– Спасибо, Салли. – И он чмокнул девушку в лоб. – Хорошей тебе зимы. Слышал, ты выходишь замуж.

Когда горничная удалилась, привычно покачивая бедрами, Холлоран повернулся к Торрансам:

– Мне уже нужно поспешить, если я не хочу опоздать на самолет. Желаю вам, чтобы все сложилось удачно. Впрочем, уверен, так и будет.

– Спасибо, – отозвался Джек. – Вы были к нам очень добры.

– Я хорошенько позабочусь о вашей кухне, – еще раз пообещала Уэнди. – Наслаждайтесь Флоридой.

– За этим дело не станет, – заверил ее Холлоран. Потом он уперся руками в колени и склонился к Дэнни. – У тебя еще есть шанс, парень. Хочешь со мной во Флориду?

– Нет, спасибо, – ответил Дэнни с улыбкой.

– Ладно. Тогда поможешь донести мои сумки до машины?

– Конечно, если мама разрешит.

– Разумеется, – сказала Уэнди, – но только нужно застегнуть пуговицы на курточке.

Она шагнула к сыну, однако Холлоран оказался быстрее: его большие темные пальцы справлялись с пуговицами ловко и проворно.

– Я скоро верну его вам, – сказал он.

– Хорошо, – ответила Уэнди и проводила их до дверей.

Джек все еще высматривал Уллмана. У стойки регистрации улаживал свои дела последний постоялец отеля «Оверлук».

Четыре чемодана стояли прямо за дверями. Точнее, только три из них действительно были чемоданами, огромными, потертыми, сделанными из искусственной кожи «под аллигатора». Четвертой оказалась крупная дорожная сумка из выцветшей шотландки.

– Как думаешь, справишься с ней? – спросил Холлоран. Сам он ухватил два чемодана одной рукой, а третий зажал под мышкой.

– А то! – ответил Дэнни и, взявшись за ручку обеими руками, начал спускаться вслед за поваром по ступеням террасы, мужественно стараясь не кряхтеть и вообще ничем не показать, что ему тяжеловато.

С тех пор как они приехали, на улице успел подняться порывистый, колючий ветер; он завывал на стоянке, заставляя Дэнни щуриться, пока он тащил сумку, которая била его по коленкам при каждом шаге. Несколько облетевших осиновых листьев с шуршанием перекатывались по пустому асфальту парковки, и Дэнни на мгновение вспомнил ту ночь на прошлой неделе, когда он очнулся от кошмарного сна и услышал – или по крайней мере подумал, что слышит, – как Тони просит его не ездить сюда.

Холлоран поставил чемоданы рядом с багажником бежевого «плимута-фьюри».

– Автомобиль так себе, – доверительно сообщил он Дэнни. – Взял его напрокат. Зато дома меня ждет моя Бесси. Вот это автомобиль! «Кадиллак» пятидесятого года выпуска. Какой у нее плавный ход! Ты себе даже не представляешь. Я ею очень дорожу. Потому и держу ее во Флориде – она уже старовата для всех этих горных подъемов. Тебе помочь с сумкой?

– Не надо, сэр, – ответил Дэнни. Он сумел проделать последние шаги, не издав ни стона, но вздохнул с большим облегчением, когда наконец опустил сумку.

– Вот молодец! – снова похвалил его Холлоран.

Затем он достал из кармана своего синего саржевого пиджака ключи на большом кольце и отпер багажник. Укладывая туда чемоданы, повар сказал:

– Ты сильно сияешь, малыш. Мощнее, чем кто-либо, кого я встречал в жизни. А ведь мне в январе стукнет шестьдесят.

– Что?

– Ты наделен особым даром, – объяснил Холлоран, поворачиваясь к нему. – Лично я всегда называл это сиянием. Еще моя бабушка пользовалась этим словом. Потому что тоже обладала такой способностью. Когда я был мальчишкой не старше, чем ты сейчас, мы частенько сиживали с ней на кухне и вели долгие беседы, вообще не раскрывая ртов.

– В самом деле?

Холлоран даже улыбнулся, увидев отразившееся на лице Дэнни жадное любопытство, и предложил:

– Полезай ко мне в машину и посиди со мной немного. Хочу с тобой потолковать.

Он захлопнул крышку багажника.

Из вестибюля отеля «Оверлук» Уэнди Торранс видела, как ее сын сел на пассажирское сиденье машины Холлорана, а сам огромный чернокожий повар скользнул за руль. Охваченная внезапным страхом, она уже открыла рот, чтобы сообщить Джеку, что Холлоран всерьез собрался забрать Дэнни с собой во Флориду – ведь похищение происходило прямо у нее на глазах. Но потом поняла, что они просто сидят рядом. Ей с трудом удавалось разглядеть голову сына, который повернулся к Холлорану. Но даже издали выражение его лица показалось ей знакомым. С таким лицом Дэнни смотрел на экран телевизора, когда показывали что-то необычайно занимательное, а еще играл с отцом в старую деву или подкидного дурака. Джек, которому важнее всего было увидеться с Уллманом, ничего не замечал. И Уэнди промолчала, с тревогой наблюдая за машиной Холлорана и гадая, о чем таком интересном они могли разговаривать.

Между тем Холлоран спросил:

– Должно быть, чувствуешь себя чуток одиноко, думая, что ты такой один?

Дэнни, который порой испытывал не только одиночество, но и страх, кивнул.

– Но я ведь не единственный, кого вы встречали? – спросил он.

Холлоран со смехом ответил:

– Конечно же, нет, дитя мое. Далеко не единственный. Но сияешь ты ярче всех.

– Значит, таких много?

– Вовсе нет, – сказал Холлоран, – но время от времени попадаются. В большинстве случаев в людях присутствует лишь едва уловимое сияние. Они сами не подозревают о нем. Такие люди, как правило, приходят домой с цветами, когда на их жен нападает ежемесячная тоска, в школе легко справляются с контрольными работами, к которым и не думали готовиться, и хорошо улавливают настроение собравшихся, стоит им войти в комнату. Таких мне попалось пятьдесят или шестьдесят. Но не больше дюжины человек, включая мою бабулю, знали, что сияют.

– Ух ты! – сказал Дэнни и на какое-то время задумался. Потом спросил: – Вы знаете миссис Брент?

– Ее-то? – В голосе Холлорана промелькнула презрительная нотка. – Знаю. Но она не сияет. Только и может, что возвращать каждый ужин на кухню по три раза.

– Я и не думал, что она сияет, – серьезно ответил Дэнни. – А еще… вы знакомы с мужчиной в серой форме, который подает к подъезду машины?

– С Майком? Конечно, я хорошо знаю Майка. А что с ним такое?

– Ничего. Просто скажите, мистер Холлоран, зачем миссис Брент могли понадобиться его брюки?

– О чем это ты, приятель?

– Понимаете, когда она смотрела на него, то думала, что не против залезть к нему в брюки. И мне стало интересно, почему…

Но закончить ему не удалось. Холлоран откинул голову и разразился смехом, который вырывался из глубин его широкой груди и напоминал раскаты грома. Сиденье заходило под ним ходуном. Дэнни смущенно и недоуменно улыбался, дожидаясь, пока эта буря веселья затихнет. Отсмеявшись, Холлоран достал из нагрудного кармана белый шелковый носовой платок, словно флаг для капитуляции, и промокнул выступившие на глазах слезы.

– Милый мальчик, – сказал он, все еще посмеиваясь, – такими темпами ты уже к десяти годам постигнешь все тайны человеческой натуры. Но даже не знаю, завидовать тебе или нет.

– Но миссис Брент…

– Забудь о ней, – перебил его повар. – И к маме не лезь с расспросами. Ты ее только расстроишь. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, сэр.

Он понимал это очень хорошо. Ему уже не раз случалось расстраивать маму подобным образом.

– Миссис Брент – просто мерзкая старуха с грязными мыслями и зудом в одном месте, вот и все, – сказал Холлоран, а потом пристально посмотрел на Дэнни. – Как сильно ты можешь ударить, док?

– Что?

– Врежь мне как следует. Направь мысленное усилие в мою сторону. Хочу убедиться, что не ошибся в своих предположениях.

– О чем мне думать?

– О чем угодно. Только думай по-настоящему сильно.

– Ладно, – сказал Дэнни.

Он на мгновение задумался, а потом сконцентрировал все свое внимание на Холлоране. Ему никогда не приходилось делать ничего подобного, и потому в самый последний момент какой-то внутренний инстинкт отчасти блокировал мощь его мысли – ведь он не хотел причинить мистеру Холлорану вред. Тем не менее Дэнни все равно ощутил, как мысль стрелой вылетела из его сознания с силой, показавшейся ему самому невероятной. Словно подача Нолана Райана, только еще сильнее.