«Идёт без отклонений, по прямой…» Идёт без отклонений, по прямой жизнь (хоть куда милее ей – кривая), смиренности своей не понимая, и как-то ухитряясь быть живой. Она вошла в такую колею — не ведать перемен и потрясений, а лишь глядеть, как в ясности осенней всё обретёт законченность свою. Быть может, там, где видел тесноту, увидишь вдруг, как стало вольно свету. И жёлтый лист кружится на лету. И мысль твоя кружит, чтоб кануть в Лету. Как ни была бы жизнь твоя мала — но сверх забот в неё вместилось что-то: хотя бы эта прямизна ствола, хотя бы эта кривизна полёта. Понятнее – особенно к концу, — что не напрасен этот свод небесный, и даже мысль о жизни бесполезной — не бесполезна. Каждому к лицу. 1980 г. «Держится за воздух птица…» Держится за воздух птица и взирает свысока. мне бы взглядом зацепиться за деревья, облака. Мне б в пространстве удержаться, не спешить и не бежать. Мне бы к дереву прижаться, никуда не уезжать. Но сильнее – жизни проза. Я – автобусом влеком. Намотает на колёса все пейзажи за окном. И покуда я в заботе мыслям дам привычный ход, целый мир, лишившись плоти, беглым призраком мелькнёт. Что там дальше, что там ближе, где там радость, где беда? …Этой ветки – не увижу, не увижу никогда. Прикоснуться – и проститься? Подглядеть – и позабыть? И глядит надменно птица, презирая нашу прыть. 1991 г. В ожидании дождя 1. Над головою дождь висит и всё не упадёт. О чём душа твоя грустит, роняя нить забот? Ах, ей нужна другая нить, серебряная нить. Её сучить – как слёзы лить, за каплей каплю – лить. Она из пряжи облаков, из бездны бездн, из тьмы веков, чтоб выверить судьбу – отвес из глубины небес. Сверяйся с этой прямотой. Свыкайся с этой высотой. (О, гром живой! О, дождь большой!) …Не покриви душой. 2. А если жизнь утратит связь, гляди на облако, дивясь, как в целокупности растёт, охватывая небосвод, и ни зазоров, ни пустот — единой жизни ход. Ах, что там вправду надо мной? Не туча, так судьба. И небо говорит «родной», дождём касаясь лба. 1982 г. «Эта весна – мимо меня…» Эта весна – мимо меня. И не найти ни зазора, ни щели, чтобы увидеть небо апреля. Непробиваема будней броня. Словно бы в поезде – лес и дорога мимо мелькнут, понапрасну дразня взгляд опоздавший… Постой, ради бога! …Эта весна – мимо меня. Может быть, чувства мои не посмели выйти украдкой за краешек дня, знать наперед, что лежит в колыбели? Эта весна – мимо меня. Жизнь моя, помнишь ли голос стихии, или стихиям уже не родня? Может быть, будут весны другие, эта весна – мимо меня. Ходишь, не видя, не слыша, не зная, непроницаема дней пелена. Где же язык, чтобы крикнуть: родная! Где же глаза, чтоб увидеть: весна! Три стихотворения 1. Что сделаешь – душа устала и спит в объятиях забот. А мне теперь спокойней стало, хотя её не достает. Что сделаешь – душа уснула, не радуется, не болит. Подземного не слышит гула и в омут неба не глядит. Она оглохла и ослепла, она бесчувственна давно. Куда шагну я – в рай ли, в пекло, ей, бедолаге, всё равно. 2. Как будто под наркозом — бесчувственно молчим. Задаться бы вопросом, да видно нет причин. Дождаться бы ответа — да на какой вопрос. И до скончанья света — бессмысленный наркоз? 3. Засорилась моя душа. Закоптилась моя душа. Слишком многое накопилось — разобраться бы не спеша. Отчего мы бываем злы — не поймешь без большой метлы. Вот и взяться бы мне за дело, заглянуть бы во все углы. Я не знаю тебя, душа, — хороша ли, дрожишь без гроша…. Ты какая на самом деле, против истины не греша? …Не увидеть тебя глазами, деловито копаясь в хламе. Но омыть бы тебя слезами, если боль горяча, свежа… 1980-е Ироническое 1. Победил, потерпел ли фиаско, только стиснут со всех сторон, снова едешь в автобусе тряском, неудавшийся Наполеон. И такое оцепененье! И, глотая бензинный чад, погружаясь в свои виденья, все чего-то ждут и молчат. Мы истратили все слова, и уже понимаем едва, кто мы, где мы, грезим ли, бредим и куда мы, собственно, едем. Может быть, и впрямь через Лету (вот по этому – с дыркой – билету), и связала нас навсегда круговой бедой немота? |
