- Очень удобное седалище, - указал Полюд на седло, - в него можно было и старого Святогора посадить. Напрасно он с нами не поехал.
- Пускай старик отдыхает, - вымолвил тысяцкий, - он уже навоевался за свой век.
В этот момент какая-то рыбина вдруг ударила хвостом по воде прямо возле лошадиной морды. От неожиданности скакун фыркнул в воду и в страхе отбежал от реки. Войско разразилось дружным хохотом.
- Смотри, - схватил Илья Ратшу. Взор его был устремлён на другой берег, тысяцкий тоже заметил там какое-то движение и успел разглядеть, что это было резвое существо на двух ногах. Ратша набрал полную грудь воздуха и что было мочи прокричал:
- Эгегей! Кто там бродит?
В ответ из лесной чащи вылетела стрела и упала в воду возле берега.
- Вот сукин сын, что бы сдох.
- Это они, - смекнул Полюд, - разбойники.
- Нужно найти брод, а то уйдут, собаки.
Стали искать брод. Рассеялись по всему берегу и на своих скакунах всё пытались нащупать дно. Дно было везде мягким и илистым, засасывало всё сильнее, особенно в середине. Грязные по самое пузо кони выходили из реки, так и не добравшись до другого берега. Всадники сели, вылили воду из сапог и принялись думать.
- Ничего, далеко не уйдут, - вымолвил подоспевший Ратша, - мост сделаем и скоро их уже нагоним.
Воины недовольно загудели. Никому не хотелось браться за крайне сложную и долгую работу. Тогда Ратша первым взялся за топор и принялся рубить первое попавшееся дерево. Бил с такой силой, что вспотел и запарился, стянул с себя кольчугу, остался в одной рубахе. Дерево тряслось каждой своей веткой от удара, эхо разносило звуки далеко по местности. И вот уже из другого места зазвучал подобный звук: Илья взялся за топор и принялся за дело. К нему присоединился Полюд, подключились и другие, и работа пошла. Народу здесь было много, каждый срубил по дереву и больше уже срубать было не нужно. Теперь стали обрубать ветки, из самых длинных сделали вёсла. Отрубили тонкие верхушки деревьев. Ратша меж тем отправил несколько человек на охоту, раздобыть еды. Дело шло невероятно быстро. Из верхушек деревьев ополченцы соорудили плоти спустили его на воду. Проверили, держится. Несколько человек к этому времени прикатили откуда-то огромные неподъёмные валуны.
- Добро, - промолвил Ратша, - то, что надо.
К этому времени на плоту уже треугольником разместили высокий подъёмник. Плот теперь был похож на большую пирамиду. На одной её стороне был закреплён на верёвках валун, который можно было поднимать на вершину и резко отпускать. Это было необходимо для того, чтобы забивать сваи в речное дно. Сваи тоже уже были готовы: специальные брёвна, обрубленные колом на конце. К этому времени пришли охотники с добычей, сели за костры, и вскоре все воины, наконец, сели, чтобы поесть.
- Соловей, поди, уже обмочился, - смеялись они. Но Ратша был не весел, лицо его было обеспокоено. Была уже вторая половина дня, солнце клонилось к закату. Если Соловей никуда не ушёл и ждал их на том берегу, то встретиться враги должны были ночью. А ночью упыри становились сильнее и гораздо опаснее, чем днём. Да и от Соловья можно было ожидать чего угодно. Он уже показал себя неплохим стратегом и мог догадаться, что лучше ему никуда не уходить и ждать на том берегу. И всё же Ратша решил рискнуть. Соловей 20 лет от всех скрывался и прятался, значит, скорее всего, он трус. После трапезы ополченцы на плоту вышли на реку со сваями. Огромный валун падал с такой силой, что от шума с деревьев улетали все птицы и поднимали ещё больший шум. А меж тем дело двигалось вперёд. Новые воины заменяли уставших, новые сваи крест-накрест входили в воду одна за другой. Когда с этим было покончено, дело осталось за малым - положить бревенчатый настил. На всё про всё около часа. Но Ратша не велел до конца укладывать помост. Сегодня битвы не будет, муромцы должны были ночевать на своём берегу, подвергая свою жизнь опасности внезапного нападения. Ведь упыри могли очень тихо перемещаться по лесу.
Утром все проснулись от страшного шума. Тысячи грачей каркали во всё горло и кружили над тем местом, где расположилось муромское войско. В их движениях можно было разглядеть чёткий порядок: все летели строго по кругу. Зрелище это навеяло тревоги на отважных ополченцев. Но на том плохие приметы не закончились. На утренней охоте не удалось забить ни одного крупного зверя. Все кабаны, туры, медведи исчезли, как по приказу. Было видно множество их следов, которые уводили вдаль от реки. Будто животные сговорились и ушли как можно дальше от водопоя.
- Странно всё это, - молвил Ратша, когда охотники к его ногам бросили всего несколько подстреленных зайцев и глухарей. Природа чувствовала присутствие гостей, и они тревожились от этого. Кони тоже вели себя неспокойно, хозяев слушали, но временами будто сходили с ума и теряли контроль. Но даже эти страшные приметы не остановили муромцев. Худо-бедно они позавтракали, в основном хлебом, быстро достелили брёвнами мост и начали переправу. Кони очень боялись переходить на ту сторону, и их тревога передавалась всадникам. Один из ополченцев даже спешился и повёл под уздцы своего коня по мосту. Скакун ни в какую не хотел идти, упирался. Воин тянул его за вожжи, поскользнулся и вдруг упал в воду. Не успел он опомниться и взять потянувшиеся к нему руки товарищей, как вскрикнул от боли, и все увидели змею, укусившую его прямо в шею. Ополченец в ярости отрубил животному кинжалом голову. Но яд уже попал к нему в тело. Поначалу воин старался не обращать внимание на боль, но уже на том берегу реки рухнул на землю и забился в судорогах. Друзья примчались к нему на помощь, но было уже поздно. Несчастный скончался. А природа продолжала войну против своих гостей. Появились какие-то невероятно крупные комары, кого-то покусали дикие пчёлы. Во время привала из леса вдруг выскочил сумасшедший волк и бросился прямо в костёр. Вся шерсть его мигом загорелась, но зверь даже не пикнул, а спокойно стоял, пока не сгорел настолько, что не мог больше стоять и рухнул замертво. От этого зрелища все замерли и боялись пошевелиться, а потому даже караульные упустили момент, когда к ополченцам подкрались лучники. Около сотни человек сразу были ранены стрелами, к счастью, смертельно ранены из них были всего троя. Ополченцы тут же взялись за щиты и начали построение. Ратша оказался в числе раненных, стрела пробила его плечо. Так же был ранен Михаил, сын Игната - тот самый, которого Илья когда-то спас от кабана. Но его рана оказалась лёгкой, а вот из Ратши почему-то кровь текла рекой, в считанные минуты уже весь рукав кольчуги был красным. Очевидно, была повреждена артерия, и тысяцкому следовало наложить жгут, но в ближайшее время ему некогда было этим заниматься: разбойники пошли в атаку. Вместе с ними в атаку шли злобные ручные волки. Их околдовали, и они без малейшего страха накинулись на вооружённых муромцев. Многие войны так пострадали от укусов в ноги, руки и тело.В это время разбойники брали их в окружение. Полюд без приказа рванул в атаку с сотней ополченцев и принялся всех рубить на своём пути. Теперь друг Хельги был полон неистовой ярости. Он не обращал внимания на мелкие порезы и прочие ранения, пёр напролом, рубил направо и налево. Раненных Полюд добивал сам, отрубая им головы. Так ополченцы истребили немало врагов, но их быстро оттеснили назад. Полюд до последнего пытался атаковать, и его друзья уже силой потащили его назад.
- Соловей! - прокричал Полюд, - выходи, жалкий трус. Я - Полюд, друг Хельги пришёл за твоей головой!
Муромцы попадали в окружение и ничего не могли с этим поделать. Тысяцкий истекал кровью, правая рука его начинала неметь. Пришлось переложить копьё в левую руку, а щит взять больной. Внезапно в небе снова появились тысячи грачей, и все как один дождём стали гадить.
- Не поднимать щиты! - приказывал Ратша. Но некоторые подняли щиты и были тут же ранены стрелами. И тут в лесной чаще показался всадник верхом не на коне и не на лошади, а на самом настоящем медведе. В руке он держал металлический посох, который напоминал двух переплетённых меж собой змей. По этому посоху все признали проклятого Соловья.
