Между тем политическое поведение этих лиц не давало ника­ких оснований для подобных обвинений. Действительно, все осужденные являлись в прошлом активными участниками «зино- вьевской» оппозиции, в 1926 году блокировались с «троцкистами» и за фракционную деятельность в 1927 году привлекались к пар- тайной ответственности. Зиновьев был исключен из партии на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 14 ноября 1927 года; Каменев, Бакаев, Гертик,

Гессен, Евдокимов, Куклин, Федоров и Тарасов постановлением XV съезда ВКП(б); Шаров, Перимов, Файвилович, Анишев, Браво, Башкиров и Царьков — местными парторганизациями. На Горшенина и Сахова за участие в оппози­ции были наложены партийные взыскания. Герцберг к партийной ответственности вообще не привлекался.

В ходе XV съезда ВКЛ(б) в так называемом «Заявлении 23-х», а также после съезда исключенные из партии обвиняемые по это­му делу объявили о прекращении оппозиционной деятельности и о полном подчинении решениям ЦК партии и Коминтерна. ЦКК, рассмотрев заявления, признала их отвечающими требова­ниям XV съезда и в июне—августе 1928 года восстановила в партии Зиновьева, Каменева, Бакаева, Евдокимова, Гертика, Гессена, Куклина, Федорова, Башкирова, Перимова, Файвиловича и Ша­рова. В 1928—1929 годах были восстановлены в партии Тарасов, Царьков и Анишев. Одному лишь Браво при рассмотрении его апелляции в июле 1929 года было отказано в восстановлении в партии на том основании, что он и после съезда якобы продол­жал оппозиционную деятельность. Но в декабре того же года и он был восстановлен в партии.

Во время партийной чистки в сентябре 1929 года Зиновьеву обвинений в антипартийной деятельности не предъявлялось. В отношении Каменева было установлено, что в 1928 году его пы­тался привлечь на свою сторону Бухарин.

Рассмотрев этот вопрос, объединенное заседание Политбюро ЦК и Президиума ЦКК ВКП(б) 9 февраля 1929 года и объединен­ный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 23 апреля 1929 года осудили по­ведение Бухарина, однако о Каменеве никаких решений принято не было. Лишь 31 декабря 1929 года ЦКК объявила Каменеву вы­говор за то, что он встретился с некоторыми троцкистами и в бе­седе с ними заявил о своей готовности блокироваться с Троцким. Каменев, не отрицая в ЦКК факта посещения его квартиры сто­ронниками Троцкого, утверждал, что в беседе с ними высказывал свое отрицательное отношение к троцкистам.

На Зиновьева и Каменева, как на бывших лидеров оппозиции, ориентировались многие из тех, кто был не согласен с линией Ста­лина и его сторонников. В особой степени это относится к началу 30-х годов, когда сталинская политика привела к обострению поли­тической обстановки в стране, крупным провалам в народном хо­зяйстве, тяжело сказалась на социальном положении людей. На этом фоне активизировались силы, выступавшие с осуждением рада направлений такой политики. Примером этому служит и исто­рия с распространением так называемой «рютинской платформы».

В конце сентября 1932 года Я. Стэн доставил на дачу Зино­вьеву и Каменеву экземпляры обращения и «платформы» груп­пы Рютина. Зиновьев и Каменев в партийные или советские ор­ганы о существовании этих документов не сообщили. 9 октября 1932 года Президиум ЦКК ВКП(б) исключил из партии Каме­нева и Зиновьева за то, что они, как указано в постановлении, «зная о существовании этой контрреволюционной группы, по­лучая от этой группы ее документы, не довели об этом до сведе­ния партии, чем содействовали ее деятельности». За указанные действия Зиновьев, Каменев и Стэн, а также ряд других лиц, причастных к составлению и распространению этих докумен­тов, по постановлению коллегии ОГПУ от 11 октября 1932 бы­ли отправлены в ссылку сроком на три года: Каменев в Мину­синск, а Зиновьев в

Кустанай. При этом Зиновьев и Каменев были признаны виновными в том, что они являлись участника­ми и идейными вдохновителями контрреволюционной органи­зации «Союз марксистов-ленинцев».

8 мая 1933 года Зиновьев обратился с письмами в ЦК ВКП(б) и лично к Сталину. В письме Сталину он признавал, что наказан правильно, но желает загладить вину перед партией и заслужить доверие ЦК, для чего просит дать ему любую работу. Письмо в ЦК ВКП(б), содержащее критику его личной деятельности и оппози­ции в целом, было опубликовано 20 мая 1933 года в «Правде», а накануне Кирову, Куйбышеву, Микояну, Орджоникидзе, Пет­ровскому,

Чубарю, Андрееву и членам Президиума ЦКК было разослано письмо следующего содержания: «По поручению т. Сталина рассылаются два письма т. Зиновьева. Т. Сталин, Воро­шилов, Молотов, Калинин и Каганович предлагают отменить в отношении Зиновьева ссылку и разрешить ему приезд в Москву для определения вопроса о его работе».

14 декабря 1933 года решением ЦКК Зиновьев и Каменев бы­ли восстановлены в партии. Каких-либо данных об антипартий­ной деятельности Зиновьева и Каменева после этого в архивах не обнаружено. Однако в декабре 1934 года они вновь были аресто­ваны, а 20 декабря 1934 года исключены из партии.

В отношении остальных обвиняемых установлено следующее. Евдокимов, Бакаев, Шаров, Куклин,

Гессен, Башкиров, Царьков, Перимов, Файвилович, Тарасов и Браво после восстановления их в партии в 1928—1929 годах и до ареста в декабре 1934 года к пар­тийной ответственности за антипартийную деятельность не при­влекались. Бакаев, Евдокимов и Файвилович в ходе партийной чистки в 1933 году характеризовались положительно. Горшенин и Федоров ячейковыми комиссиями по чистке партии исключа­лись как бывшие оппозиционеры, но вышестоящими партийны­ми органами были восстановлены, так как никакой антипартий­ной деятельности не вели. В материалах по чистке партии в 1929 — 1930 годах имеются данные о том, что Герцберг чистку прошел. Гертик в 1930 году во внесудебном порядке был сослан на три года и исключен из партии по обвинению в оппозиционной деятельности, но в том же году дело было пересмотрено, а 15 мая 1931 года решением ЦКК ВКП(б) он был восстановлен в партии. Из числа всех осужденных по настоящему делу только один Ани- шев был исключен из партии до ареста, в 1933 году, за переписку со своей женой, находившейся в ссылке. Вместе с тем Анишев ха­рактеризовался как «образцовый директор института и крепкий партиец, твердо проводящий генеральную линию партии».

Остальные обвиняемые были исключены из партии после аре­ста по этому делу с формулировкой «как контрреволюционеры». Все это свидетельствует о том, что к моменту ареста обвиняемых по настоящему делу партийные органы не располагали материа­лами об их подпольной или какой-либо иной организованной ан­типартийной деятельности.

В процессе проверки этого дела были изучены справка «О важ­нейших агентурных и следственных делах», составленная началь­ником секретно-политического отдела ОГПУ Г. Молчановым 4 января 1934 года для руководящих работников ОГПУ; справка, представленная 15 января 1934 года заместителем председателя ОГПУ Аграновым секретарю ЦК ВКП(б) Л

. Кагановичу, в кото­рой перечислялись различные контрреволюционные группы и организации; а также пять томов ежедневных оперативных ра­портов секретно-политического отдела НКВД СССР на имя ру­ководства НКВД об агентурно-оперативной работе за период с 1 января по 9 декабря 1934 года. Установлено, что сведений об ан­тисоветской деятельности Каменева, Зиновьева и других обви­няемых по этому делу, а также о существовании подпольной «зиновьевской организации» в этих материалах не имеется.

Оперативные работники УНКВД по Ленинградской области, до декабря 1934 года имевшие непосредственное отношение к сбору сведений о поведении бывших участников «зиновьев­ской» оппозиции, в своих объяснениях в 1961 году заявили, что об антисоветской деятельности «зиновьевцев» им также ничего из­вестно не было. Напротив, многие факты свидетельствовали о том, что ряд бывших участников «зиновьевской» оппозиции, осужденных впоследствии по делу так называемого «московского центра», считали неприемлемой для себя тактику фракционной борьбы против партийного большинства.