Пол и стены были выкрашены белой матовой краской, вытертой ногами больных возле входа в каюту и рядом с лежанкой.

На дальней стене висела карта мира, а чуть поодаль высились застекленные шкафы из красного дерева, забитые книгами, и массивный стол, заваленный бумагами.

Левая часть каюты, судя по всему, служила доктору кабинетом. Возле мягкого кресла, стоящего в углу, притулился маленький столик, заставленный початыми пузатыми бутылками, а из-за подлокотника, обитого замызганным плюшем, выглядывал гриф виолончели.

В правой части каюты, мебели не было. Я уселся на одинокую металлическую кушетку, и с любопытством принялся разглядывать шкафы из толстого голубоватого стекла, заставленные разноцветными склянками в проволочных креплениях.

Шкафы возвышались до самого потолка, сквозь который наружу уходили прикрепленные к ним металлические трубы.

— Ну-с, посмотрим, что с вами сделали эти варвары! — доктор насадил на свой горбатый нос очки, в золотой оправе, и склонился над моим затылком.

Я почувствовал осторожное прикосновение холодных пальцев, раздвигающих слипшиеся от крови волосы.

— Не волнуйтесь, мистер Кифман, наложим пару швов, и все будет в порядке, — доктор приподнял очки на лоб, делая шаг назад. — Ваша рана, внушала мне куда большие опасения.

Траппер пренебрежительно фыркнул.

— Благодаря травам, которые для меня смешал Пятнистый Олень, все заживает как на собаке!

Доктор Менгер нахмурился и покачал головой.

— Я бы на вашем месте не слишком доверял, знахарским зельям, — его губы сжались, превращаясь в тонкую бесцветную полоску. — Я вас умоляю, не забывайте принимать порошки, что я вам прописал. Если начнется инфекция, вам останется лишь один путь, в трюмы, к мистеру Смиту!

Одно упоминание о черном колдуне заставило меня задрожать. Как могло случиться, что на одном корабле одновременно оказались и образованный европейский врач, и страшный африканский бокор? Какие еще тайны таились в недрах «Геркулеса»? Что же задумал генерал Форрест? Какую игру он вел? Вопросы множились с каждой секундой, однако ответов я пока не мог найти.

— Пойду-ка я прогуляюсь, — траппер похлопал меня по плечу. — А ты слушайся доктора, Джонни. Он знает, что делает.

Когда дверь за Сетом Кипманом захлопнулась, доктор Менгер громко вздохнул.

— Знаете, молодой человек, что я ненавижу больше всего на свете?

Я пожал плечами.

— Людское невежество! — доктор горестно всплеснул руками. — Причем это касается не только невеж вроде мистера Кифмана, но и сильных мира сего, которые должны служить для всех остальных людей примером прогрессивного мышления и широты взглядов!

Доктор Менгер указал на шкафы забитые книгами, и на длинные ряды пробирок, наполненных разноцветными жидкостями.

— Чтобы приготовить эти лекарства, лучшие умы человечества потратили долгие годы, — указательным пальцем доктор поправил очки. — В этих пробирках последние достижения современной медицины, о которой ваши знахари даже не слыхивали! В этих пробирках, людской гений! В этих пробирках, простите меня за пафос, будущее человечества!

Я поежился и попытался незаметно отодвинуться подальше от лекаря, который, судя по всему, был так же одержим, как и африканский колдун.

— Я лечил самого Вильгельма первого, германского императора! Я спас от ампутации ноги Отто фон Бисмарка, которые он обморозил в России на медвежьей охоте! Я вытащил с того света президента Линкольна, когда он заразился оспой! Я — один из лучших умов своего времени, должен выслушивать тирады невежественного траппера, о травках, которые смешал для него Пятнистый Лось! — доктор Менгер гневно вперился взглядом в дверь, за которой скрылся Кипман.

— Пятнистый Олень, — пробормотал я, осторожно спускаясь с кушетки.

— Лось, олень, какая разница, — доктор раздраженно отмахнулся. — А куда это вы собрались, молодой человек? Я с вами еще не закончил.

Тихонько вздохнув, я вновь взгромоздился на кушетку.

— И вот, я здесь, — доктор вздохнул, принимаясь мокрой губкой стирать запекшуюся кровь с моего затылка. — Я здесь, один. Без помощников, без учеников, все вынужден делать сам! Даже масло в лампы заправляю сам! Будь проклята вся эта секретность!

Доктор продолжал что-то бубнить себе под нос, ковыряясь у меня в затылке изогнутой иголкой, но я уже не обращал никакого внимания на его слова.

Слишком уж много секретов сплелось вокруг этого корабля, и я решил, во что бы то ни стало распутать этот клубок!

— Неужели вам делали прививку от оспы? — ноготь доктора неожиданно ткнулся мне в руку. — Как интересно!

Я уставился на несколько темных пятнышек на своем плече и кивнул.

— Да, это мама настояла. Мы всей семьей получили прививки с форте Паунд, — я даже заулыбался, вспоминая, как боялись уколов мои братья и сестры. — Именно это нас всех и спасло во время Великой Эпидемии.

Доктор Менгер просиял.

— Вот, видите! Чудеса современной науки! — его голос вновь приобрел менторское звучание. — А что бы вы делали без вакцины господина Еннера? Помогли бы вам шаманские травки и наговоры?

Отложив в сторону иглу, доктор аккуратно обрезал нитку, и отступил, любуясь проделанной работой.

— Я согласился отправиться в это путешествие, чтобы лично собрать материалы для своего научного труда, — на лице мистера Менгера появилось мечтательная полуулыбка. — Это будет новый «Флорентийский кодекс», только он будет подписан не монахом францисканцем, а самим Густавом Менгером, профессором Берлинского и Кельнского университетов!

Мистер Конноли встретил меня на шкафуте, рядом с тем самым ящиком, в котором мне пришлось провести самую страшную ночь в своей жизни.

— Извини, что сразу тебя не вытащили, — ирландец обнял меня за плечи. — Тут после боя такое началось…

Я в ответ только покачал головой, рассказывать о том, что со мной приключилось, совсем не хотелось. Не хотелось понапрасну тревожить товарищей, тем более что они все равно ни чем не могли мне помочь.

— И зачем мы только связались с этими ублюдками! — мистер Конноли сплюнул. — Лучше было сразу перебраться через реку вплавь!

Проплывающие мимо нас берега были пологими, кое-где виднелись почерневшие останки пристаней, изредка встречались развалины усадеб, да выгоревшие скелеты фруктовых садов.

— Скоро это все закончится, и начнутся прерии, — я указал рукой вперед. — Там, за поворотом Великой реки, начнутся территории команчей. Мы сможем раствориться среди холмов как струйка дыма среди облаков, и никто нас никогда не найдет.

— Струйка дыма? — из подвешенной над нашими головами шлюпки появилась хитрющая физиономия Шеймуса. — Боюсь, что я должен вас расстроить, господа! Без лошадей мы не далеко уйдем, а выгрузить их незаметно у нас не получится при всем желании.

— Да хоть бы и на своих двоих, — мистер Конноли скривился. — Эти корабли битком набиты умертвиями, и мне что-то совсем не хочется плыть вместе с ними на этом саркофаге.

Шеймус с поразительной ловкостью выскользнул из-под брезента, накинутого на шлюпку, и уселся рядом с нами на ящике.

— Я тут кое-что разнюхал, — прошептал он, прикрывая рот рукой. — На счет доктора Менгера…

Мистер Конноли отмахнулся.

— Не суй свой нос, куда не следует, Шеймус, целее будешь! Для нас главное добраться до Скалистых гор, и благополучно вернуться назад с добытым умертвием. Вмешиваться в чужие разборки я не собираюсь и тебе запрещаю!

— Мы уже вмешались, — Шеймус закатил глаза. — Похоже, что мы попали в колоду, которую сдает генерал Форрест, и нравится нам это или нет, придется играть до конца!

Я усмехнулся, Шеймус был в своем репертуаре, сравнивая жизнь с карточной игрой.

— Не понимаю тогда, зачем Форресту лишние шестерки? — фыркнул мистер Конноли. — Их здесь и без нас предостаточно.

— Шестерки? — толстяк возмущенно вскинул брови, и тщательно разгладил свой помятый жилет. — Капитан так не думает!

Ирландцы молча уставились друг на друга.