Я прочитал, что профсоюз учителей Нью-Йорка наконец-то достиг соглашения с администрацией штата о том, как оценивать и награждать деятельность учителей. В соответствии с соглашением учителей будут оценивать на основании успеваемости учеников по результатам различных стандартизированных экзаменов.

Что происходит, когда вы награждаете или наказываете кого-либо на основании оценки? Очевидно, что человек начнет уделять особое внимание области, которая оценивается. Есть такое выражение, которое приписывают то Альберту Эйнштейну, то социологу Уильяму Брюсу Кэмерону: «Не все, что считается, можно посчитать, и не все, что можно посчитать, считается».

Представьте, что жена измеряет любовь мужа согласно ценности подаренных им ювелирных украшений. Да, она может накопить состояние, но брак, без сомнения, будет несчастным.

Образование, подобно любви, нужно укреплять, проверять, но не оценивать. Согласно принципу неопределенности Гейзенберга[78], который применим не только в физике, акт оценки подрывает ценность оцениваемого феномена.

Желание измерять свою деятельность — это типичная ошибка стиля (А). Им кажется, что измерение необходимо для продуктивности. Измерение — это просто, и это приносит комфорт. Оно создает иллюзию точности и научного подхода, даже если в процессе мы забываем, зачем это нужно.

Вспомним ложный аргумент о фонарном свете. Мужчина темной ночью что-то ищет при ярком свете уличного фонаря. «Что вы потеряли?» — спросили его, и он ответил: «Ключи».

— Где вы их потеряли?

— Вон там, на другом конце улицы.

— А почему вы их ищете здесь?

— Потому что тут светло, — так он ответил.

Неадекватное применение оценки скорее приведет к гарантированно ложному, чем к приблизительно правильному ответу.

[79]

Элизабет Бернбаум, директор Агентства по освоению минеральных ресурсов[80], решила покинуть свой пост под давлением. Другими словами, ее уволили. Бывшего президента США Джорджа Буша также винят в произошедшем разливе по причине тесных взаимоотношений с нефтяной отраслью.

В чем причина катастрофы — в некомпетентности директора Агентства по освоению минеральных ресурсов? В тесных отношениях бывшего президента с нефтяными компаниями? В просчете нынешнего президента? Или в невнимательном отношении нефтяников на вышке BP к мерам безопасности? Или причина во всем перечисленном?

Все перечисленное — возможные симптомы проблемы, но не причина.

А причина носит структурный характер: одна и та же организация инспектировала уровень безопасности вышки, выдавала разрешение на бурение и взимала пошлины за освоение ресурсов.

Видите, как роль (P) (производителя) вступила в конфликт с ролью (А) (администратора)?

Можно было предвидеть, что роль (А) в функциях агентства отойдет на задний план, как и произошло.

Если в этом заключается предпосылка катастрофы, если контроль мер безопасности был неадекватным по причине конфликта интересов, то проблема может иметь более серьезные последствия, чем один разлив нефти.

Необходимо срочно создать отдельное правительственное агентство, которое будет заниматься исключительно одобрением и контролем мер по безопасному обслуживанию буровых. Кто знает, сколько еще вышек на грани взрыва?

Данная структурная проблема в правительстве касается не только Агентства по освоению минеральных ресурсов. Посмотрите на Федеральное управление гражданской авиации, функциями которого являются одновременно и развитие авиации, и контроль безопасности авиаперелетов. Или Министерство внутренних дел, которое и отвечает за сохранение национальных парков, и выдает разрешения на частную эксплуатацию земель.

В некоторых странах отдел управления и бюджетного контроля находится в казначействе. Чьи интересы этот отдел представляет в первую очередь — бюджетные нужды чиновников или потребности страны в целом? Неудивительно, что в этих странах правительственный аппарат растет за счет национальной экономики.

В одной стране, где я консультировал правительство, агентство по защите окружающей среды было подотчетно министерству туризма. Представьте, чьи интересы от этого страдали.

За сорок лет управленческого консультирования я усвоил урок: катастрофическая организация приводит к организационным катастрофам, и разлив нефти — одна из таких катастроф.

В 1990-е годы, когда Константинос Мицотакис был премьер-министром Греции, он пригласил меня провести диагностику страны (по методике Syndag). Присутствовали члены кабинета правительства, президент Центрального банка и лидеры правящей Новой демократической партии.

Диагностика показала, что в стране рос дефицит бюджета: правительство тратило больше, чем собирало в виде налогов. Чем покрывался дефицит? Субсидиями от Евросоюза. Не нужно быть гением, чтобы понять, что субсидии рано или поздно закончатся. Ничто не вечно.

Я только позже узнал, что греческое агентство статистики предоставляло неточные экономические данные о субсидиях.

Совершенно ясно, что плачевное состояние греческой экономики ни для кого не было секретом. Но никто ничего не предпринимал. Почему? Потому что политики хотят добраться до власти и удержать ее; они не желают принимать сомнительные по популярности решения.

Знаете ли вы, что греческие чиновники получают премии просто за то, что показываются на работе? А что они выходят на пенсию в 53 года, в том время как большинство людей на планете считают это возрастом расцвета сил?

Почему это происходит? Несложно догадаться. Политики — не государственные мужи. Государственные мужи думают о будущих поколениях. Политики думают о следующих выборах.

Этот феномен — фокус на непосредственных целях и незначительное, если вообще оно есть, внимание к задачам долгосрочным — повсеместное явление, не только в политике. Руководители бизнеса концентрируются в основном на ежеквартальных доходах. Браки нынче заключаются не на всю жизнь, как раньше. Продукты выпускаются с запланированным износом. Горизонты становятся ближе и ближе.

Посмотрите на состояние системы социального страхования в США или на уровень бюджетных расходов в Бразилии на долю ВВП.

Возможно, Греция — лишь первое проявление тревожного глобального феномена.

[81]

Сорок три года назад Колумбийский университет Нью-Йорка оценил мою докторскую диссертацию как одну из лучших и опубликовал ее совместно с издательством «Свободная пресса» (The Free Press) под заголовком «Индустриальная демократия в югославском стиле» (Industrial Democracy Yugoslav Style, 1971).

Можно догадаться, что я этим чрезвычайно гордился.

Годы спустя, после того как я оставил свой профессорский пост в Университете Калифорнии в Лос-Анджелесе и занялся консультированием, я осознал, что выводы в моей диссертации были ошибочными.

В диссертации я исследовал югославскую практику самоуправления, известную как «индустриальная демократия». Я сравнивал ее с американской теорией менеджмента, которую изучал в университете. (В то время у меня не было никакого практического опыта.) В заключении опубликованной диссертации я утверждал, что югославская система уступает американской.

Почему я считаю, что мой вывод был ошибочным?

Я сравнивал возможность (теорию) с реальностью (практикой), вместо того чтобы сопоставлять одну возможность с другой возможностью или, как стал это делать позже, одну реальность с другой реальностью.