Я сравнивал яблоки с помидорами: одну теоретическую систему с другой, реально практикуемой системой. Естественно, реально практикуемая система показалась мне запутанной. Когда же я начал консультировать американские компании и увидел, как они на самом деле функционируют, я понял, что мои выводы были бы совершенно другими, если бы я сравнил две практики.

Для чего я рассказываю вам эту досадную историю?

В статье под названием «В поисках новой экономической парадигмы» (Needed: A new economic paradigm) в газете Financial Times от 19 августа 2010 года лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц написал, что экономисты не живут в реальном мире. Их модели и теории основаны на предпосылках, которые, несмотря на элегантную логику и точные математические формулы, расходятся с реальностью.

Так, например, экономическая теория полагает, что участники ведут себя рационально, но в действительности это не так. Экономическая теория считает, что все участники рынка идентичны, но любой человек с мало-мальским жизненным опытом знает, что это не так. Теория исходит из того, что рынок идеален и «невидимая рука» уравновешивает спрос и предложение. Это было бы здорово, говорит Стиглиц, только вот «невидимой руки» не существует.

Это напоминает мне анекдот: профессор физики, инженер и экономист попали на необитаемый остров. У них есть банка консервов, но нет консервного ножа. Физик говорит, давайте разведем костер и разогреем банку. Банка расширится от жары и откроется.

«Глупости, — говорит инженер. — Банка взорвется, и мы останемся без еды. Что нам нужно — так это острый предмет…»

«Вы оба ошибаетесь, — перебивает экономист. — Предположим, у нас есть консервный нож…»

(Кстати, по первому образованию я экономист.)

Оторванность от реальности, по мнению Стиглица, является причиной поразительного факта: ни одна экономическая теория не смогла предсказать наступивший мировой финансовый кризис. Стиглиц считает, что настало время разработать новую экономическую теорию, основанную на реальности.

По моему мнению, когда экономисты начнут уделять внимание тому, что происходит в реальности, как советует Стиглиц, они обнаружат (как обнаружил я), что у экономических теорий не хватает инструментов для правильного понимания реальности.

Мы живем в среде, где проблемы носят комплексный системный характер. Одного знания экономики недостаточно, чтобы понять их и решить. Необходимо знание социологии, политологии и психологии, а также свобода от привязки к какой-либо конкретной теории, которая могла бы повлиять на объективность оценки. Кроме того, очень нужен здравый смысл.

Если я прав, то президентский Совет экономических консультантов, который в данный момент состоит из одних экономистов, должен превратиться в междисциплинарную команду, включая практиков — руководителей бизнеса, которые обладают реальным опытом, а не только владеют теорией.

В общем, разумно относиться с долей сомнения к элегантным формулам, основанным на теории, которая ограничивает способности адекватно понимать сложную реальность.

[82]

Недавно я смотрел на канале CNBC качественно снятый документальный фильм о причинах кредитного кризиса. В фильме показывали, среди прочего, серию интервью с людьми, которые взяли субстандартные кредиты; теми, кто эти кредиты выдавал; теми, кто секьюритизировал эти кредиты, и представителями иностранных организаций, которые эти секьюритизированные кредиты покупали.

Журналист спрашивал: «Выходит, людьми двигала жадность?», и интервьюируемые все как на подбор отвечали: «Да».

Увиденное заставило меня задуматься. Разве не эту жадность, которую все называют причиной кризиса, мы пропагандируем на факультетах экономики и менеджмента? Там мы называем ее иначе: мотив прибыли. Разве мы не учим, что чем больше прибыли на акцию, тем лучше?

Да, прибыль необходимо принимать в расчет в долгосрочных интересах компании. Однако очень часто первоочередным вопросом является краткосрочное выживание компании.

В этой связи второй компонент, который необходимо принимать во внимание, — это конкуренция. Если отдельный CEO[83] отказывается преследовать краткосрочную прибыль и потому прибыль на акцию его компании постоянно будет ниже, чем у конкурентов, то его уволят. Кроме того, он будет меньше зарабатывать, поскольку значительная часть зарплаты директора наверняка будет привязана к доходности акций.

Что выходит? Все пытаются получить как можно больше прибыли, чтобы обойти конкурентов и произвести успешное впечатление.

На Балканах говорят: «Если встали в хоровод, танцуйте». Соответственно, если вы вышли на рынок в условиях конкурентной экономики, где ваш успех оценивают сообразно доходности акций, то постарайтесь зарабатывать прибыль, иначе вам не выжить.

Я признаю тот факт, что этот принцип не всегда верен. В новой экономике, бизнес, основанный на интернете и электронной коммерции, может получить высокую рыночную оценку, и его акции будут расти в цене годами, несмотря на отсутствие прибыли, подобно тому как работала компания Amazon, прежде чем перестала быть убыточной. Заметьте, что это возможно лишь в тех случаях, когда инвесторы уверены, что со временем компания начнет приносить доходы. То есть движущей силой остается желание получить прибыль.

Заметьте, что все те, кто своим поведением вызвал финансовый кризис, действовали в рамках закона. Никто не сел в тюрьму, потому что никто не преступил закон. Получатели субстандартных кредитов верили, что стоимость ипотечных домов возрастет. Они покупали дома, рассчитывая в будущем рефинансировать кредит. Продавцы субстандартных ипотек преследовали желание получить прибыль. Для таких ипотек существовал свой рынок: брокеры на Уолл-стрит ставили перед собой эту же цель, покупая ипотеки и конвертируя их в портфолио, которые получали рейтинг у рейтинговых агентств и продавались за рубежом. Таким образом на Уолл-стрит зарабатывали прибыль. Любой банк на Уолл-стрит, который отказался бы от прибыли, прекратил бы существование. Поэтому все плясали в хороводе.

Рейтинговые агентства присваивали портфолио кредитов наивысший рейтинг ААА, потому что полагали, как и все остальные, что стоимость домов со временем возрастет. Никто не мог предугадать, что рост стоимости прекратится. Если бы одно из агентств решило проявить консервативный подход и придержать высокие рейтинги, оно потеряло бы конкурентоспособность по сравнению с другими агентствами и даже рисковало бы закрыться.

Зарубежными покупателями двигал тот же мотив. Они покупали секьюритизированные финансовые инструменты с рейтингом ААА — инструменты, обещавшие самые высокие доходы на инвестиции и сопровождавшиеся низким риском… по причине рейтинга ААА.

(Экономист Адам Смит изобрел фразу «невидимая рука» в качестве метафоры свободных рыночных сил, чтобы объяснить, как рынок саморегулируется, растет и обеспечивает оптимальное распределение ресурсов.)

Однако впереди поджидала беда. Люди брали ипотеки, которые не могли выплатить, если стоимость недвижимости перестала бы расти. И, конечно, именно это и произошло. Пузырь лопнул, как это пузырям свойственно. Ничто не вечно.

В одном интервью Алана Гринспена, в то время председателя Федеральной резервной системы, спросили: «Почему вы ничего не предприняли, чтобы предотвратить эту катастрофу?» Он ответил: «А вы думаете, что Конгресс бы мне позволил?»