— Вопросы к вам у меня, конечно, имеются, — сказал я. — Почему это у вас такие роскошные подходы к жилой квартире — шахта выложена золотом, лестница из платины, потом идут роскошные нарядные залы, а сама квартира без всяких драгоценностей и украшений?

— Золото, роскошные залы и весь этот подземный дворец для меня не самоцель, а просто доказательство моей гениальности и могущества, — ответил Николай Алексеевич. — Квартира моя не блещет богатством, ибо для меня достаточно сознания, что я, благодаря своему великому дару, богаче всех людей на свете. Кроме того... жена моя утверждает, что она себя лучше чувствует в квартире, свободной от излишней роскоши.

— А не бывает вам здесь, в земле, скучновато? — осторожно спросил я.

— Я не в земле, а под землей, — с какой-то обидой ответил мой собеседник. — В земле — мертвые, а я жив и здоров и многих переживу! И мне здесь ничуть не «скучновато» — здесь я могу иметь все, что захочу. Здесь я сам себе хозяин!

— А не хочется ли вам иногда использовать свой гениальный талант для пользы всех людей? — задал я щекотливый вопрос.

— Я мог бы принести людям много зла, но я этого не делаю, а это не так уж мало, — сухо ответил Николай Алексеевич. — Я держу нейтралитет.

Я понял, что наша беседа накоротке подходит к концу, и в заключение сказал, что мне неудобно такого гениального человека, как он, называть просто по имени-отчеству.

— Нет ли у вас какого-нибудь звания? Может, вы профессор?

— Далеко всем профессорам мира до меня, — с улыбкой ответил Николай Алексеевич. — Знаете, жена моя в шутку иногда называет меня Творителем. Можете и вы именовать меня так, если это вас устраивает.

Мне понравилось это наименование. Только я не знал, как его употреблять: с «товарищем» или с «гражданином». С одной стороны, Творитель был вроде бы буржуем — ведь он лично владел подземным дворцом. Но, с другой стороны, он не извлекал из этого дворца доходов и не держал прислуги. К тому же он не приобрел этот дворец на нетрудовые доходы, а создал его своим личным трудом, без эксплуатации наемной рабсилы. Выходит, он был как бы кустарем-одиночкой и вреда никому не приносил. Но, с другой стороны, он и пользы никому не приносил, а в прошлом, если смело смотреть в лицо фактам, был дезертиром. Поэтому я решил, что товарищем его называть не стоит, а в дальнейшем стал обращаться к нему так: гражданин Творитель.

Вскоре Елизавета Петровна позвала нас на вечерний чай. Я сидел за столом рядом с Лидой и исподтишка все время поглядывал на новую свою знакомую. Девушка была очень красива, прямо картинка — куда там Тосе Табуретке до нее. И потом сразу видно было, что Лида эта — добрая, никакой хитрости в ней нет.

После чая Елизавета Петровна снова осмотрела мою ногу и сказала, что недельки три мне придется провести здесь, что нельзя выгонять меня на мороз, пока нога не поправится, — иначе мне грозит ампутация. Должен сказать, что это гостеприимство меня глубоко обрадовало, ибо оно означало, что целых двадцать дней я буду находиться возле Лиды, которая с каждым моментом мне все больше и больше нравилась. К тому же я находился в отпуске, так что пребывание в подземном дворце не являлось производственным прогулом и было вполне законным. Меня только смущало, что все это время я буду жить на чужой счет, ибо кроме трешки, данной мне шофером фургона, у меня имелось семьдесят копеек мелочи — итого 3 рубля 70 копеек. Но когда я высказал это соображение своим хозяевам, они засмеялись и сказали, что деньги им не нужны — ведь Творитель создает все из ничего.

— А теперь надо подумать о вашем жилище, — заявил мне Творитель. — Так как вам придется пробыть у нас не один день, то я создам вам отдельную квартиру рядом с нашей. Составьте в уме проект помещения, в котором вы хотели бы жить. Можете не брать примера с моей скромной личной квартиры или, наоборот, с моего огромного парадного дворца. Составляйте проект по своему личному вкусу. Вообразите, что вы граф или миллионер, — я могу сотворить для вас апартаменты на любом уровне роскоши.

Это предложение очень заинтересовало меня. Мне захотелось пожить в графско-миллионерских бытовых условиях — вот Гоша удивится, когда я ему расскажу про такую жизнь.

Я сказал Творителю:

— Извините, гражданин Творитель, я сразу не могу представить, какой должна быть моя временная отдельная квартира, я ведь привык жить в коммунальной. Дайте мне десять минут на творческие размышления.

— Хорошо, я подожду, — ответил Творитель.

Я сел на диван, закрыл глаза и стал напрягать свое воображение по части богатства и роскоши. Я припомнил кое-какие книги, романсы и кинофильмы из жизни графов, купцов и миллионеров, а также пьесы, в которых играл мой друг Гоша. Вскоре в моем сознании стал вырисовываться макет шикарного жилища. Я попросил у Творителя пять минут дополнительного времени, чтобы подбавить роскоши и изящества, — раз уж бывшему беспризорному выпал случай пожить по-графски, то надо на все сто использовать эту возможность.

— Теперь вы готовы? — спросил Творитель, взглянув на часы.

— Теперь готов! — ответил я.

— Идемте за мной. — Творитель повел меня в прихожую, открыл дверь, которой я до этого не заметил, и мы вышли в длинный неширокий коридор, стены которого были окрашены в невзрачный, серый цвет. Я шел осторожно, плавно — чтобы не расплескать мысли и не позабыть всего того, что я себе напредставлял.

Вскоре мы уперлись в тупик. Творитель взял меня за руку и сказал:

— Сейчас ваши образы будут восприняты моим мозгом и воплощены в явь. Я сотворю вам ту квартиру, которую вы себе представили.

Он крепко сжал мою руку и уставился в голую стену. И вдруг за стеной послышался неясный шум, а в стене образовалась дверь...

Творитель ушел, насвистывая какой-то мотив, а я робко подступил к двери и коснулся ее медной ручки. Ручка была самая настоящая! Тут я нажал на нее — и дверь открылась.

Я вошел в прихожую. Здесь все блистало графской роскошью. На мраморном пьедестале стояло в полный рост чучело медведя, и на протянутых передних лапах медведь почтительно держал золотой поднос. В ушах у зверя блестели бриллиантовые серьги, а на голове красовался кокошник — вроде как у дореволюционных кормилиц и официанток; но кокошник был не простой, а шитый натуральным жемчугом. Стены прихожей, оклеенные вместо обоев золотой фольгой, красиво отражались в полу из полированного гранита. С потолка свисала люстра в сто лампочек, на манер церковной.

Ошеломленный этим точным исполнением моего творческого заказа, я пошел осматривать сотворенную квартиру. Кроме прихожей она состояла из огромной комнаты, кухни и санузла и еще одной маленькой комнатки. Эта комнатка была мною придумана просто для количества — понимал же я, что графская квартира не может состоять из одной комнаты. Но для второй комнаты я ничего особенного придумать не успел и решил, что она может быть чем-то вроде детдомовского санизолятора на случай болезни.

Зато в большой жилой комнате, которая имела не менее шестидесяти квадратных метров, окна были занавешены голубыми плюшевыми портьерами, в одном углу стоял рояль, накрытый натуральной тигровой шкурой, а в другом углу находился бильярд. Справа вдоль стены возвышался огромный белый буфет с медными поручнями — не хуже, чем на вокзале. Полки буфета ломились от бутылок с коньяком и шампанским. Здесь же имелся большой стол, накрытый парчовой скатертью, а возле него — диван из красного дерева, обитый синим сатином. Пол был вымощен синими и белыми метлахскими плитками, а кровать помещалась на мраморном возвышении. Кровать эта отлита была из чистого серебра, а панцирная сетка ее сплетена из золотой проволоки, и на этой сетке лежала перина гагачьего пуха и лиловое шелковое одеяло; простыни же почему-то не было. На стенах повсюду висели охотничьи трофеи — рога лосей и оленей, моржовые клыки, слоновые бивни и мамонтовые челюсти.

Кухня представляла собой обширное помещение со стенами, отделанными хрусталем. В ней стояло много кухонных столов из карельской березы, и на каждом столе — позолоченный примус и инкрустированная перламутром керосинка. На полках блестели золотые кастрюли, сковородки и утюги.