— Игорек! — мягко говорит мама. — Папе надо добираться до места как можно быстрее, и так его дорога измучила. Пока ты спал, у папы уже был маленький приступ. Ты же сам слышал, что военный совет решил…

— «Военный совет, военный совет»! — говорит Игорь, и все расплывается в его глазах от горючих слез, которые брызжут, как у рыжего в цирке, целым фонтаном. — Это ты решила, а не военный совет. Ты! Ты!

Мама отворачивается от Игоря и совсем другим тоном говорит:

— Ну хорошо. Это решила я. И довольно об этом! — Она глядит на папу Диму и не может удержаться от упрека: — Разве можно давать ребенку необоснованные обещания?

Она что-то добавляет, беззвучно шевеля губами, только для папы Димы, который смотрит на нее с виноватым видом. Конечно, она говорит ему: «Пе-да-гог!» Когда мама Галя так произносит это слово, оно перестает казаться Игорю хорошим словом…

И тут самолет куда-то начинает бросать. У Игоря замирает под ложечкой. Папа широко разевает рот — он всегда знает, что надо делать. Мама бледнеет — ей становится нехорошо. А самолет все заваливается в какие-то ухабы и колдобины, и конца этому не видно. Ф-фу, какая гадость!

— Ну и болтанка! — говорит папа, который все знает. Он успокоительно добавляет: — Тут господствующие ветры — с моря, а мы летим против ветра. До самого места будет мотать!

Мама сердито глядит на него, страдальчески морщится и говорит:

— Спасибо за справку! Теперь мне, конечно, стало легче!..

Опять и опять… Неужели же нельзя обойтись без этого?

Восходит солнце, такое же, как и везде, но оно освещает непривычную местность. Вместо деревень, в которых дома жмутся друг к другу, как заблудившиеся дети, дома тут, по два, по три, стоят друг от друга на отдалении. Между ними белые тропки, и рощи, рощи — впереди и позади, справа и слева… А между рощами открывают свои голубые глаза озера, озера, озера. Разноцветные поля, совсем небольшие. И так на всем пространстве, куда хватает глаз.

— Хутора! — оживленно говорит папа Дима, с интересом разглядывая дома с высокими крышами, крытыми черепицей, каменные коровники и конюшни, стриженые деревья возле строений и стога сена с железными крышами. — Ладно живут! — добавляет он одобрительно.

Зеленая земля расстилается внизу, освещенная радушным солнцем. Березовые рощи видны всюду. Березка вторгается в гущу сосен и елей. А вот голубая ель. Ах, какая красавица! Леса и озера. Леса и леса. Озера и озера!

— Ну вот, Игорешка, и прилетели мы в незнаемые края! — говорит неожиданно папа Дима, отрываясь от окна.

— Как, уже?

Игорь опять приникает к окну…

Синим крылом встает за окном море. Берег ясно виден — изумрудная зелень сосен, подступающих к самому краю суши, ярко-желтый, какой-то радостный, солнечный песок, затем белая кайма пены. А дальше ничего не видно, кроме бесконечной глади этой воды, которая становится тем светлее, чем более отдаляется от берега, а там, на горизонте, сливается с небом такого же цвета и словно вливается в это высокое жаркое небо…

Море!

Кто-то высокий, с кирпично-красным, загорелым лицом, говорит:

— Солнечный берег.

— Солнечный берег? — спрашивает папа у кирпично-красного человека, не понимая, к чему это относится.

Кирпично-красный охотно отзывается, говоря с каким-то приятным, не сразу уловимым акцентом.

— Рижское взморье — так называют берега Рижского залива вблизи города — разделяется устьем Даугавы на две части. Левая называется Дзинтаркрастс — Янтарный берег, а правая — Саулкрастс — Солнечный берег…

— Поэтично! — восклицает папа, готовый пуститься в новые расспросы.

Но мама в этот момент легонько кладет руку на его плечо. «Ну что ты пристал к человеку!» — понимает папа это прикосновение и замолкает.

Но кирпично-красный человек, летящий с юга, судя по ярлыку на его чемодане с надписью «Адлер», сам говорит:

— У нас тут хорошо! Лучше, чем где бы то ни было… Каждый раз, когда я возвращаюсь откуда-нибудь, я даю себе слово никуда больше не ездить. Ну, чего еще надо — море, сосны! Так нет же, все хочется побольше увидеть, прежде чем отправишься в последнее путешествие! — И он раскатисто смеется. — Вы к нам впервые? — осведомляется он…

Солнечный берег!

Слова эти поражают внимание Игоря, и он одними губами произносит: «Сол-неч-ный бе-рег». Вот это да!

И вдруг вместо моря под крылом оказывается город с высокими башнями. Башен множество. Они отовсюду тянутся ввысь, к небу. Город проплывает под самым крылом. Кажется, можно дотянуться рукою до шпилей с разными флюгерками, на которых изображено что-то такое, чего Игорь еще ни разу в жизни не видел.

И вот перед самыми глазами Игоря вдруг оказывается Золотой Петушок — он сидит на конце длиннейшего шпиля высоченной башни, у него длинный изогнутый хвост. Голова его поднята вверх и увенчана гребешком, словно короной, рот его закрыт — Золотой Петушок что-то кричит, и, верно, только из-за шума моторов не слышно его голоса. Глядите, там еще один! И еще!

У Игоря захватывает дыхание от пришедшей в голову мысли. Он выпаливает одним духом, не оглядываясь на отца, но дергая его за рукав:

— Папа! Папа! Это тот самый петушок, который кричит: «Кири́-куку́! Царствуй, лежа на боку!» Да? Мам… Папа! Да?

— Тот самый! — смеется отец, и сам с детским любопытством рассматривает город внизу.

— Папа! А что это за город?

Отец задумывается, но только на одно мгновение:

— Это… Город… Золотого Петушка!

— Да разве такие бывают, папа?

Вместо ответа отец показывает пальцем на удаляющихся от самолета петушков, которые теперь, когда самолет снижается, поднимаются все выше в небо и тускло поблескивают в потоках солнечного света, заливающих Город Золотого Петушка.

Город Золотого Петушка притягивает к себе взоры Игоря.

Он раскинулся на широкой реке. По реке снуют мелкие суда, катера, шлюпки. Над рекой висят мосты: железнодорожный — на огромных гранитных быках, понтонный — на металлических, словно подводные лодки, поплавках, наконец, деревянный — на деревянных быках. А за мостами дымятся, смирно стоя у причалов — папа Дима называет их пирсами, — корабли: один, другой, пятый. Под разными флагами, они приютились у каменных стенок и только окутываются белым паром, видимо устав от многодневных плаваний по морям. Возле них высятся, выделяясь на светлом небе черными пиками, огромные портальные краны. То и дело вынимают они из железных брюхатых трюмов какие-то грузы. Кипы их тянутся вверх, переносятся по воздуху и скрываются из глаз, куда-то опускаясь… Где-то дальше порта лежит залив, над которым пролетал самолет.

От залива тянет прохладою — легкий, приятный ветерок все время дует оттуда. «Бриз!» — говорит папа Дима, который все знает. «Какой противный!» — говорит мама Галя, которая не любит ветра. «Соленый ветерок!» — говорит Игорь. Ведь если есть море, то ветер обязательно должен быть соленым, не правда ли?.. А за рекою — город. Игорь никогда не видел столько шпилей. Высокие шатры тянущихся вверх зданий увенчиваются этими шпилями, на шпилях — петушки, кресты, флажки.

Да, это действительно незнаемые края! Хотя родной город Игоря тоже стоит на реке, а река пошире этой, город Игоря совсем не похож на Город Золотого Петушка. И дома выглядят по-другому, и гранитные набережные придают городу какой-то особенно важный вид, точно опоясался он каменным этим поясом, собираясь в богатырский поход. И что это такое? Настоящая крепостная стена вдруг попадается на глаза Игорю, а вот и крепостная башня с бойницами, зубцами наверху! До сих пор Игорь видел такие только на картинках…

Он уже знает, что город носит название совсем не такое сказочное, какое придумал ему папа Дима: он прочел надпись на аэровокзале — «Рига», но этот город навсегда останется для него Городом Золотого Петушка — сказочной столицей незнаемых краев.

Вот лежат они перед ним, эти незнаемые края, которые надо узнать!