Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Мы выучили наизусть твои стихи, — обрадовал меня Ростик.

— Мы читали про «Если ты поедешь в Прагу», — подхватил Дима, — и папа сказал, что он нас с тобой повезет в Чехословакию на зимние каникулы, чтоб мы вместе проверили, правильно ли у тебя написано.

— А для начала, — поддержал моих братьев мой родной отец, — хорошо бы тебе приехать к нам хоть ненадолго когда ты выпишешься из больницы. Осмотришься, познакомишься поближе с нами со всеми.

Отец был с братьями заодно.

Я не хотела к ним ехать. Но совсем не знала, как это сказать. Я была очень растрогана и взволнована этим интересом моих братьев ко мне и этим их желанием жить вместе со мной и слушаться меня. Вероятно, они все-таки были лучшими людьми, чем я, раз они обо мне думали и заботились, а я о них — никогда.

И хоть все это мне показалось очень странно, я не могла, ну просто совсем не могла ответить «нет». Вместо этого я нерешительно сказала:

— Я к вам обязательно приеду. Только ненадолго. И не сейчас, а на каникулы.

На лицах моих братьев было написано разочарование и некоторая надежда.

— Мы тебе взяли котенка, — мрачно сказал Ростик. — Сиамского. С голубыми глазами.

— Мы его назвали Маска. У него на лице коричневая маска, как нарисованная, — продолжал мрачно Дима.

— Мама сказала, что это кошечка и что лучше бы ты ее сама назвала. А нашей маме мы хотим, чтоб ты первые десять дней, пока вы привыкнете друг к другу, говорила Инна Ивановна, — предупредил меня Ростик.

— А потом, как мы, — мама, — потребовал Дима.

Цепкие ребята попались мне в братья. Они уже все решили!

Наши переговоры прервал приход медсестры Анечки.

— Вика, — объявила она, задыхаясь, — ты только не волнуйся, он живой…

— Кто? — встревожено вскрикнула Юлька.

— Уже наложили швы, Олимпиада Семеновна, одиннадцать, значит, рана пятнадцать сантиметров, шов через полтора сантиметра, порез неглубокий…

— Фома? — спросила Вика.

— Фома, — подтвердила Анечка, — только ты не волнуйся, плечо, сосуды не задеты, крови потеряно мало, а он положил троих с переломами, они уже в больнице, под охраной, четвертый убежал, ищут…

— Анечка, — попросила Юлька. — Не спеши, скажи понятно, что с Фомой и кто убежал.

И Анечка, как всегда, скороговоркой, как всегда, то с конца, то с начала, но все-таки в конце концов рассказала, что на Фому недалеко от травматологического центра напали хулиганы. Но Фома и сам оказался невозможным драчуном. Хулиганов этих было четыре человека, и были они самыми настоящими бандитами с ножами, однако Фома знает какие-то особые приемы, и когда в драке его полосонули ножом, он, Фома, трех тут же положил рядком на тротуар, а четвертый убежал.

— Где же был Володя? — с подозрением спросила Вика.

Мы все уже как-то не представляли себе, что Володя и Фома могут где-то находиться отдельно друг от друга.

— В магазине. Он к нам и привез Фому. Володя и сейчас возле Фомы.

— А мне можно к Фоме? — спросила я.

— Можно. Только попозже.

Я старалась не показать моему родному отцу и моим братьям Диме и Ростику, как я встревожена и расстроена всем этим, но это все равно было видно, и отец сказал, что им уже пора собираться, что они хотят сегодня еще побывать в музее Отечественной войны и в Киево-Печерском историческом заповеднике «Лавра», но в это время пришел Володя. Я его познакомила с моим отцом и братьями. Я не стала им говорить, что это Володя сбил меня автомашиной и поломал мне ногу, слишком долго все это объяснять, а просто сказала, что он наш друг. Я сказала — «наш», имея в виду себя и папу, и маму, и, по-моему, отец и братья так это и поняли.

Отец посмотрел на Володю внимательно и оценивающе и попросил объяснить, что произошло.

Володя рассказал, что на Фому напали четыре человека. Здоровые молодые парни. Вначале Фома подумал, что это шутка, он даже не сопротивлялся. Но когда один из этих хулиганов стукнул Фому по губе так, что пошла кровь, Фома сразу же, одним ударом, свалил обидчика на землю. И тут началась драка. С остальными. Оказалось, что Фома еще у себя в Анголе, еще школьником, готовясь к службе в армии, к войне с колонизаторами, занимался каратэ. Причем не просто каратэ, а каким-то «кун-фу». По словам Володи, это восточная школа каратэ. Фома ребром ладони может расколоть кирпич, а кончиками пальцев пробить доску. В общежитии Фома каждый день проводил тренировку, вырабатывая скорость и силу удара на мешочках с глиной, песком и рисом.

Фому ударили ножом, но все равно он сбил с ног еще двоих, да так, что они сами уже и встать не могли, а четвертый убежал.

Вот уж никогда бы не подумала, что этот тихий и нежный Фома такой сильный и опасный человек.

— Но почему хулиганы напали на неизвестного им человека? — спросил отец. — Или у них была какая-то цель?

— Это вы — в точку, — ответил Володя. — И, кажется, я знаю, в чем тут дело. Вам, Вика, — повернулся Володя к Вике, — придется объяснить, откуда вы знали, что на Фому могут напасть. И кто эти ваши друзья?

Глава двадцать девятая

Я уже говорила, что в больнице, помимо официальной, существует еще своя, особая, неофициальная медицина, методы которой больные передают друг другу. Но, кроме этого, в больницах есть еще и свой особый фольклор.

Вот, например, во всех детских больничных палатах рассказывают страшную историю, которая, по словам Олимпиады Семеновны, попала к нам из Японии. Лежала в травматологическом центре японская девочка-туристка по имени Сизуко. Она приехала в Киев с родителями, и тут у нее открылась редкая и тяжелая болезнь. Она называется фиброзная дисплазия кости. Это болезнь детского и юношеского возраста. Вначале появляются несильные боли. И в кости образуется как бы воздушный пузырек, хотя внешне нога сохраняет свою форму. Затем внезапно — перелом, так, не от чего, от того, что прыгнула или ушиблась. Ученые до сих пор еще не установили причины этой болезни, некоторые думают, что ее вызывают гормональные нарушения, а другие — нарушения в нервной системе.

Как бы то ни было, но японская девочка попала в травматологический центр с так называемым патологическим переломом ноги. Ей здесь сделали сложную операцию, вставили в кость особый костяной стержень, нога срослась, девочка полностью выздоровела.

Сизуко и рассказала, что в Японии, в Токио, где она живет, ей тоже однажды пришлось побывать в больнице. По поводу аппендицита. И там дети говорили, что по больницам во время эпидемии гриппа, когда все медики носят на лице марлевые маски, иногда ходит женщина в марлевой маске и спрашивает у какой-нибудь девочки или мальчика:

— Как ты думаешь, я красивая?

Если ей отвечают «красивая», она дарит леденцы на палочке, которые японские дети очень любят.

Но если ей в ответ говорят «нет» или «не знаю», она опускает маску, и тогда… Тогда ребенок умирает от ужаса, такое страшное, такое отвратительное, такое уродливое лицо у этой женщины.

И хоть японским детям много раз объясняли, что это просто нелепая сказка, что не бывает лиц, при взгляде на которые можно умереть, но дети все равно с опаской поглядывают на незнакомых людей в марлевых масках.

Много рассказывают в больничных палатах о лунатиках, которые имеют научное название сомнамбулы.

Я сама никогда лунатика не видела. И никто из моих родных и знакомых никогда с лунатиками не встречался. Но когда я спросила о лунатиках Олимпиаду Семеновну, она сказала, что сомнамбулизм или иначе снохождение не такое уж редкое явление, и что она сама видела сомнамбул.

Страдающий лунатизмом больной, — по ее словам, — встает ночью с постели, ходит по палате и коридору, даже выходит на улицу, иногда совершает нелепые действия — перемещает вещи, кладет их не на место. Так, например, одна девочка переложила белье с постели под кровать. Иногда сомнамбулы ходят по карнизам, по самому краю крыши, поднимаются по водосточным трубам, хотя в обычных условиях ничего подобного осуществить бы они не сумели. При этом глаза у них широко раскрыты, но движения какие-то автоматические, проснувшись, лунатик ничего не помнит о том, что делал ночью. В общем, при снохождении человек находится как бы в гипнотическом состоянии — между сном и бодрствованием. Разговаривать с ним не следует. Нельзя его будить: он может испугаться, упасть, ушибиться.

50
{"b":"584108","o":1}