Одним из первых европейских сейсмографов был сейсмоскоп итальянского изобретателя Н. Кассиатори. Построенный в 1848 г., этот прибор принципиально не отличался по принципу действия и конструкции от сейсмографа Чжан Хэна. Устройство также было снабжено указателями направления толчков, только на этот раз его детали не были выполнены в виде зверей. В 1856 г. более совершенное устройство установили на Везувии. Сейсмограф измерял, помимо прочего, амплитуду волн и время толчка.

На протяжении 1890-х гг. впервые активно разрабатываются и создаются разные модели вертикального сейсмографа с инертной (инерционной) массой. Последняя представляет собой подвесной груз, слабо реагирующий на вертикальные толчки. Во время землетрясения корпус сейсмографа колебался, тогда как сама инерционная масса оставалась почти неподвижной. Ее положение относительно колеблющегося корпуса отмечалось самописцем на угольной ленте. Таким способом ученые получали диаграмму землетрясения.

Устройства такого рода, изготовленные в 1890-х гг., являются настоящими сейсмографами, тогда как приборы Чжан Хэна и Кассиатори в действительности представляют собой сейсмоскопы. Название сейсмографа в переводе с греческого означает «пишущий сотрясения земли», а сейсмоскоп — «видящий сотрясения земли». В популярной литературе оба вида приборов принято называть сейсмографами. Посредством новых сейсмографов были получены ценные данные о характеристиках разных катастроф — землетрясении 1894 г. в Японии, подземных катаклизмах 1897 г. в Индии и т. д.

Конструкция сейсмометра была затем существенно усовершенствована в 1900-х гг. академиком Б. Б. Голициным, который заложил основы современной сейсмологии. Он же первым понял, что сейсмические толчки как бы простукивают планету насквозь и помогают тем самым заглянуть в ее недра. Землетрясения Голицин сравнил с ярким лучом фонаря, высвечивающим глубинное строение Земли.

Приборами нового образца с 1920-х гг. оснащаются сейсмические станции, которые открываются по всему миру. Очередной значительный прорыв сейсмологии произошел в начале 1960-х гг. В 1960 г. разбросанные по разным уголкам планеты сейсмостанции были объединены во Всемирную эталонную сейсмографическую сеть, которая стала работать по одному временному графику и пользоваться определенными техническими стандартами. Это позволило успешно обобщать данные сотен измерений.

В 1962 г. впервые высокочувствительные сейсмографы были испытаны в районах, где отсутствует опасность землетрясений. Ученые хотели узнать, насколько серьезны подвижки земной коры, приводящие к катастрофам. Измерения проводились в европейской части России, главным образом в Поволжье. Оказалось, что ничтожно малые подвижки блоков коры все же создают порядочный фон малых колебаний, т. н. фон микросейсм.

Измерение микросейсм позволило узнать много нового о движениях литосферных плит и о возникновении очагов сейсмической активности. Малые землетрясения прояснили вопросы, связанные с геологической историей планеты. В наши дни при строительстве ускорителей элементарных частиц непременно учитывается уровень микросейсм, поскольку фоновые колебания могут повлиять на точность научных экспериментов. Земля постоянно пребывает в движении, она неспокойна повсюду. Таким образом, важнейшим выводом современного естествознания, в т. ч. и геологической науки, является заключение о том, что Земля — живая планета.

На этом заканчивается рассказ об истории великих открытий и изобретений. Она, как видно, была непростой, прошла через взлеты и падения. Когда-то миллионер Вандербильт выгнал Вестингауза, предлагавшего тому свое изобретение — знаменитый тормоз для поездов. Ныне же недоверие к первооткрывателям и изобретателям активно сменяется живым интересом. Трудно поверить, однако наука нового тысячелетия проникает в самые недра материи, к истокам движения и бытия.

Биофизики способны разрезать на 10 кусков мельчайший вирус, размеры которого составляют 0,00001 мм. Молекулярные генетики удаляют лазерным лучом хромосому, не повреждая тканей. Химики строят молекулы заданной конфигурации и складывают из атомов фигурки и картинки. Астрономы посредством нуль-интерферометрии ведут поиски далеких планет в лучах звезд. Люди научились управлять ферментами и гормонами, получили пластичную керамику, соорудили шагающие вездеходы, провели выращивание киборг-нейронов на силиконовой матрице, развили биоэлектрику, добились осуществления «холодного синтеза». Власть человека над материей становится все сильнее.

Сейчас трудно делать уверенные прогнозы научно-технического развития более чем на десятилетие, поскольку грандиозный прорыв практически во всех областях знания сделал ход пытливой новаторской мысли непредсказуемым. Что касается далекого будущего, прогнозируемого фантастическими романами и кинобоевиками, то можно смело констатировать: наши самые дерзкие представления о Завтра просто смехотворны.

Так же, наверное, и первобытный землепашец — гениальный изобретатель колеса — пытался вообразить себе начало третьего тысячелетия, в котором оказались мы, его потомки. Наш предок, несомненно, воображал гигантские арбы с бронзовыми колесами, исполинские каменные кромлехи для наблюдения за Солнцем и очаги, не коптящие землянок.

Точно так же нынешние фантазеры видят в грядущем армады звездолетов, циклопические строения, витающие в воздухе, и массу механических слуг-андроидов. Этого никогда не будет, потому что придумано на слишком зыбкой основе достижений XX в. Наша гигантомания и наш техницизм вскоре отступят на задний план, поскольку сознание меняется одновременно с ростом научного могущества. Хотя ясно и другое. Внутрь атомного ядра люди не спрячутся — миниатюризация не беспредельна. Кроме того, она, как и гигантизация, не является самоцелью.

Одно можно сказать наверняка. Прогресс невозможно остановить, и не за горами время, когда левитирующие поезда окажутся в музее рядом с каменными топорами. То, что сегодня считается нашим несомненным успехом, завтра войдет в обновленный справочник по истории открытий и изобретений человечества. Это будет очередной сборник реликвий гениальности и памятников научного творчества, которые должен знать каждый человек, идущий в ногу со временем.