Америка встретила нас щелканьем фотоаппаратов, тропической жарой и более чем прохладным отношением властей. Государственный департамент разрешил нам передвигаться только на расстояние в двадцать пять миль от городской черты Нью-Йорка, поэтому наши впечатления от Соединенных Штатов оказались весьма ограниченными.

Приехав в Нью-Йорк, команда расположилась в отеле «Рузвельт», в центре города. Этот огромный, занимающий целый квартал отель, равно как и добрый десяток гостиниц в других городах США, принадлежал одному человеку — миллионеру Хилтону.

В Нью-Йорке трудно заблудиться, планировка его проста и напоминает шахматную доску. Под прямым углом двести сорок улиц «стрит» пересекаются двенадцатью широкими проспектами «авеню». Проспекты и улицы прямые как стрела, и лишь один Бродвей, извиваясь как змея, растянулся на десятки километров через весь город.

В первый же вечер, немного отдохнув после утомительной дороги, мы отправились побродить по Нью-Йорку. На улице было жарко и душно, вечер не принес ожидаемой прохлады. По дороге на тротуаре часто попадались вентиляционные решетки сабвея — подземки, откуда несло жаром и вонью.

Внезапно стало светло как днем, а точнее сказать, значительно светлее, чем днем. Мы вышли к месту, где пересекаются Бродвей и Пятая авеню. Этот, пожалуй, самый оживленный участок Нью-Йорка американцы называют «Великий белый путь».

Во всех городах мира есть главная, наиболее ярко освещенная улица. В Лондоне — Пикадилли, в Буэнос-Айресе — Корриентес, в Стокгольме — Кунгсгатан. Но все они не идут ни в какое сравнение с «Великим белым путем».

Было бы наивным думать, что освещение здесь состоит из бесчисленного множества мирно висящих лампочек. Нет, это триумфальный праздник огня, настоящая языческая вакханалия. Если в далекие доисторические времена первобытный человек, с колоссальными трудностями добывший впервые огонь, в восхищении плясал перед костром, то теперь роли переменились, и укрощенный огонь выделывает замысловатые фигуры перед людьми.

На экране в неистовом вечном движении зажигаются и гаснут буквы. Высоко в небе размахивает крыльями электрический разноцветный орел, рекламируя сорт пива. Названия фирм, заведений, кинотеатров, напитков то загораются, сверкая яркими красками, то исчезают. На крыше одного из домов плещет гигантский водяной каскад, ярко переливаясь под разноцветным освещением.

В центре бушующего огненного моря — картина высотой с хороший трехэтажный дом. Улыбающийся джентльмен в шляпе курит сигарету. Из его рта, величиной с окно среднего размера, идет самый настоящий дым. Так фирма «Кэмел» рекламирует свои сигареты.

В этом районе Бродвея сосредоточены кинотеатры, дансинги, кабаре и другие увеселительные предприятия. По тротуарам движутся десятки тысяч людей. Кажется, весь Нью-Йорк вышел прогуляться на Бродвей. Прямо на улице стоят автоматы. Они торгуют буквально всем: прохладительными напитками, папиросами, завернутыми в целлофан бутербродами, конфетами, шоколадом и даже дамскими чулками. Стоит только опустить в отверстие монету, как автомат выдаст нужную вещь. Но «мистер бизнес» пошел еще дальше. Он автоматизировал и развлечения.

В один, из «универмагов развлечений» мы зашли. В огромном зале стояло несколько десятков ящиков, напоминающих видом китайский биллиард. За некоторыми из них с деловитым видом сидели молодые люди. В тишине слышалось щелканье металлических шариков. Эти ребята играли на автоматических биллиардах. Для желающих поупражняться в игре в бейсбол или кегли были соответствующие автоматы. Можно здесь сразиться и в пинг-понг, и в настольный футбол.

Большое место занимали различные военизированные развлечения — тир, в котором стреляют из обычных духовых ружей, и особые автоматические пистолеты, пулеметы, пушки. Опустив монету в нужное отверстие, можно было пострелять даже по модели летающего самолета.

Однако «изюминку» заведения, по-видимому, составляли стоявшие на первом плане шкафы со смотровыми окошками. За пять центов в них можно было увидеть фотографии полураздетых «гёрлс».

У самого выхода в ящике, похожем на телефонную будку, сидела большая в человеческий рост кукла, под ее мертвенно-белыми восковыми руками были разложены карты. За десять центов «позолотив ручку», кукла обещала рассказать о настоящем и предсказать будущее.

Когда деньги были опущены в окошечко, кукла ожила, закачала головой, и руки ее, медленно двигаясь, начали перебирать карты. Эта процедура длилась несколько секунд, после чего механическая гадалка замерла, а в окошечке появился маленький листок — предсказание судьбы.

— Вы являетесь хорошим человеком, — было сказано там, — и, хотя из-за недостатка средств не получили образования, обладаете достаточным жизненным опытом. В делах у вас, несомненно, будут удачи, но вам следует остерегаться тринадцатого числа.

Получив сей немудреный гороскоп, мы закончили знакомство с американским «очагом» культуры.

Среди бесчисленных баров и ресторанов Бродвея один, несомненно, заслуживает упоминания. Джек Демпси, бывший свыше четверти века назад одним из популярнейших боксеров Америки, неоднократный чемпион мира, закончил свою карьеру чисто по-американски, открыв ресторан на Бродвее. Когда мы проходили мимо этого заведения, Демпси, кстати выглядевший еще очень бодро, сидел у большого зеркального окна (чтобы было видно с улицы) и подписывал свои фотографии, которые предусмотрительно продавались там же. Возможность открыть кабачок является за рубежом наилучшей перспективой для сходящих со сцены спортсменов, но удается это очень немногим. У остальных средств явно не хватает.

Нью-Йорк — огромный деловой город. Оживленное движение в нем не прекращается с раннего утра до поздней ночи. Но однажды утром в Нью-Йорке раздались протяжные, хватающие за душу звуки сирен. Движение машин замедлилось, потом стало затихать. Рассыпаясь во все стороны, начали быстро редеть людские потоки на тротуарах. Лишь отдельные растерянные фигурки еще некоторое время метались из стороны в сторону, пытаясь найти убежище. Наконец, исчезли и они. На пустынных улицах наступила необычная тишина. Город затаил дыхание и замер. Только неугомонные голуби как ни в чем не бывало продолжали ворковать на карнизах.

Прошло несколько тянувшихся как вечность минут. Сирены заревели снова. И, как по мановению волшебной палочки, город ожил. Толпы людей высыпали на тротуары, потоки машин продолжали свой путь. Деловая жизнь снова закипела. Так мы стали свидетелями учебной атомной тревоги, которая 14 июля 1954 года проводилась, кроме Нью-Йорка, еще в тридцати одном городе.

Как только представлялась возможность, мы отдыхали от шума и пыли Нью-Йорка в маленьком городке Гленкове на даче Советского представительства в ООН. Гленков ничем не отличается от сотен таких же представителей одноэтажной Америки. Несколько бензозаправочных станций, привлекающих внимание развешанными яркими лентами и разноцветными флажками. За углом — бар, где завсегдатаи, сидя на высоких тумбочках, посасывают виски с содой. Парикмахерские, у входа в которые обязательно крутятся стеклянные цилиндры с белыми, красными и синими полосами. Один кинотеатр. Когда-то кинотеатров было два, но хозяин одного из них купил и другой. Устранив конкурента, он закрыл второй зал, облегчив тем самым публике выбор, в какое кино пойти.

Как и в больших городах, здесь есть своя главная улица, где расположены магазины и отделение банка.

Остальные впечатления о Соединенных Штатах мы могли получить только по дороге из Нью-Йорка до Гленкова и обратно. Они не очень обширны. Мы остались самого высокого мнения о «хайвеях», больших двусторонних автострадах без единого пересечения, по которым пришлось ехать, да наше внимание привлекли своеобразные рынки подержанных машин различных марок, располагавшиеся обычно у бензоколонок.

Серыми мрачными скалами, вздымающимися над безбрежной гладью океана, предстала перед нами Исландия, когда наш самолет, летевший по маршруту Копенгаген — Рейкьявик, вынырнул из облаков и пошел на снижение. На фюзеляже самолета был изображен крылатый конь — эмблема исландской авиакомпании, но он с успехом мог быть и шахматным конем, так как все шестьдесят пассажи — ров его были шахматистами, спешившими в Рейкьявик на студенческое первенство мира по шахматам.