— Я их делаю из времени, — ответил мне скромный молодой человек. — Я улавливаю будущее время, сгущаю его, превращаю в реальное вещество и штампую из него вот такие пепельницы. В дальнейшем из времени можно будет производить пуговицы, мыльницы, столовую посуду, облицовочные плитки, умывальники, унитазы и много других полезных вещей.
— Еще издали я заметил, что у вас умное лицо, — сказал я продавцу. — Но теперь я догадываюсь, что вы гениальный изобретатель, и снимаю перед вами кепку! Никогда я не думал, что из времени, да к тому же из будущего, может получиться что-нибудь путное!
— Время — субстанция, то есть оно материально, — ответил молодой человек и дальше начал произносить всякие научные слова, которые понять я не мог, хотя и подкован в фантастической литературе. Об этом непонимании я честно уведомил моего нового знакомого, сказав ему, что я, в противоположность моему брату Виктору, человек, не имеющий прямого отношения к науке.
— А кто ваш брат? — заинтересовался изобретатель. — Он не физик?
— Я точно не знаю его узкой специальности, — признался я. — Знаю только, что он крупный корифей науки и имеет отношение к кафедре Меланхолии и Статистики при Институте Антропофагии и Лингвистики. В таких делах я разбираюсь плохо, но очень уважаю всех научных работников, изобретателей и прочих двигателей прогресса.
— Кто бы вы ни были, но мне по душе ваше простодушие и искренность, — сказал незнакомец. — Если вас интересует, я охотно покажу вам мою Опытную Установку.
Он завязал нераспроданные пепельницы в узелок и следом за мной пошел к мотоциклу. Я усадил его в коляску, и мы поехали на окраину Собачинска-Неудачинска, где жил молодой ученый. По пути я набросал ему краткую биографию своей жизни, которая произвела на слушателя должное впечатление.
В ответ мой новый знакомый сказал, что зовут его Олегом Олеговичем, и затем поделился со мной историей своего великого открытия. Родился он в этом городке, в школе учился по физике, химии и математике только на «отлично». Затем уехал в крупный университетский город, где стал студентом. На четвертом курсе, во время проведения научного опыта, он был ранен внезапно взорвавшимся автоклавом, вследствие чего надолго лег в больницу. Так как в больнице у него было много свободного времени, то, используя это свободное время для размышлений, он стал задумываться о времени вообще. Приняв тезис, что время материально, он вывел формулу, позволяющую превращать будущие минуты, часы, годы и столетия в нечто ощутимое, то есть в вещество.
Когда Олег Олегович выздоровел, то предложил при том учебном заведении, где он состоял студентом, оборудовать опытную лабораторию, дабы он мог практически осуществить свою неожиданную идею. Но против этого восстал один маститый профессор, который утверждал, что время нематериально и представляет собой только промежуток между двумя какими-либо событиями. Тогда, не закончив последнего курса, Олег Олегович вернулся в родной Собачинск-Неудачинск и в подвале дома, где жил, оборудовал свою Опытную Установку.
Эта Установка крайне несовершенна, и единственное, что он может производить на ней из времени, — это пепельницы, ибо штампы для производства более сложных предметов сделать ему не под силу. Помощи же со стороны ему никто не оказывает, так как никто не верит в его открытие. Его даже подозревают в том, что он штампует свои пепельницы просто из пластмассы, которую достает «слева». А между тем без пепельниц ему не обойтись, так как надо же на что-то утилизировать вещество, получаемое из времени. Кроме того, до сих пор пепельницы давали ему хоть небольшие, но реальные деньги, которыми он мог расплачиваться за электроэнергию, потребляемую Опытной Установкой. Вообще же с деньгами у него дело обстоит крайне плохо, и он не имеет возможности приобрести усовершенствованное лабораторное оборудование для своей Установки, Последние два месяца он вообще близок к краху, так как пепельницы совсем перестали брать, за электроэнергию он давно не платил и его грозят отключить. А от родителей помощи ждать не приходится, ибо они, с тех пор как Олег Олегович вернулся, не закончив пятого курса, считают его тунеядцем.
— Но почему вы не обратитесь за помощью в научные учреждения? — задал я простой вопрос.
— Обращался, — с грустью в голосе ответил Олег Олегович. — Но в мою формулу не верят. В нее некому поверить, ибо ее некому проверить. Специалистов по этому делу нет нигде в мире, я иду нехоженым путем и даже не знаю, куда этот путь приведет... Но вот мы и прибыли. — И мой спутник указал на невзрачный одноэтажный кирпичный домик.
Я загнал свой мотоцикл во двор, и мой новый знакомый, захватив узелок с пепельницами, подвел меня к низенькой двери, ведущей в подвал.
Мы прошли темным сырым коридором, который затем перешел в лестницу, круто ведущую вниз. Затем мы вступили в небольшую комнатку-тамбур. Здесь Олег Олегович включил свет и достал из стенной ниши два странных костюма из какой-то серебристой и весьма тяжелой ткани; в общем-то костюмы эти напоминали водолазные и увенчивались круглыми шлемами со стеклами — для головы. Затем мой новый знакомый навьючил мне на плечи кислородный прибор, такой же, как у аквалангистов, и присоединил трубку к шлему. Надев на себя такое же оборудование, он открыл тяжелую, обитую металлом дверь, и мы вошли в помещение, где находилась Опытная Установка. Стены, пол и сводчатый потолок этого довольно большого помещения оказались обитыми той же тканью, из которой были сделаны наши костюмы.
— Это, собственно говоря, уже не подвал, а подземелье, — пояснил мне Олег Олегович, и голос его сквозь шлем прозвучал таинственно и глухо. — Когда-то здесь была тайная молельня сектантов-беспоповцев, затем долгое время — овощной склад, а затем подземелье просто пустовало. Я провел сюда электричество и оборудовал здесь свою Установку. Обратите внимание на стены, пол и потолок: они покрыты изобретенным мной экранирующим материалом. Таким образом я изолировал данную кубатуру от притока внешнего времени. Я выкачиваю время только из этого помещения. Здесь царит автономное время, и сейчас мы, сами того не ощущая, находимся вовсе не в двадцатом веке, а в тысяча триста девяносто девятом. Таким образом, в будущем, то есть до тысяча триста девяносто девятого века, здесь ничего не будет происходить, ибо вместе со временем я выкачиваю и превращаю в вещество и те события, которые должны были бы произойти в этом помещении, вернее, в данном объеме.
— А не может получиться так, что вы выкачаете отсюда все время и времени больше не будет? — задал я практический вопрос.
— Если бы я знал! — воскликнул Олег Олегович. — В том-то вся и штука, что я не знаю, бесконечно или конечно время! Ведь для того чтобы это выяснить, я и построил Опытную Установку!
— Если время бесконечно, то тут все ясно, — высказал я свое научное предположение. — Значит, его можно выкачивать и выкачивать, и все равно его не убавится. Но если оно когда-нибудь кончится, интересно, что будет тогда?
— Если время конечно и я его выкачаю отсюда целиком, то здесь образуется вакуум времени, — ответил мне Олег Олегович. — Но что тогда произойдет — этого я не знаю. Может быть, ничего не произойдет, а может произойти взрыв, перед которым взрыв водородной бомбы — выстрел из детского пугача... Однако я еще не показал вам того главного, ради чего привел вас сюда.
Он подошел к длинному столу из толстых грубых досок, на котором возвышалось что-то накрытое чехлом из дешевого пестрого ситца. Затем он сдернул чехол, и моему удивленному взору предстал странный агрегат. Начинался он широкой воронкой, к ней был припаян металлический шар, от шара шла гофрированная медная трубка к большому черному ящику, на крышке которого было пестро от кнопок, клавиш, циферблатов и разноцветных маленьких лампочек. От этого таинственного ящика шли две трубки к стальному цилиндру, а от цилиндра под углом в сорок пять градусов, шла еще одна трубка, которая упиралась в эмалированный открытый бачок.
