Было четверть шестого утра, когда помощник шкипера парусного судна "Оспрей" вышел на палубу и начал оглядываться кругом, отыскивая взором шкипера. Последний отправился ночевать на берег и что-то запаздывал. Минут через десять он показался на пристани и помощник с удивлением увидел, что он спускается в лодку, опираясь на руку хорошенькой девушки лет двадцати.
— Вот и вы, наконец, — сказал помощник, — я уж начал думать, что вы совсем не поедете.
— Я и не поеду, — сказал шкипер. — У меня разыгралась подагра. Дочь займет мое место, а мне придется немножко полежать в постели.
— Так я пойду приготовлю вам ее, — сказал помощник.
— Я говорю о моей постели дома, — резко отвечал шкипер. — Мне нужно внимание и хороший уход.
Помощник был озадачен.
— Но ведь не серьезно же вы говорите, что эта молодая девушка заменит вас на борту? — сказал он.
— Именно это я желаю сказать, — отвечал шкипер. — Дело она понимает не хуже меня. Она выросла у меня на корабле. Вы будете принимать от нее приказания. Ну, что же вы посвистываете? Разве я не могу делать, что хочу на своем собственном корабле?
— Конечно, можете, — сказал помощник тихо. — Мне кажется, и я могу свистать, если мне хочется. Я никогда не слышал запрещающих свист распоряжений.
— Поцелуй меня, Мэг, и ступай на борт, — сказал шкипер, опираясь на палку и подставляя дочери щеку.
Она послушно, хотя и небрежно, поцеловала его в левую бровь и легко вспрыгнула на палубу.
— Отчаливай! — скомандовала она деловым тоном, схватив багор и отталкиваясь от дока. — Прощай, отец, поезжай скорее домой — экипаж дожидается.
— Да, да, милочка моя, — сказал довольный отец, и глаза его наполнились слезами родительской гордости, когда дочь, сбросив с себя кофточку, подбежала к парусам и стала помогать помощнику. — Боже! Что за чудный мальчик вышел бы из нее!
Он следил взором за судном до тех пор, пока оно не скрылось из виду, махая дочери рукой, потом тихонько заковылял к экипажу. Будучи в известной степени почитателем гомеопатии, он зашел залить горе стаканчиком рома.
— Очень жаль, что ваш батюшка так болен, мисс, — сказал помощник, все еще не оправившись от своего изумления, когда девушка подошла к нему и отняла у него ручку рулевого колеса. — Он всю дорогу жаловался на сильную боль.
— С упрямыми людьми ничего не поделаешь, — сказала мисс Крингл, покачав головой. — Бесполезно говорить мне об этом, потому что как только я отвернусь от него, он поступает по-своему.
Помощник с грустью покачал головой.
— Я вам советую идти спать, чтобы подготовиться к следующей вахте, — сказал новый командир.
В глазах помощника блеснуло снисходительное восхищение, и она заметила это.
— Прекрасно, — отвечал он, — на это еще времени хватит. Река немножечко вздулась.
— Что же вы хотите этим сказать? — спросила девушка запальчиво.
— В некоторых местах здесь дно не совсем безопасно, — сказал он, заметив зловещий огонек в ее глазах.
— Послушайте, молодой человек, — сказал новый шкипер, нахмурив брови, — если вы думаете, что можете править лучше меня, то лучше держите это про себя, вот и все. Ну, теперь ступайте спать, я уже сказала вам.
Помощник ушел, сам удивляясь своему послушанию, и скрыл свою досаду и замешательство под матрасом, которым закрылся с головой.
Окончив этот заданный ему урок, он опять вышел на палубу и, сев на люк, закурил трубку.
— Замечательно приятная погода для плавания, — любезно сказал он, покурив немножко. — Вы выбрали хорошее время.
— Мне нет дела до погоды, — отвечала девушка, которой показалось, что в его словах скрывается насмешка. — Мне кажется, вам не мешало бы теперь вымыть палубу.
— Мыл в прошлую ночь, — отвечал помощник, не двигаясь с места.
— А! Уж не сегодня-ли утром? Все равно, я желаю, чтобы она опять была вымыта.
Непокорный помощник посидел еще несколько минут, потом снял куртку, отдал честь новому шкиперу и, взяв в руки ведро и швабру, молча исполнил приказание.
— Вы, кажется, очень любите сидеть сложа руки, — заметила девушка, когда он кончил, — неужели вы не можете найти себе дела?
— Я не знаю; я думал, что вы об этом позаботитесь.
Девушка прикусила губы и тут же оглянулась кругом, внимание обоих было привлечено неприличным поведением командира проходившего судна.
— Джек! — крикнул он голосом, полным изумления, — Джек!
— Гало! — крикнул помощник.
— Отчего же ты нам не сказал? — продолжал тот укоризненно.
— Что не сказал? — спросил удивленный помощник.
Хозяин барки, держась одной рукой за штанги, другой выразительно показывал на мисс Крингл и ждал…
— Когда это случилось? — нетерпеливо крикнул он, заметив, что его барку быстро относит от них.
Помощник едва заметно улыбнулся и сконфуженно взглянул на девушку; она слегка покраснела и с притворной беспечностью смотрела прямо перед собой. Оба они вздохнули с облегчением, когда вдруг очутились лицом к лицу с надвигавшейся на них шхуной.
— Вы всю реку хотите занять? — спросил рассерженный капитан, подбегая к борту своего корабля.
— Что же вы якорь не выкидываете, коли хотите на месте стоять.
— Не лучше ли вам уступить мне на минутку руль? — сказал помощник не без легкого злорадства в голосе.
— Нет, вы можете прогуляться на нос и посмотреть, что там делается. Так будет меньше недоразумений. Возьмите с собой картофель и почистите его к обеду.
Помощник повиновался и плавание продолжалось в молчании. Проходившие мимо барки плыли к ним ближе обыкновенного, чтобы лучше рассмотреть красивого штурвального.
После обеда погода переменилась, и они вышли из Шеней при сильном, противном ветре. Пошел крупный дождь и команда "Оспрея" отправилась доканчивать ссору в трюм.
— Не обращайте на меня внимания, — сказала едко мисс Крингл, когда помощник закурил трубку.
— Виноват. Я не думал, что вы заметили, — отвечал помощник, — старик…
— Кто? — вежливым тоном прервала мисс Крингл.
— Капитан Крингл, — поправился помощник, — очень много курит, и я слышал от него, что вы любите запах трубки…
— Трубка трубке рознь… — наставительно заметила мисс Крингл.
Помощник высыпал табак на пол и растоптал ногой. Затем, положив руки в карманы, откинулся назад и начал мрачно смотреть на ливший с неба дождь.
— Если вы пришли сюда капризничать, — сказала строго девушка, — то лучше ступайте на нос. В сущности, здесь вам совсем не место.
— Я вовсе этого не думаю, — возразил помощник, к которому быстро вернулось хорошее настроение. — Я не понимаю только, о чем думал ваш отец, отпуская такую хор… отпуская такую девушку, как вы, в плавание…
— Если вы хотели сказать "хорошенькую" девушку, — сказала мисс Крингл со спокойным самоотвержением, — не бойтесь, скажите это. Капитан знает, что делает. Он говорил мне, что вы — ужасный трусишка; говорил, что вы — очень добрый молодой человек и член общества трезвости.
Помощник, признавая справедливость капитанской аттестации относительно своей воздержанности, горячо отрицал доброту в себе.
— Я понимаю желание вашего отца избавиться на время от вас, — заключил он, переходя все границы вежливости. — Его подагра никогда бы не прошла, если бы вы остались при нем. Больше того, — я бы не удивился, если бы мне сказали, что вы — причина его болезни.
Нанеся этот последний удар, он удалился, прежде чем девушка успела подумать о подходящем ответе, и, надувшись, уселся в маленьком, темном фор-кастеле[2].
К вечеру ветер смягчился, волнение уменьшилось и они опять пошли по ветру. Девушка вышла на палубу, закутанная в клеенчатый плащ. Дождь продолжал лить. Они плыли вперед при свете мустига (фонарь), падавшем на черные волны. Помощник, промокший до костей, стоял у руля.
— Отчего же вы не сошли вниз и не надели плащ? — спросила девушка, увидев это.
— Не желаю! — отвечал помощник.
