Эойн улыбнулся, причем этот процесс был примечателен не сам по себе, а своей протяженностью во времени, от его начала и до конца. Затем он обернулся и посмотрел поочередно через оба плеча, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей.

— Она взяла свою коробку, ее несли двое слуг, и ушла вот в этом направлении.

Он показал направление копьем. Эйлилл повернулся в соответствующую сторону и увидел в сумеречном свете небольшой скалистый холм, находившийся неподалеку.

Он положил руку на плечо Эойна.

— Благодарю тебя, я это запомню.

Дородный воин только пожал плечами.

— Не нужно меня благодарить. Да и стоит ли помнить о разговоре, которого никогда не было с человеком, с которым ты никогда не говорил?

Несмотря на всю свою озабоченность, Эйлилл рассмеялся.

Лошадь осторожно выбирала дорогу между острыми обломками скал, валявшимися у подножия холма. Эйлилла раздражала медлительность передвижения, но он едва видел, куда едет, и поэтому позволил животному самостоятельно выбирать дорогу. Один из сопровождавших его людей выругался, когда его конь налетел на колючий куст, и ветка чуть не сбросила его с седла. Другой охранник засмеялся, и Эйлилл в раздражении накинулся на них.

— Заткнитесь! Я убью того, кто издаст еще хотя бы звук!

Эйлилл снова повернулся лицом вперед, а его лошадь в тот же момент споткнулась и, упав на колени, перебросила его через себя прежде, чем он успел среагировать. Его нагрудник ударился о валун, лишив короля дыхания. Эйлилл приземлился с металлическим лязгом, разнесшимся эхом по всем окрестностям.

Эскорт Эйлилла замер в наступившей тишине, глядя на своего короля в ожидании, когда тот поднимется. Он встал, едва дыша и гадая, осмелится ли кто-нибудь засмеяться, но не услышал ни звука, кроме скрипа кожи и свиста ветра. Эйлилл взял коня под уздцы, противясь желанию стукнуть его головой об камень.

— Спешиться! — прорычал он. — Отсюда мы прогуляемся пешком.

Один человек остался с лошадьми внизу, у основания холма, а остальные отправились вслед за Эйлиллом, который торопливо зашагал вперед, раздраженный как желанием поскорее найти Мейв, так и своим падением. Примерно с середины холма они увидели впереди свет. Эйлилл жестом приказал своим людям остановиться.

— Мы должны идти с тобой. Это может оказаться небезопасно, — запротестовал ближайший из телохранителей, высокий мужчина с огромными усами, достигавшими ключиц.

— Не беспокойся, — остановил его Эйлилл. — Если там враги, то я их не боюсь. Меня очень огорчает то, что там, как я подозреваю, находится королева. Правда, в этом случае вы мне ничем не сможете помочь.

Воин понимающе ухмыльнулся и оперся на свое копье. Эйлилл пошел дальше в одиночестве.

Мейв сидела на камне в маленькой пещере, у входа, и смотрела внутрь ее. Рабы только что закончили сооружение костра внутри пещеры, недалеко от входа, и как раз выходили из нее, когда появился Эйлилл. Один из них крикнул, пытаясь предупредить королеву, но Мейв только хмыкнула, не оборачиваясь.

— Все в порядке. Должно быть, это мой муж. Никто другой не мог наделать столько шума, пытаясь подкрасться незаметно.

Эйлилл дал знак рабам удалиться, прошел мимо них, согнувшись чуть ли не вдвое, чтобы не удариться о свод пещеры, и затем сел рядом с Мейв.

— Чем ты тут занимаешься?

Мейв загадочно улыбнулась ему, причем эта улыбка не предвещала ничего хорошего, а потом наклонилась вперед и откинула крышку небольшого дубового ящика, стоявшего возле ее ног. Эйлилл узнал этот ящик и содрогнулся.

— Я могу остаться? — тихо спросил он.

Мейв только пожала плечами.

— Почему нет? Тебе пора кое-что узнать. Ты помнишь Калатина?

Эйлилл думал около минуты.

— Да. Это родственник Форгалла. Но разве он не умер в Ольстере?

Мейв утвердительно кивнула.

— Да, — она посмотрела на открытый ящик. — Я подумала, что неплохо будет пригласить сюда его семейство.

Эйлилл не понял, что она имела в виду, но достаточно хорошо знал Мейв, чтобы не торопить события. Когда Мейв находилась в подобном настроении, все довольно быстро прояснялось, поэтому он просто сидел и ждал. Мейв молча смотрела в пространство, но ничего не происходило. Он чувствовал, что кровь все еще стучит у него в висках после подъема, и ощущал сухость во рту. Тени в пещере задвигались, раскачиваемые языками пламени, и он увидел причудливые картины, бегущие по стенам. Внезапно ему показалось, что стало очень холодно. Он повернулся к Мейв. Она вся подалась вперед, вглядываясь в пляшущие огоньки. Они мерцали и становились кроваво-красными.

— Что? Ты побес-с-спокоила нас-с-с снова. Чего же ты хочеш-ш-шь? — Голос раздавался непонятно откуда, и больше походил на злобное шипение. Так шипит вода, капающая на раскаленный камень.

Эйлилл от неожиданности резко вскочил, ударившись головой о свод пещеры, и свалился на пол. Он лежал на спине, не в состоянии сфокусировать взгляд, а боль от удара затуманила его разум. Он выругался про себя, когда его пальцы ощутили на голове кровь. Мейв не обращала на него никакого внимания.

— Дочь Калатина, скажи мне, что нас ждет в предстоящей битве, — она говорила таким тоном, которого Эйлилл никогда раньше не слышал.

Свистящий голос замолк на несколько мгновений, а затем Эйлилл снова подскочил, но на этот раз успел наклонить голову. Перед ними появилась девочка в возрасте двенадцати или тринадцати лет. Он был уверен, что до этого момента ее в пещере не было, мимо него она также не проходила, но, тем не менее, теперь стояла на расстоянии вытянутой руки. Ее лицо было худым, скорее из-за неестественно тонких костей черепа. Рыжие волосы струились до пояса, а тело скрывалось под одеждой зеленого цвета. Ее глаза были глазами старой женщины, все уже повидавшей, много знавшей и много сделавшей в жизни.

Когда она заговорила, Эйлилл услышал только шипение, причем настолько слабое, что ему начинало казаться, что это лишь игра воображения, хотя он точно знал, что это не так. Тональность этого странного голоса напоминала пение ребенка. Девочка закрыла глаза и стала покачивать головой, предсказывая будущее.

— Я вижу твои армии в ярко-красном цвете. Я вижу их сквозь багровое облако, сквозь кровавую пелену.

Мейв пожала плечами.

— Это не пророчество. Мы начали войну и ожидаем, что прольется кровь, и мы знаем, что такое смерть. Скажи мне больше.

— Я вижу армию сквозь малиновый туман, залитую кровью; головы воинов Коннота опущены, а дух их сломлен.

Мейв от неожиданности и охватившей ее ярости даже выпрямилась.

— Но такое просто невозможно! Конор и мужчины Ольстера валяются в своих постелях, завывая, как женщины в родовых муках. Как может случиться, что мои армии, как ты говоришь, будут разбиты и прольется много крови? Посмотри еще раз.

— Я вижу твои армии в кровавой мгле.

Мейв встала и прошлась по пещере, разговаривая сама с собой.

— Что же это может значить? Ведь в Ольстере не осталось героев, которые смогли бы заварить такую кровавую кашу. — Она повернулась и снова села. — Это значит, что случится стихийное бедствие, да? На нас упадет гора? Как прольется эта кровь?

Последовала короткая пауза. Эйлилл увидел, что глаза девочки закатились вверх и назад, и вздрогнул. Когда она снова заговорила, свист и шипение в ее речи стали еще более заметными.

— Я вижу юношу, совершающего великие подвиги. Я вижу на нем множество глубоких ран, хотя его кожа нежна, как у девушки, а борода еще не выросла. Его тело сплошь покрыто рубцами от ударов мечей и копий, поэтому оно постоянно кровоточит, но он продолжает дерзко бросать тебе вызов. Нимб героя сияет вокруг его головы, знак победы начертан на его челе, он вырастает и меняет свои очертания, превращаясь в нечто неземное. У него честное лицо, его глаза чисты, его одежда богато украшена золотом и шелком, и он носит ее с изяществом и достоинством. Он строен как мальчик, но в битве он свирепее дракона. Его имя…

Она замолчала, будто пытаясь уловить почти недосягаемую мысль, а Мейв наклонилась, вся обратившись в слух.