Спеша к ней на встречу (а он очень не любил опаздывать и даже не мог припомнить, когда он куда-либо опоздал в последний раз, вполне возможно, что такого вообще не было), он чуть ли не поругаться со своим куратором, человеком сухим, сдержанным и излишне строгим. Иван Андреевич очень не любил, когда с ним спорили, так и произошло сейчас: он забыл, что Игорь предупреждал на счет того, что уйдет раньше, и не хотел отпускать, пока тот не доделает намеченный на сегодня план - такова была плата за пользование лабораторией в своих целях. Но он всё-таки ушёл, и если бы Иван Андреевич не уважал и не ценил бы профессиональные навыки юноши, его аналитический ум, целеустремленность и трудолюбие, то прогнал бы взашей. Но он знал, что такого помощника больше не найти.

Игорь злился, а ведь мало что могло его разозлить, а эта девчонка делала это уже второй раз. Интерес к ней быстро улетучивался. Игорь ждал полчаса, но она так и не пришла. Он искал причины, по которым она не явилась, но не мог их найти. Вполне было возможно, что что-то случилось, хотя и маловероятно. Что ж завтра он это узнает. В конце концов, она могла бы просто оставить записку, а раз она это не сделала то, скорее всего просто забыла. Нет, не забыла - просто решила проигнорировать. Ох, лучше будет для неё, если у неё найдется серьёзная причина, но парень в это уже не верил.

Игорь увидел девушку утром. Кутаясь в ярко желтое пальто и прячась в воротнике от ветра она спешила ко входу в толпе других студентов, шедших с ближайшей остановки. Он как раз подъезжал на машине к парковке, когда одна девушка перед самым входом остановила её. Тем лучше, отношения выяснять прилюдно всегда неприятно. Он быстро припарковался и направился к девушкам.

Афина, заметив настороженно-восторженный взгляд одногруппницы, направленный за ее спину обернулась и подпрыгнула от неожиданности. К ней неторопливым шагом подбирался Игорь. Его сдержанная злость просачивалась через каждую пору. Спина у нее взмокла.

- Привет, - кивнул он незнакомой девушке. - Ты не оставишь нас?

Голос вполне дружелюбный, отметила Афина. Но как только они остались одни в его голосе появились зловещие нотки сарказма:

- Надеюсь, у тебя никто из близких не умер? Все живы-здоровы?

Таково вступления она не ожидала и мгновенно забыла приготовленную речь, мысли рассеялись, разбежались, и не подумав, словно ответа требовали в ту же долю секунды как прозвучал вопрос, выпалила:

- Не знаю.

Парень удивленно раскрыл глаза, а на губах появилась едкая усмешка.

- В смысле нет, я...

Услышав свой испуганный лепет, она замолчала.

- Позволь тебе помочь: ты - забыла или просто не захотела прийти, тебе плевать на чужое время, ты безответственная, - его насмешка остыла, он отчитывал её как надоедливую, нашкодившую школьницу. - Уверен, что Евгения Викторовна здорово ошиблась на твой счет. Очень жаль.

Последние слова моментально вывели её из себя, вернули и тут же забрали обратно рассудок. Эту вспышку девушка не могла контролировать, а в этот момент и не хотела.

- Я тебя об этом вообще не просила. Мне и даром не нужно твое время. Я оставляла тебе записку, если вы, ваше величество, не соизволили её прочесть - это ваша проблема. А что касается моей безответственности, то чтоб ты знал, моя начальница так не считает, а знает она меня куда лучше, чем ты. И вообще, представь себе такой ужас, что не у всех есть богатые папочки и мамочки, и некоторым самим приходится зарабатывать себе на жизнь. Знаешь сколь стоит снимать квартиру? Пять стипендий, и отгадай, сколько их у меня? Да кому я рассказываю? Тебе плевать на всех и на всё, кроме себя драгоценного!

Свои финансовые возможности Афина несколько преуменьшила, но не специально, слова вылетели сами собой, захотелось поставить на место этого павлина.

- А где твои родители? - холодно спросил Игорь.

В такие минуты Афина была почти не в состоянии думать и часто жалела о сказанном:

- У черта за пазухой!

- Так ты сирота. Не подумал бы.

Он сказал это так просто, так логически-бездушно, так безжалостно, что девушка поняла - ему действительно безразличны её проблемы. Что бы раньше она не говорила, она не верила до конца, что Игорь такой бессердечный, не хотела верить. И вот теперь поверила, полностью, окончательно, безнадежно. Гнев рассеялся. Вспышка погасла. Разочарование тугой нитью схватило за горло и сдавило. Сопротивляться не хотелось, пусть задушит, итак внутри ничего кроме опустошенности не осталось.

Игорь видел, как она изменилась в лице. Что-то внутри кольнуло, а когда она начала говорить, каждое слово вырезалось в его сердце, оставляя кровоточащую рану. Надолго отпечатались в его памяти эти тихие слова:

- У тебя нет сердца. Вообще ничего человеческого. Как можно быть таким? Ничего мне от тебя не нужно. Держись от меня подальше.

- Афина...

- Оставь. Меня. В покое.

И она ушла. Ему захотелось догнать её, заставить поверить, что она не права, что он сожалеет, сочувствует, что ему знакомо это чувство. И он с трудом сдержал себя, понимая, что надо дать ей время остыть.

Всю следующую пару он думал об Афине, о её словах, об их первой ссоре. Фил тогда сказал, что она была права, а он не обратил внимания на это, думал, брат его просто ерничает. Иногда было совершенно непонятно, когда Фил шутил, а когда говорил серьезно. Теперь он понял, что тот говорил серьёзно. Что Афина была права на счет него в обоих случаях, а он высокомерно проигнорировал её. Он позвонил Филу и почти потребовал, чтобы тот встретился с ним немедленно. Фил приехал через пятнадцать минут.

- Почему ты мне не сказал, что Афина сирота?

- Потому что, во-первых, ты не спрашивал, во-вторых, она не сирота.

- Что?

- Игорь, что ты натворил?

- Сам не знаю. Так что там за история с родителями Афина?

- Они очень богатые, влиятельные люди. Афина - единственная дочь и наследница, должна была пойти по их стопам, заняться семейным делом, но отказалась, чтобы заняться наукой. И ушла из дома. Если верить Теме, а у меня нет никаких оснований ему не верить, то они выгнали её из дома на все четыре стороны. Ночью. Теперь ей необходимо работать, чтобы прожить, и она работает в книжном магазине-кафе каждые выходные.

- Выгнали из дома? Одну? Ночью? Собственную дочь? Единственную, родную? Из-за того, что та не захотела заняться их бизнесом?

- Именно так. И дела у них, кстати, грязные, но не уверен, что сама девушка об этом знает.

- Удивительно, что они воспитали такую дочь.

- Ничего удивительного. Её воспитывали не они, а бесчисленные нянечки. Так что ты сделал?

- Сглупил.

Они молчали, и Фил всё ждал, что брат расскажет, но вскоре стало ясно, что тот не собирался вдаваться в подробности.

- Так ты выдернул меня от дел, только чтобы спросить про родителей одной из первокурсниц?

- Сердца у тебя нет, Фил.

- Что?!

Но пояснять Игорь не стал. Он отправился искать девушку, чтобы извиниться. Нашел, извинился, получил грустно-снисходительный взгляд и четыре брошенных слова "забудь, оставь меня в покое". Юноша попытался было уговорить её заниматься с ним, но получил резкий, решительный отказ.

Единственное, что теперь изменилось - это то, что они стали здороваться при встрече и отводить глаза. Афина изо всех сил старалась не думать о черноволосом юноше, не вспоминать его извинений. Лучше бы он этого тогда не сделал, было бы куда проще его ненавидеть.

Каждый день Афина на большой перемене читала учебники, почти не разговаривала с одногруппниками. Влад, один из них, несколько раз пытался завязать с ней разговор, но она отвечала односложно и темы быстро иссякали без её поддержки. Каждую ночь она засыпала с учебниками в руках. Девушка сама удивлялась тому, откуда у нее столько сил на учебу. Наверное, дело было в том, что Афина забывалась только в книгах, всё больше заменяющих реальный мир. Она стала одержима ими, стала меньше смеяться. И когда приехал Артем, увидел её, присмотрелся, то перемены были настолько значительные, что он стал всерьез переживать за неё. Друг старался как можно больше времени проводить вместе, но она часто стала уходить. Тогда он начал водить её в кино, театр, даже один раз сходили в балет. Но больше всего она любила кино, любила комедии, триллеры, но не переносила ужастики. Постепенно она оттаивала, становилась почти прежней, но как только он пытался разузнать, что с ней случилось, она отмалчивалась, закрывалась, пряталась в сотканный ею кокон. Лишь однажды она ответила, не прячась, откровенно, но туманно.