– Судя по твоим словам, я так ничтожна.

– Я просто озвучиваю факты, которые вижу. – Бун сделал паузу и добавил: – Господи, да я просто чувствую себя использованным!

Она подняла голову и сощурилась, но он не улыбался и умудрялся выглядеть прямо-таки как непорочное дитя.

– И таким образом ты избегаешь скандалов, да? Глупыми шутками? Обвиняешь меня в том, что я заподозрила тебя в связи с Джанель, когда увидела, как вы держитесь за руки. Мне, между прочим, было просто интересно, не совершила ли я ужасную ошибку!

Горло Сисси сжалось от эмоций, которые требовалось выплеснуть из души словами, однако она не решалась, поскольку не знала, к чему все это приведет.

– Ты права, извини, – сказал Бун. – Но тебе следует вести себя осторожнее. Выборы совсем скоро. Так что нам обоим нужно заняться своими делами.

– Ты прав, – прошептала Сисси, и ей почему-то захотелось плакать.

Но почему? Ведь плакать не о чем! Да, у нее был замечательный секс с потрясающим мужчиной, о котором можно только мечтать. Ну и что?

Бун прав: пора заняться предвыборной кампанией. Годы спустя она будет вспоминать свою короткую связь с ним как веселое приключение. Сисси даже представляла, как ностальгирует с Лори: «А потом он посадил меня в свой внедорожник, и в тот момент был похож на Ричарда Гира. Он вел со мной себя как герой, потому что знал, что я этого хочу. Пусть и продолжалось это недолго».

– Так ты согласна, что не следует зацикливаться на том, что между нами было, и уж тем более стесняться этого? – спросил Бун. – Нам это будет только мешать.

– Согласна. – У Сисси защемило сердце. – Больше ничего личного.

– Отличная идея.

Они прибыли на хорошо освещенную парковку возле «Лог кэбин», где Энн Сильвер вышагивала из стороны в сторону, словно леопард в клетке. Лори и Салли привязывали ярко-розовые ленты к очередному плакату – на этот раз «Голосуйте за Сисси!», сидя на скамье под деревом, на стволе которого висели прожектора, повернутые вверх.

– Мы с Наной завтра съедем, – сказала Сисси.

– Не нужно.

– Нужно, и ты это знаешь: в твоем доме слишком… сексуальная атмосфера.

Он заглушил двигатель и повернулся к ней.

– Ты уверена, что все еще библиотекарь?

– Вот видишь? – Сисси отстегнула ремень. – Из-за тебя я все забываю, даже это.

– Проклятье! Моя тайная политическая стратегия теперь раскрыта.

Она взяла сумочку, открыла дверь и вышла на посыпанную гравием и плотно утрамбованную парковку.

– Я не перестану бороться, предупреждаю тебя!

– Ну что ж. – Его глаза сверкнули азартом. – Тогда начинаем настоящую войну.

– С этого момента!

И Сисси в подтверждение своих намерений хлопнула дверью.

Война началась.

Бун наблюдал, как Сисси удаляется от него, повесив на плечо сумочку, и наслаждался, представляя, как рассказывает кучке сочувствующих друзей у барной стойки в «Лог кэбин» о том, насколько сильно желает вернуть назад свою прежнюю мирную, пусть и скучную жизнь. Никаких комплексов, никаких женских гневных взоров и недопонимания. Парни кивали бы ему и чокались с ним пивными кружками, а Бун убеждался бы в своей правоте относительно того, что женщины – источник всех проблем.

Представлять себе это оказалось чертовски приятно, особенно когда ты взбешен и зол, однако возвращаться к своей прежней жизни Бун вовсе не хотел. А чего хотел? Хотел Сисси. И не только для секса. Она была ему нужна – вот как любимые ботинки, без которых никуда, только в гораздо большей степени, потому что без любимых ботинок он выживет, а без нее – нет.

Бун не понимал, почему в нем пробудились к ней такие сильные чувства, и все это ему совсем не нравилось.

Может, все дело в том, что его расслабили всеобщая любовь и популярность в Кетл-Нобе? Да, в его распоряжении прекрасный дом, и он может получить любую женщину в Северной Каролине, он превосходно справляется со своими обязанностями мэра и тренера, но Сисси-то до этого нет никакого дела.

Очевидно, Бун просто размяк: с футболистами такое происходит постоянно. Стоит только успокоиться, проявить самодовольство и тщеславие, радуясь предыдущим победам, как на каждом шагу начинают преследовать неудачи и поражения.

Когда Бун вышел из автомобиля, уже смеркалось, но между двумя плоскими вершинами гор на горизонте все еще виднелся оранжево-розовый закат. Лицо Энн Сильвер освещали фары грузовика, на котором приехала группа телевизионщиков, и Бун знал, что, если пригласит ее на свидание, она согласится. Они бы поужинали вместе в Ашвилле и прекрасно провели время в легком, ни к чему не обязывающем флирте, а потом, вероятно, Энн даже намекнула бы, что не прочь провести с ним ночь в одном из городских отелей. По крайней мере, она бы наверняка поцеловала его на прощание и поинтересовалась, когда он приедет в Нью-Йорк. Бун сказал бы, что намерен посетить ежегодный праздник в музее современного искусства, и пригласил бы и ее.

Ничего плохого в таком развитии событий Бун не видел, но из-за своей предсказуемости этот сценарий казался ему ужасным. Неужели он настолько измотан? Замкнут? Или уже стар? Что плохого в том, чтобы ехать по дороге, где известен и безопасен каждый поворот?

Провокационный плакат друзей Сисси трепетал на ветру.

– Итак, – улыбаясь проговорила Энн, когда Бун подошел к ней, – день подходит к концу. Вы с Сисси хорошо поработали: дали отличное интервью, – и Кетл-Ноб – прекрасный город, так что у нас получится превосходный материал.

Бун стоял в нескольких шагах от нее, засунув руки в задние карманы джинсов.

– Тогда зачем «Лог кэбин»?

– Вы не хотите послушать хорошую музыку?

– Энн, давайте начистоту: есть какая-то особая причина для нашей встречи именно здесь или вы просто хотите добавить этот фрагмент в программу для пикантности?

Энн улыбнулась.

– Я уже говорила, что мы хотим подготовить интересное развлекательное телешоу о двух молодых людях, которые живут под одной крышей и борются за пост мэра в своем маленьком городишке.

– Тогда почему вы не снимаете, как мы пьем по утрам кофе и завтракаем? Почему не возьмете интервью у Наны?

Репортер удивленно вскинула красивые светлые брови.

– Мы решили, что снимать в пределах частной собственности некорректно: вполне достаточно просто показать дом снаружи, а история про дерево, которое упало на крышу, нам и так хорошо известна.

– И кто же вас обо всем проинформировал?

– Да кое-кто из местных… к примеру, мэр Джанель Монтгомери.

Бун ощутил приступ тошноты.

– Еще хозяйка городского кафе Старла – очень эмоциональная дама. – Энн улыбнулась. – Да и так, просто прохожие…

– Понятно.

– Вам это, судя по всему, не нравится?

– Да нет, я просто задумался о бизнесе, который планирую запустить в своем городе. – Бун поймал взгляды парней, входящих в бар. – Это обеспечит множество рабочих мест. Вы записывайте все, что пожелаете, пока гостите здесь, а я буду просто заниматься своим делом. Обожаю работать, когда никто не мешает: все получается куда быстрее и эффективнее.

– Ого!

Теперь вместо осторожности – если это можно так назвать; вероятно, она просто думала, что мужчин из маленьких городов просто не следует воспринимать серьезно – Бун увидел в глазах Энн симпатию.

– Вы не бросаете слов на ветер, мистер мэр. Или все-таки бросаете?

– На все случаи жизни у меня есть свои маски. – Бун помолчал и продолжил: – Для меня это не крысиные бега, Энн. Здесь все свои. Это мой город.

И он ушел. Пусть считает его неотесанным мужланом.

– Мэр Бреддок! – резко окликнула его Энн.

Возле полуоткрытой двери, из-за которой лился тусклый свет, Бун остановился и лениво обернулся в полной уверенности, что она идет за ним.

– Да?

– Не забудьте навестить гримера. – Опять само очарование, амбициозная и, без сомнения, привыкшая получать желаемое. – Он уже в баре.

– Разумеется.

Он достал мобильник, сфотографировал Энн, потом подкинул телефон вверх, наблюдая, как тот вертится в воздухе, поймал на лету, как ковбои подхватывают свои револьверы, и убрал в карман.