Лондон в своих рекомендациях Киму настаивал, что главной целью его деятельности должен быть Советский Союз. Следуя указаниям руководства СИС, Ким готовил к засылке на короткий срок агентов в черноморские порты Советского Союза с использованием для этих целей торговых судов, направлявшихся в Одессу, Николаев, Новороссийск и другие города. Вполне понятно, что отдача от таких операций не могла быть большой. Поскольку эти планы проникновения на советскую территорию давали очень мало, у Кима появилась вскоре идея, которую он предложил Лондону в форме широкомасштабной операции «Спайгласс». Согласно предложению Кима главные усилия по проникновению в Советский Союз необходимо было сосредоточить на восточной границе Турции, которая была слабо изучена и представляла определенные возможности в этом плане. Большую часть лета 1947 года Ким провел в пограничных районах, пытаясь определить, какую помощь могли бы оказать турки и с какими препятствиями при этом пришлось бы столкнуться. Эта поездка преследовала и другую цель — выяснить возможности проведения топографической съемки пограничных районов Турции. Ким знал, что СИС была заинтересована в получении подробных сведений о территории восточной Турции. Управление военного планирования вооруженных сил Англии рассчитывало после войны на создание в Турции специальных баз, с которых можно было наносить удары по советским коммуникациям в случае возникновения военного конфликта в этом районе.

Предложения Кима вызвали в Лондоне благоприятный отклик. План «Спайгласс» был признан «чрезвычайно интересным». Съемки были начаты летом 1948 года на самом восточном стыке границ Турции, Советского Союза и Ирана. Постепенно продвигаясь на запад и делая остановки через каждые две-три мили, Ким и его группа делали снимки советско-турецкой границы. Через несколько недель они достигли Дигора, расположенного напротив Ленинакана. Ким решил, что его экспедиция затянулась и пора возвращаться в Стамбул. Съемки западной части границы были отложены до следующего года. Но новый, очередной зигзаг в судьбе Кима оставил эти планы неосуществленными.

В августе 1949 года Ким получил телеграмму из Лондона, в которой ему предлагали пост представителя СИС в Соединенных Штатах Америки, где он должен был поддерживать связь с Центральным разведывательным управлением и Федеральным бюро расследований. Новое назначение было чрезвычайно важным для Филби по двум причинам: во-первых, он снова попадал в ту среду, где формировалась политика разведывательных организаций США и Англии, а во-вторых, он получал возможность познакомиться с американскими специальными службами, которые в послевоенный период стали играть намного большую роль, чем соответствующие английские организации. «Я даже не стал дожидаться согласия Москвы, — писал Ким, — и дальнейшие события оправдали мое решение. Никто не выразил сомнения в неограниченных возможностях моего нового назначения».

Было еще одно обстоятельство, которое придавало особую значимость для Кима, — поездки в Америку. Сотрудничество между СИС и ЦРУ, двумя крупнейшими разведывательными службами западных стран, стало настолько тесным после войны, что каждый ответственный работник английской разведки, намеченный для выдвижения на крупный руководящий пост, должен был приобрести опыт совместной работы с американцами. Предложение Киму Филби отправиться в Вашингтон немедленно породило слухи и предположения о том, что он высоко котируется как один из главных кандидатов на пост шефа английской разведки. Основания для этих предположений были достаточно весомые. В Лондоне поговаривали, что генерал Стюарт Мензис, возглавлявший английскую секретную службу на протяжении четырнадцати лет, намеревается уйти в отставку. Предполагалось, что на короткое время его может заменить Джек Истон, один из помощников Мензиса. А затем новый шеф СИС будет выбран из короткого списка кандидатов, в числе которых фигурировал и Ким Филби.

Уже упоминавшийся английский историк Хью Тревор-Роупер, хорошо знакомый с положением дел в разведке, расценивал шансы Филби занять пост «шефа» как весьма реальные. «Я был убежден, что он был предназначен, более того, его натаскивали, чтобы со временем возглавить разведывательную службу», — писал он в книге «Дело Филби».

Перед отъездом из Стамбула Ким встретился со своим советским коллегой. Тот сообщил о безоговорочном одобрении Москвой нового назначения Кима. Проникновение Кима в центр разведывательных операций США и Англии со всех точек зрения являлось уникальным достижением и открывало редкостные возможности по добыче ценнейшей информации о планах совместных и раздельных подрывных действий американских и английских спецслужб против Советского Союза. Было и одно конкретное оперативное дело, к которому Москва проявляла большой интерес и в которое Ким с позиций представителя СИС в Вашингтоне мог внести необходимую ясность. Когда советский коллега посвятил Кима в суть этого дела, он не предполагал, что ответ на этот вопрос будет получен уже через несколько недель в Лондоне. Разумеется, Ким не мог предвидеть, что дело, о котором вел речь советский коллега, станет чуть ли не главной его проблемой в период работы в США, а затем приведет к водовороту непредвиденных событий, последствия которых много лет спустя затронут непосредственно и самого Кима.

При встрече в Стамбуле советский коллега попросил Кима как-нибудь выяснить, что предпринимают англичане в связи с делом об утечке важной информации из английского посольства в Вашингтоне в 1944–1945 годы, которое было раскрыто в результате расследования ФБР. В то время Ким ничего не знал об этом деле.

Вернувшись в Лондон, Ким провел целый месяц в беспрерывных встречах и беседах с руководством СИС, которое инструктировало его о проблемах в отношениях между разведывательными и контрразведывательными службами США и Англии, а также давало наставления о том, какой линии поведения придерживаться в делах с американскими союзниками. Из полученных разъяснений складывалась довольно неприглядная картина англо-американского сотрудничества, в котором теперь уже СИС отводилась роль младшего партнера, к тому же вынужденного маневрировать между ведомством всесильного и капризного директора ФБР Эдгара Гувера и только еще набиравшим силу ЦРУ. Предшественник Кима Питер Дуайер был слишком склонен к тому, чтобы искать благосклонности ФБР, со многими руководящими работниками которого он установил хорошие личные отношения. Руководство СИС считало, что это отрицательно сказывалось на сотрудничестве ЦРУ, с которым английскую разведку связывали общие профессиональные интересы. Одна из главных задач Кима как представителя СИС в США состояла в том, чтобы нарушить этот баланс. СИС и ЦРУ заметно расширили в послевоенное время свое взаимодействие, а это означало, что в Вашингтоне Киму предстояло наладить более тесную связь с Центральным разведывательным управлением.

Серьезную озабоченность Кима вызвал также инструктаж по вопросам контрразведки, который провел Морис Олдфилд, один из руководителей контрразведывательной службы. Олдфилд сообщил Киму, что совместное англоамериканское расследование разведывательной деятельности Советского Союза в США показало, что в 1944–1945 годы в английском посольстве в Вашингтоне имела место крупная утечка информации. В числе материалов, которые были переданы скрывавшимся в посольстве агентом с псевдонимом «Гомер» советскому Генеральному консульству в Нью-Йорке, была телеграфная переписка между президентом США Трумэном и премьер-министром Великобритании Черчиллем. Олдфилд сказал, что ФБР и английская контрразведка продолжают расследование, и в результате этого круг лиц, которые работали в то время в посольстве и могли иметь доступ к этой информации, значительно сузился. Вполне возможно, продолжал Олдфилд, что в ближайшее время дело будет завершено и Киму придется столкнуться с ним в период его пребывания в Вашингтоне.

Рассказ Олдфилда поразительно напоминал обстоятельства дела, о котором говорил Киму его советский коллега в Стамбуле. Ким понял, что он вплотную приблизился к ответу на вопрос, который так интересовал Москву. Первичная проверка, которую предпринял Ким сразу после беседы с Олдфилдом, еще более утвердила его в правильности своих предположений. Просмотрев списки сотрудников английского посольства в Вашингтоне за соответствующий период, Ким уже не сомневался, кто был этот таинственный «Гомер». Это был — Дональд Маклин. Маклин сотрудничает с советской разведкой. Поэтому Ким нисколько не удивился, услышав от Олдфилда рассказ о важных материалах, ставших достоянием советского консульства в Нью-Йорке.