— Одни мы в заданное время не справимся, нам нужно подкрепление, — сказал комиссар и открыл этим самое короткое совещание, которое группа когда-либо проводила.

— Бундесвер? — предложил Штенгеле.

— Они лучше всего оснащены для такой операции, но так быстро мы их сюда не получим.

— Федеральная пограничная охрана, спецотряд 9? — спросила Мария.

— Они могут прибыть быстро, но как эти товарищи действуют, мы не знаем. Они прибудут всем военизированным подразделением на вертолете, и во время паники, которая при этом возникнет, наверняка будет двадцать жертв, без ботулина. Нет, нам нужно поступить иначе. Сколько человек живет здесь в поселке?

— Почти тридцать тысяч, — сказал Холльайзен. — Если считать туристов — тысяч сорок или пятьдесят.

— Мы создадим три линии нападения, — решил Еннервайн. — Первую направим на мясные магазины, вторую — на предприятия общественного питания, и третью — на частные домохозяйства. И тогда, как уже было сказано, нам потребуются помощники. Во-первых, эти помощники должны знать данную местность, во-вторых, надо, чтобы они могли моментально мобилизоваться. И в-третьих, такие, чтобы были привычны энергично действовать.

Клубы и объединения. Он хочет подключить клубы, подумала Мария. Гениально.

Еще 1 час и 57 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.

— Остлер, — продолжил комиссар, — вы член общества по сохранения национального костюма и знаете там заправил. Выберете нескольких из них и отправьте во все мясные магазины городка. Расскажите владельцам истинную историю, скрывать ее все равно долго не удастся. И обеспечьте безопасность всех белых сосисок.

Остлер уже направился к двери.

— И расспросите каждого мясника и каждую продавщицу, — прокричал Еннервайн ему вслед, — не припомнят ли они, кому они сегодня продавали белые сосиски. Потом позвоните этим покупателям. И не составляйте протоколов. Промедление опасно.

Первая волна атаки под руководством коменданта Иоганна Остлера покатилась.

— Губер слушает.

— Говорит Остлер, уголовная полиция. Вы покупали сегодня в мясном магазине Каллингер белые сосиски?

— А вам до этого какое дело?

— В принципе никакого, фрау Губер. Но мы получили сигналы, что одна их этих сосисок отравлена, поэтому я настоятельно советую вам не есть их.

— Ну браво, у Каллингера теперь тоже нельзя покупать…

— Атцгорн слушает.

— Говорит Остлер, уголовная полиция, фрау Атцгорн. Вы покупали сегодня в мясном магазине Кернсдорф белые сосиски?

— Там они самые лучшие, господин Остлер, я уже положила их в кастрюлю варить. Мясник Моль делает очень хорошие сосиски, но чуть многовато приправ…

— Фрау Атцгорн!

— …к Каллингеру я больше не хожу, он в последнее время стал делать хуже, и птица у него уже не такая свежая, как раньше. После того как у Каллингера умерла жена…

— Фрау Атцгорн, позвольте вас прервать: мы получили сигналы, что одна из сосисок, которые вы купили у Кернсдорфа, отравлена, поэтому я настоятельно не советую вам…

— Губертина фон Роймонд. С кем я разговариваю? Откуда у вас мой номер?

— Говорит Остлер, уголовная полиция. Фрау Роймонд, извините за беспокойство, вы покупали сегодня в мясном магазине Бобердингер белые сосиски?

— О таких вещах я не забочусь, молодой человек. Это дело персонала. Всего доброго.

— Михаэль Бисчински слушает.

— Остлер, уголовная полиция. Вы покупали сегодня в мясном магазине белые сосиски. Я хотел бы только предупредить…

— Ойеееееееееееее! Гкк! Кх!

— Алло. Господин Бисчински! Что случилось?

— Хррк! Рееечх! Ярг!

— Господин Бисчински, вам плохо? Что с вами?

— Аааааг! Гааар! Кх!

— Алло! Вам нужна помощь?! У вас уже…

— Говорит Бисчински. Вы еще у телефона, господин Остлер? Небольшая шутка. Я это уже слышал. Я выбросил сосиски в мусорное ведро. Простите, пожалуйста!

Еще 1 час и 16 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.

Остлер и выбранные очень быстро, хотя и целенаправленно, двадцать членов общества по сохранению национального костюма проделали большую работу, в течение получаса они обошли все мясные магазины городка, конфисковали сотни белых сосисок и предупредили большинство покупателей. Вторым объектом атаки были рестораны, пивные, пансионаты, закусочные и другие общественные заведения, где продавались белые сосиски. Еннервайн поднял на ноги обычные инстанции, так как возглавлял этот второй штурм обермейстер полиции Франц Холльайзен, хорошо знающий местность, ему подчинялись комиссар Шваттке и гаупткомиссар Штенгеле. Из-за большой плотности гостиниц и различных кафе и закусочных в курортном городке и сюда нужно было привлекать вспомогательные силы, они состояли из членов Союза стрелков, в котором Холльайзен был тренером. Холльайзен ни минуты не колебался, чтобы подключить сюда и почетного председателя Союза стрелков Тони Харригля. Но тот ломался.

— Почему я должен участвовать в том, что входит в обязанности полиции?

— У нас очень мало времени, Тони.

— Если это плохо кончится, то на моей политической карьере нужно будет ставить крест.

— А если все будет хорошо?

— Прокуратура уже в курсе дела?

— Нет, жизнь граждан намного важнее.

— Я не хочу нигде видеть свое имя.

— Ну прошу тебя, Тони…

Получился настоящий уличный бой, как в книжке с картинками или, лучше сказать, как в учебнике «Крупномасштабная полицейская тактика». Тридцать решительных фигур прочесывали погребки, пивные бары, закусочные и рестораны городка и конфисковывали белые сосиски. До двенадцатичасового боя часов оставалось меньше часа.

«Внимание, внимание, говорит полиция! Сообщение для всех жителей города!»

Эту третью волну атаки возглавлял сам Еннервайн, он и Мария выбрали себе самую трудную задачу, ездили с радиопатрульной полицейской машиной по улицам и повторяли сообщение. Через несколько минут уже проявились первые признаки коллективной паники. Как бы мягко, осторожно и психологически обоснованно доктор Мария Шмальфус ни произносила в мегафон свои предостережения о белых сосисках, страх все же прорывался и пробивал себе дорогу. Целые семьи стояли с поспешно упакованными чемоданами на улице и мешали продвигаться автомобилям — они боялись новых покушений. Почти две сотни человек уже съели завтрак с белыми сосисками, их отвезли в клинику, большинство из них настаивали на том, чтобы им промыли желудки, к чему рисковать. Было задействовано в целом четыре полицейских автомобиля.

Дополнительно удалось привлечь добровольную пожарную дружину под руководством капитана Иоганна Миргля-младшего. Шесть пожарных машин прочесывали городок. Конечно, люди собирались на улице, многие уже знали, пересказывали другим, создалось приторно-сладкое, опасно агрессивное чувство солидарности, взрывная смесь из «Мы сплочены» и «Убейте эту свинью». Еннервайн и Мария знали опасность таких акций. Душа народа, это как спящий котенок, в этих условиях могла мутировать в непредсказуемое чудовище. Тут и там некоторые чересчур рьяные хоть и легко, но вооружились, и если бы где-то они увидели человека, вкалывающего шприц в белую сосиску, то из того же теплого, коллективного чувства котенка они бы его линчевали.

«Внимание, говорит полиция, пожалуйста, расходитесь, для вас нет непосредственной опасности!»

До сих пор никто не слышал о синем, высунутом языке и выкатившихся глазах.

Еще 46 минут до того, как часы начнут бить двенадцать.

Николь Шваттке и Людвиг Штенгеле, вестфальская пруссачка и шваб из Альгойя, находились в полицейской машине по дороге к ресторану, расположенному немного за пределами городка.