20 ноября 1945 года Клаус Фукс получил, наконец, заслуженный отпуск и в тот же день вылетел в Монреаль с главным научным советником британского правительства сэром Джоном Кокрофтом, который предложил ему возглавить отдел теоретической физики в строящемся Центре ядерных исследований в Харвелле. Первоначально он планировал возвратиться в Англию в феврале 1946 года, но по просьбе американцев его отъезд был задержан до июня. Военное министерство США в это время планировало провести серию экспериментальных ядерных взрывов на островах Бикини в предполагаемых операциях по уничтожению надводных боевых целей. «Что касается доктора Фукса, — писал новый руководитель Лос-аламосского научного центра в официальном запросе на имя руководителя британской научной миссии Чэдвика, — то мы заинтересованы в его услугах, по меньшей мере, до завершения военно-морских испытаний».

В апреле 1946 года Клаус Фукс присутствовал на семинаре Эдварда Теллера по проблемам термоядерного оружия. Он также посетил несколько семинаров по проблемам будущего ядерной энергетики и мерам защиты от радиации. Перед отъездом он подписал Британский меморандум в пользу международного контроля над атомной энергией и свободного обмена научной информацией (это «крамольное» во всех отношениях деяние как-то странно прошло мимо внимания ФБР, тем более что американцы в то время разработали свой проект, подлинная цель которого состояла не в том, чтобы запретить и уничтожить ядерное оружие, а в том, чтобы обеспечить США гегемонию во всех областях атомной науки и техники. — Прим. авт.). Клаус Фукс окончательно покинул Лос-Аламос 14 июня 1946 года, выехав вначале в Вашингтон к Чэдвику, где составил подробный отчет о своей работе в Лос-Аламосе за последние месяцы, затем посетил Ганса Бете в Корнельском университете по его просьбе, а перед отъездом заехал в Кембридж к Кристель Хейнеман. Он вылетел в Лондон из Монреаля на военно-транспортном самолете британских ВВС. ФБР было уведомлено об этом 2 июля меморандумом, направленным подполковником военного министерства Ч. Бэнксом ведомству Гувера.

После возвращения в Великобританию Клаус Фукс вновь оказался вовлеченным в атомную программу, третью по счету. Толчком для развертывания работ по созданию собственной английской атомной бомбы стал принятый 1 августа 1946 года (по иронии судьбы именно в этот день Клаус Фукс стал заведующим отделом теоретической физики в Харвелле) так называемый «Акт Макмагона», запрещавший администрации США сотрудничество с другими странами в ядерной области, включая обмен информацией и передачу технологии, и усиливавший меры безопасности по охране атомных секретов. Никаких исключений сделано не было, и, таким образом, Англия оказалась исключенной из такого сотрудничества. Это было сильным морально-политическим ударом по британскому самолюбию и престижу. Так американцы отблагодарили Англию за помощь в создании атомной бомбы.

Именно тогда, в атмосфере обиды и разочарования, вызванного беспардонным неуважением старшего партнера, возникла идея о создании собственного ядерного оружия. Атомная бомба должна была стать не только символом военной мощи и независимости, но и способом поднятия престижа Англии в отношении США.

Английское правительство приняло окончательное решение о производстве атомного оружия летом 1947 года, когда англо-американское сотрудничество в атомной области полностью прекратилось. Сама разработка нового оружия велась в условиях строжайшей секретности. Все дискуссии в прессе по этой проблематике регулировались специальной системой, так называемой «Индекс Д», которая запрещала публикацию или публичные дебаты по всем вопросам, относящимся к этой программе, включая исследовательские работы, задействованные научные силы, местонахождение производственной и экспериментальной базы и используемые сырьевые ресурсы. Указанные сведения объявлялись государственной тайной и охранялись законом о защите государственных секретов. Финансирование проекта осуществлялось по замаскированным статьям бюджета. Ни о расходах, ни о работе над бомбой не знали ни только общественность и английский парламент, но и многие члены правительства. В курсе дела была только узкая группа ведущих министров. Правящие круги Англии тайно поставили под угрозу существование целой нации, которой, кстати, никто не угрожал, провоцируя неизбежно ответные меры Советского Союза, так как именно против него была направлена вся эта программа.

Руководителем английской атомной программы стал достаточно известный британский физик Уильям (сейчас лорд) Пенни (Фукс знал его по Лос-Аламосу), которому в рамках военного министерства были подчинены все работы в этой области. Клаусу Фуксу предложили возглавить теоретические работы в этой области, и прежде всего потому, что не было, пожалуй, в Великобритании физика, который бы знал о технологических принципах плутониевой бомбы (именно на ней было решено сконцентрировать усилия) больше, чем он. Его знания в области имплозивной техники были в сложившейся ситуации воистину бесценными. Харвелл во многих отношениях был похож на Лос-Аламос: та же изолированность от внешнего мира, та же колючая проволока и строгая охрана на въездах КП, то же ощущение непрерывной стройки со всей ее неухоженностью и неуютом, те же ряды безобразных ящикоподобных «функциональных» жилых блоков с однотипной планировкой и однотипной мебелью, тот же замкнутый мирок с обязательным ритуальным хождением в гости, та же зависимость во всем от бюрократии, и в то же время та же неуемная страсть к исследованиям, когда не хватает рабочего дня и с удовольствием работается до поздней ночи. Первое время Клаус Фукс жил в блоке для руководящего состава на территории Харвелла, а затем переехал в пансион «Лесиз корт», расположенный неподалеку в городке Абингдоне. Он был одним из немногих, у кого была машина, и поэтому мог позволить себе роскошь жить за пределами атомного центра.

Наряду с научной деятельностью у заведующего отделом была масса обременительных, но совершенно необходимых административных функций. Клаус Фукс относился к ним серьезно и очень ответственно. Так, кандидатов на работу в отдел он принимал вместе со своим заместителем Оскаром Бюнеманом, еще одним немецким физиком, с которым Клаус Фукс был вместе в лагере для интернированных в Квебеке. Как правило, беседу вел Бюнеман, а Фукс исподволь приглядывался к кандидату. Но за своих сотрудников, по отзывам тех, кто с ним работал, он стоял горой. Если нужно было «выбить» большую квартиру сотруднику, у которого родила жена, или повысить мизерную зарплату лаборанту, который действительно старался, заведующий отделом теоретической физики шел на самый верх, невзирая на должности и ученые титулы. Самого Клауса Фукса за два с небольшим года в Харвелле дважды, в порядке поощрения за самоотверженную работу, повышали в должности и, соответственно, в зарплате до 1800 фунтов стерлингов в год. Последний раз это произошло в 1949 году, причем сэр Джон Кокрофт в официальном представлении лорду казначейства (министру финансов. — Прим. авт.) писал, в частности: «…в мире ядерной физики Клаус Фукс занимает ключевое место. Он один из немногих высококвалифицированных физиков страны, не имеющих университетской кафедры, и может стать наиболее вероятным кандидатом на получение профессорского звания в любом из ведущих университетов Великобритании».

…Зимние каникулы 1946–1947 годов Клаус Фукс провел вместе со своими друзьями Пайерлсами в Швейцарии, где они сняли на сезон небольшую виллу в Зассфее. А в Давосе жил брат Герхард, с которым они заранее списались. Он приехал в один из вечеров — грузный, болезненно полный, с одышкой от избыточного веса и хроническим туберкулезным кашлем. Они не виделись около десяти лет. Герхард был неизлечимо болен, и только горный воздух Швейцарии как-то поддерживал его силы. Братья проговорили всю ночь напролет. Герхард, несмотря на болезнь, продолжал оставаться убежденным коммунистом и рвался в Германию на партийную работу. Через два дня он уехал, пообещав чаще писать и приехать в Англию. Клаус еще не знал, что видит брата в последний раз в жизни. Герхард вскоре после образования ГДР и ареста Клауса уедет на родину и там умрет. Клаус Фукс узнает об этом уже в тюрьме из отцовского письма…