— Это не важно, tintin, — колдун захихикал. — Важно то, что я, наконец, смогу заполучить его кровь!

У меня мурашки побежали по спине от ужаса! Неужели генерал был настолько глуп, что был готов отдать свою жизнь в руки безумного колдуна?!

— Он думает, что я знаю секрет бессмертия, — колдун кивнул на безмолвную фигуру Кайзера, маячившую у входа в каюту. — Он думает, что я могу не только возвращать людей к жизни, но и продлять человеческую жизнь!

— Вы все безумцы! — выдохнул я, холодея от страха.

— Наши желания зачастую становятся нашими проклятьями, — колдун отвернулся, снимая пальцами нагар с черной свечи, горящей на алтаре из человеческих черепов. — Поверь мне, tintin, я ненавижу белых куда сильнее, чем ты!

Через четыре дня я начал замечать могильные холмы и покосившиеся кресты вдоль правого берега реки.

— Глядите, — я указал пальцем на высокий холм с раздвоенной вершиной, поросшей мескитовым деревом. — Как раз здесь и начинается «Тропа Санта-Фе»!

Мои спутники как завороженные глядели на бесчисленные кресты, отмечавшие дорогу, ведущую через Индейские территории в Мексику.

Шеймус опустил бинокль и возмущенно фыркнул.

— Каким же надо быть идиотом, чтобы решиться на такое путешествие! Тут же индейцев больше чем блох на бродячей собаке!

Кипман громко хмыкнул.

— Тогда, мы все — идиоты! — траппер многозначительно похлопал по торчащему из-за пояса томагавку. — Лет шестьдесят тому, Льюис и Кларк пересекли континент от края до края без особых проблем, и никто из индейцев не позарился на их жалкие скальпы!

— Это потому, — мистер Конноли отобрал у Шеймуса свой бинокль. — Что индейцам было невдомек, кого они к себе пустили. Если бы они это знали, то быстро усадили бы господ путешественников голыми задами на ближайший муравейник!

Я вздохнул, и указал рукой на левый берег реки.

— Там, на землях, которые вы зовете Канзас и Колорадо, когда-то кочевали племена сиу, команчей, и навахо. На другом берегу, вплоть до самой реки Платт, проживали племена кикапу, поттаватоми, кайова, арапахо и осаджей. Здесь уживалось много народов, и всем хватало места!

Я запнулся, хоть и старался изо всех сил казаться бесстрастным.

— Белые охотники, которые пришли следом за Льюисом и Кларком на Великие равнины, за несколько лет перебили всех бизонов, обрекая нас на голодную смерть. Трапперы, которые подчистую истребили бобров, превратили наши леса в болота! — я закашлялся, сглатывая желчь, подступившую к горлу. — А ваши неутомимые переселенцы принесли на Великие равнины ужасные болезни, от которых за один лишь год умер каждый третий индеец!

Шеймус поморщился, и замахал рукой, отгоняя вьющихся над головой мух.

— Ты преувеличиваешь, парень! Индейцы все равно рано или поздно перебили бы друг друга, — толстяк ирландец хлопнул себя по шее, и удивленно уставился на окровавленные пальцы. — По мне так уж лучше подохнуть от болячки в собственной постели, чем быть заживо оскальпированным, либо съеденным вашими приятелями тонкава!

Ярость захлестнула меня одурманивающей волной, а кровь горячо заухала в висках. Ухватившись за рукоять ножа, я сделал шаг вперед, с ненавистью глядя на широкую спину ирландца, обтянутую грязной рубахой, покрытой темными пятнами пота.

— Ты, Шеймус, наверно никогда не видел детишек, умирающих от оспы, — Кипман крепко схватил меня за локоть. — А вот мне на своем веку довелось всякого повидать…

— И мне довелось, — ирландец медленно обернулся, и уставился на меня своими поросячьими глазками. — Мои младшие братья все умерли от оспы в Дублине, а сестры, чуть позже, но уже от холеры.

Шеймус часто заморгал, словно что-то попало ему в глаза.

— Может, вы скажете, мистер Блэйк, кто принес эту заразу на наши земли? Может, вы знаете, мистер Блэйк, кого нам во всем винить?

Этой же ночью, решив не дожидаться очередного «приглашения» от мистера Смита, мы с Кипманом задумали сами проведать колдуна.

— Кайзер постоянно крутится в коридоре неподалеку, — предупредил я траппера. — Нужно придумать, как его отвлечь, чтобы я мог незаметно подобраться к каюте.

— Это запросто, — Кипман ухмыльнулся, разглаживая желтые от табачного дыма усы. — Давай только сначала заглянем на камбуз, поглядим, чем там можно поживиться!

Мы спустились по лестнице на орудийную палубу, и поприветствовали сонного часового, скучающего рядом с запертой стальной дверью.

— Привет, Йенсен! — траппер хлопнул верзилу-скандинава по плечу. — Я-то думал ты сейчас в котельной с Шеймусом и всей честной компанией!

— Я больше не играю, — Йенсен со вздохом опустил на пол винтовку с примкнутым штыком. — Они меня, мерзавцы, еще вчера до нитки обчистили. Пусть теперь с нашим боцманом потягаются! Не зря же этого гада боятся в каждом притоне от Гамбурга до Гонконга!

— На это стоит поглядеть! — траппер заулыбался. — Похоже, что сегодня Шеймусу придется туго!

На камбузе нас никто не ждал. Кипман зажег фонарь, и по-хозяйски огляделся по сторонам. Черные тени, от рядов печей на кардановых подвесах, заплясали по стенам, когда траппер принялся шарить по настенным ящикам и заглядывать в пустые кастрюли.

— Ага, вот! — Кипман достал из темных недр одной из чугунных посудин, небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой. — Брикман не обманул, оставил нам пару фунтов оленины!

Опустив добычу в перекинутую через плечо сумку, траппер довольно осклабился.

— Думаю, что это займет Кайзера на некоторое время!

Я тут же вспомнил, как бизон в загоне у мистера Конноли жевал опилки, и как они сыпались обратно на пол, через дыру в его глотке.

— Жаль, конечно, оленины, — Кипман подмигнул мне, и потушил лампу. — Для немчуры сгодилась бы и какая-нибудь тухлятина!

Мы выбрались обратно на палубу позади орудийной башни, и поприветствовали морского пехотинца, облокотившегося на вертлюгу расчехленного «Гатлинга».

— Сколько же здесь народу, — хмыкнул траппер. — Нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на часового!

— Во владениях мистера Смита все будет по-другому, — уверил его я. — Туда живые редко заходят.

Мы прошли по шкафуту до самого бака, и остановились возле черного провала распахнутой настежь двери, которую, как я и ожидал, никто не охранял. Из темноты нестерпимо разило гнилью, разложением и какими-то бальзамическими маслами.

— У меня мороз по коже, как представлю, что там внизу! — нахмурился траппер.

— Ты же, вроде, всегда интересовался умертвиями, — я усмехнулся, глядя на поникшие усы Кипмана.

— Так то нормальные умертвия, — траппера передернуло. — А не какие-то богомерзкие zonbi!

Я огляделся по сторонам, и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, первым нырнул в открытую дверь.

Дорогу к каюте мистера Смита я бы мог найти и с закрытыми глазами. В последнее время колдун перестал оставлять Кайзеру свой фонарь, и мне зачастую приходилось спускаться по лестнице на ощупь, и находить путь в темноте, касаясь рукой стены, и считая повороты.

— Эта лестница ведет вниз, — я остановился возле очередного поворота, крепко сжимая в кулаке потную ладонь траппера. — Чувствуешь, идущий оттуда смрад?

Кипман засопел в темноте, и я почувствовал, как его рука напряглась.

— Там я пока не бывал, — я говорил шепотом, едва слышно выдыхая слова прямо в ухо товарища. — Не думаю, что кроме мистера Смита найдется храбрец, что отважится туда сунуться!

Мы миновали еще несколько запертых дверей, и спустились по короткой узкой лестнице.

— Я слышу шорох, — прошептал траппер. — И мне это совсем не нравится!

Чиркнула спичка, крошечный дрожащий огонек вспыхнул, освещая сидящего на корточках Кайзера. Немец поднял голову, и радушно осклабился. Его челюсти ритмично задвигались, что-то пережевывая.

Я наклонился и разглядел полуобглоданную книгу, зажатую у верзилы в кулаке.

Кипман поднес спичку поближе и вздрогнул, глядя на посиневшие от типографской краски губы умертвия.