- Держись! - кричала Габриэль, пытаясь ползти в его сторону, тяжёлая кольчуга тянула её к земле. В этот момент девушку подхватил сзади Ономакрит и увлёк, против её желания, прочь от битвы, последним, кого она заметила, был Александр, организовывавший центр обороны. Каллисто потеряла Габриэль из виду и забыла о ней, ибо предчувствие победы сводило её с ума, казалось, что нет оружия, способного её остановить, что под защитой отца она неуязвима для смертных. Вокруг тела Персея завязалась короткая схватка, сама фессалийка уже двинулась на правый фланг, но несколько свевов жаждали получить богатый трофей, один из них уже схватился за панцирь, когда подоспел Александр. У юноши было мало времени, ибо поражение Зены лишило кельтов уверенности, свевы же двигались единой лавиной, он вонзил копьё в спину нагнувшемуся варвару и мечом разгонял остальных, крича эллинам, чтобы тащили тело к себе. Храбрые аркадяне уносили поверженного со всей возможной быстротой, но всё же Александру пришлось принять ещё немало ударов на щит, он получил несколько лёгких ранений, отступая, однако устоял на ногах.

На берегу войско начало отступление самостоятельно, эллины старались не рвать строя и шли медленно, глядя на врага стеной щитов, кельты на правом фланге следовали их примеру, но слева началось бегство, ибо там присутствовала сама фессалийка. Туда побежал Ономакрит, и Александр поддержал его, крикнув пару слов, сам он оставался в центре, глядя, как свевы преследуют, но не входят в ближний бой. Дождь кончился, но сумрак не развеялся, и казалось, что уже подступает вечер, ветер ослаб, было холодно, однако этого почти никто не чувствовал, ибо кровь кипела от происходящего. Киликиец выбивался из себя, останавливая людей, хватал их за щиты, но это мало помогало, наконец, он бросился на противников, что были уже в десятке шагов. Он проколол живот первому свеву, ловко уйдя вниз от рубящего удара, но тут же сбоку фрамея вонзилась ему в бедро, и варвары сплотились вокруг. Ономакрит развернулся, вырвав копьё из раны, толкнул одного из противников, однако сзади длинный меч свободно просвистел над ним, и он скорее понял, чем почувствовал, что разрублен.

Александр увидел, как на дальнем краю строя подняли голову киликийца вверх, Ферамен тоже увидел, но плакать не стал, только ещё отчаяннее кинулся в драку, никаких сил удерживать его уже не было, и юноша предоставил судьбе решать, сам следя лишь за общим ходом отступления. Каллисто впала в полное неистовство, двигаясь вдоль строя свевов, она не пыталась организовать новое наступление, но сорвала с себя панцирь, оставшись лишь в белом хитоне, частью потемневшем от грязи и крови, на боку зияла свежим цветом её рана от кинжала. Вся наполненная чувством абсолютной неуязвимости, она бросила щит и кричала, неистовствуя перед врагом:

- Я дочь своего отца! Эта сталь меня не удержит! Кто хочет убить меня?! Кто осмелится поднять на меня оружие!

Каллисто наступала на ряды, и все избегали её, словно за спиной фессалийки стоял могучий бог, никто не пытался напасть, и эллины пятились всё дальше, помня, что позади есть спасительные холмы. Александр старался направлять войско, выбрав ближний холм в качестве позиции, казалось, будто он один ещё сохраняет разум, ибо кельтские вожди отчаялись и забыли о битве, простые воины же были охвачены ужасом, глядя на демоницу и обнажённых свевов за ней. Так продолжалось, пока отступающие не утвердились на вершине, самых важных раненых унесли под защиту воинов, но многих пришлось бросить, часть кельтов откололась от войска и бежала, походный лагерь попал в руки врага. Однако свевы уже не атаковали, ибо усталость, что проявилась только теперь, валила с ног, сгущались сумерки, да и противник перед ними вовсе не был рассеян, готовый к ожесточённому сопротивлению. Каллисто могла бы послать их в бой, но она думала совсем о другом, предсказания и нити судьбы её занимали, в конце концов, для неё важно было лишь противостояние с Зеной, и дальнейшая война свевов её уже мало интересовала.

Некоторое время постояв близ холма, варвары отошли, расположившись в захваченном лагере, тогда и обороняющиеся смогли, наконец, повалиться на землю, едва дыша от усталости. Под наспех сооружённым навесом Габриэль склонилась над Зеной, ей помогали двое эллинов, они стянули с воительницы панцирь, сильно повреждённый в бою, омыли раны обильным количеством воды, тогда уже за дело взялся врач, Клеомен из Сикиона. Он убедился, что раны на голове и боку чистые, смазал их пока мазью, что нёс ещё из Эллады, наиболее пристально же занялся животом. Значительное время он убеждался, что повреждения внутренних органов не критические, Габриэль не дали ему помогать, ибо вернувшийся Александр почти силой заставил её лечь и позволить осмотреть собственные ранения. Врач, наконец, зашил раны, после чего они туго перевязали Зену чистым полотном, и девушка смогла остаться с ней наедине, воительница ровно дышала, но полностью в сознание не приходила, блуждая где-то во тьме, то ближе, то дальше от пробуждения.

Вечер окутал мир, войско кельтов и эллинов почти никто не охранял, люди лежали без всякого порядка, лишь Александр не оставлял дела, ему удалось поставить в часовые нескольких эллинов, он пытался организовать помощь всем раненым, но понимающих во врачевании людей оказалось слишком мало. Ферамен вернулся к своим, он смог вынести тело отца, но ни с кем не разговаривал, был сильно подавлен и лежал, не пытаясь найти врача для своих ран. Сеговак вернулся из битвы живым, хотя и получил ранение в голову, он всё время держал короткий меч в руке, желая остаться наедине с собой, однако Александр пристыдил его, сказав, что будет ещё возможность погибнуть в бою, и Зена жива, но нет никакого смысла пронзать себя на радость врагам.

Ранней ночью юноша позвал Габриэль с собой, желая показать ей что-то, она вышла, мгновенно окунувшись в густую темень, и осторожно ступала, боясь наступить на лежащих. По склону горы справа двигалась цепочка факелов, они выглядели как точки, красные звёздочки, едва ползущие во тьме.

- Я думаю, они идут к святилищу, ибо путь теперь свободен, - сказал Александр.

- Ты прав, это Каллисто. Она стремится к своей вожделенной цели, - согласилась девушка, по её щекам струились слёзы, казалось, она успокоилась за это время.

- Не плачь. Зена жива, нужно верить в могущество богов.

- Я плачу не о Зене, ибо она борется и нуждается лишь в поддержке, я плачу о Персее и других павших друзьях.

- Сеговак хочет последовать за ними, но я пытаюсь его отговорить. Ума не приложу, что делать теперь, ибо люди пали духом.

- Ты должен придумать, ведь, пока Зена не оправится, ты будешь возглавлять отряд, - девушка сказала это с уверенностью, ибо хорошо понимала, что иного варианта нет.

- Я знаю. Постараюсь что-нибудь сделать...

Ближе к утру Габриэль полудремала рядом с воительницей, обняв её за пояс, стояла тишина, и казалось, что все опасности остались за чертой ночи. Зена пришла в себя мгновенно, открыв глаза и выйдя из путешествия сна, какое-то время она не двигалась, восстанавливая в памяти события и предполагая, что происходит сейчас. Девушка проснулась, когда она резко села, сдвинув её руку, в первые мгновения это вызвало замешательство, ибо ранее врач сказал, что при таких ранениях судьба будет решаться на весах несколько дней.

- Что ты? - только и могла сказать Габриэль, обнимая её за плечи.

- Пойдём, у нас мало времени, - Зена поднялась на ноги. - Каллисто, я полагаю, уже отправилась к святилищу? Ждать она не способна.

- Тебе надо лежать, ещё несколько часов назад ты была на пороге смерти...

- Не говори об этом, кровь гонит меня, и я исполню то, что суждено. Битва ещё не окончена, они тешат себя ложной надеждой на победу, но теперь наш черёд. Пойдём, у нас много дел, рассказывай мне по пути, каково положение наше и противника.

Воины спали, и почти никто поначалу не заметил появления воительницы, близ навеса они нашли Александра, что был поражён этой встречей, к тому времени Габриэль уже успела рассказать, что войско свевов заняло лагерь и там отдыхает, фессалийка же покинула их, уйдя на священную гору.