну, как самое трусливое существо, которое вы сами можете придумать. Смотрите: перед вашим носом, как бы смеясь над вами, этот Дэли рассказывает чудеса в решете о Ватерлоо и Крыме, хотя наверное сам никогда там и не был. Я, по правде сказать, думал, что между вами гораздо лучшие отношения, чем теперь оказывается.

— Я тоже был раньше такого мнения, — ответил ему в тон молодой человек.

— Ведь вы же взрослый человек, Джон, — продолжал Турнбулль, — но какой вы отсталый! Вы весь состоите из мускулов, а вот головы, ума у вас и нет.