При чем здесь далекие, степные кумыки с кошем, от коего произошло только известное слово кошара — загон для овец?

С переселением запорожского казачества на вольный казачий Дон выборная должность кошевого постепенно разделилась на выборных же станичных, войсковых атаманов и старшин, потом и наказных (по наказанию государя). Однако ничто не исчезает бесследно. Атавизмом кошевого стал походный атаман, который и водил ватаги казачков за добычей, например, в Персию за коврами и невестами или на Волгу за «зипунами» — грабить купеческие кочи.

Нет, я вовсе не отрицаю влияния языка малых народов на общеславянский Дар Речи. Но он всегда ограничен «контактной зоной», где долгое время жили бок о бок и часто сватали невест друг у друга, ибо не испытывали религиозных препятствий. Или в более поздние периоды, во время нашествий тюркоязычных степняков. И то чаще брали слова, оскорбительные для агрессоров, и дедали их бранными (баскак, варнак). Заимствование происходит в том случае, когда нет аналога, но крайней мере, так было всегда в допетровскую эпоху. Чем мог обогатиться славянский от специфических языков кочевых племен? А речь, между прочим, подчиняется некоторым законам физики, в частности, принципам сообщающихся сосудов, где естественное течение происходит в ту сторону, где меньше наполнение

Вот нас с детства вразумляли, что слово деньги чисто тюркское, впрочем, как и халат, кувшин. Этимологи выводят его от тенге: созвучие хоть и отдаленное, да есть — значение совершенно иное. И мы привыкли к этой мысли, но вот недолга: на Русском Севере, где татар не бывало, очень много топонимов и гидронимов, в точности повторяющих это слово. Например, в одной только Вологодской области есть расположенные недалеко друг от друга река Песья Деньга, впадающая в Сухону, и еще одна река Аеденьга, где на берегу одноименный поселок.

Говорящее слово деньга с русского на русский переводится как движение света, дня. Что вполне соответствует символическому смыслу серебряных монет-чешуек. Свет земной — отраженный, серебряный; свет небесный — золотой, златый, злат — изливающееся на твердь земную солнечное семя.

А там, где есть река, в названии которой символ света, там Дар Речи.

Жизнь в лесной и лесостепной полосе евроазиатского континента отобразилась в Даре Речи, бытовой и обрядовой культуре славян настолько глубоко и рельефно, что напоминает буквицы (заставные буквы), отрисованные растительно-животным орнаментом (Помните «звериный стиль» скифских украшений из курганов?) Даже само слово «буква» происходит от древа — бука, из коего выстрагивали дощечки для письма, натирая их воском, что и явилось будущим прообразом школьной доски. И переводится просто: буква — буквально знак, перенесенный, перемещенный на доску. Это обстоятельство лишний раз подтверждает, «откуда есть пошла» руническая письменность — из северного Причерноморья, где и доныне произрастают буковые леса, и это косвенным образом указывает на реальное существование Влесовой книги, традиционно выполненной на дощечках. Бересты на юге не было, а овечий пергамент слишком дорог, чтобы выводить на нем ученические каракули. А тут начертал, нацарапал знаки и легко их стер, загладив мягкий воск.

То есть культура письма на дереве была древней, устойчивой и широко распространенной, если учитывать, что в северных славянских областях для этой цели использовали бересту. Разумеется, лингвисты относят происхождение слова бук как заимствование из немецкого: мол, у них так книга называется — Buch. Но давайте для интереса проведем экспресс-исследование: букварь на немецком — Fibel, слово — Wort, грамота — Urkunde, сочинение—Verfassen, письмо — Brief, писать — Schreiben. Ну и так далее. Хоть бы в одном слове, так или иначе связанном с книгой, еще раз повторился этот бух! А должен бы повториться непременно, ибо это строгий языковый закон индоевропейской семьи, когда производные слова хотя бы одним слогом указывают на первоначальное, исходное. Так кто у кого позаимствовал?

Да ладно, бог им судья, от этого Дару Речи ни холодно, ни жарко.

Итак, древо: теперь, зная, что РЕ — это некий объем полученных свыше знаний, в том числе и об энергии будущего времени (ресурсе), то слово раскрывает первородный смысл и причину столь высочайшего почитания деревьев, особенно великих, отдельно стоящих и даже целых рощ, у которых много особых названий — святибор, праведный лес, божелесье, рощенье. И Древо Жизни отсюда же. То есть капища, устроенные под деревьями или в священных рощах, — это те же крепости, куда исходит Дар Божий, Речь, ниспосланная правыо и принимаемая жрецами. Это малые храмы, древесные твердыни, где ловили слово. Капище переводится очень точно — пища земной души или пища для души. Тогда становится понятной мотивация, отчего жрец, буквально вкушающий, воспринимающий огненное, светлое слово прави, получил отрицательный смысл при смене идеологии и превратился в жреца-пожирателя, и «жрать» стало означать грубо, жадно, неаккуратно поедать пищу.

Дерево, образ которого воплощен в Древе Жизни, чаще всего дуб, — это есть представление наших пращуров о триединой природе Мира. Если хотите, Дар Речи — лекция на эту тему, а суть Древа — наглядное пособие, демонстративный материал, реальный предмет, связующий три состояния: правь — крона, явь — ствол и навь — корневая система. Стоит представить себе мироустройство в таком образе, и сразу же находится место человеку, его роду, племени и народу в целом. Как бы это ни странно звучало, но мы, ныне живущие на сем Древе, — всего только листья.

Мы рождаемся из почки, распускаемся, тянемся к солнцу и, просуществовав всего одно лето, желтеем (от седины) и облетаем на землю: так скоротечна наша жизнь относительно жизни дерева в целом. И остается впечатление, будто существование наше никчемно, даже бессмысленно, однако все как раз наоборот; на сезон своей жизни трепещущий на ветру, легко уязвимый лист становится самой важной составляющей всего Древа. Важнее, чем питающие корни! Вглядитесь в рисунок на листе, в точности повторяющий очертания дерева, только в миниатюре. И это говорит о том, что всякий рожденный под солнцем — сам суть Древо, созданное по образу и подобию. Это прорисовано, это дано судьбой, написано на роду. Это книга жизни! Кроме того, что каждый человек-лист взрастил почку (потомство), некоторые (цветоносные почки) способны родить, произвести на свет такое чудо, как цвет, который не только будет радовать взор, услаждать наше обоняние, приносить нектар, но еще приманивать высшие силы природы, ее живую летающую часть растительной материи — пчелу, которая изопьет сладость цвета и осеменит его. Эти живородящие листья уподобляются богу, становятся творцами, и жизнь их, кроме взлелеянной ночки, прямого продления рода и жизни всего Древа, приносит плоды, насыщенные семенем. Желудь, зерно, отвалившись от ветки, падет наземь и даст росток Нового Древа!

Вероятно, отсюда и произошло слово животворение.

И попробуйте оборвать с дерева листья — оно погибнет в одно лето! Погибнет мощная крона, древний, перевитый временем ствол, и отсохнут корни. Хоть и короткий период, но листья взращивают Древо, продлевают жизнь своим родам- ветвям, которые в сочетании образуют племена- крону и собственно ствол-народ. И еще пестуют новую почку, цвет и семя! А главное, сами, питаемые корнями за счет фотосинтеза, питают все Древо целиком, передавая ему солнечную энергию, благо время жизни.