Радовало немного лишь то, что Тоуми ненавидела это больше меня.
К концу долгого третьего дня Масугу помог мне слезть с его коня, и я поблагодарила его, смутившись, что не могу слезть сама. Он улыбнулся и пожал плечами.
Леди Чийомэ выбралась из своего паланкина, ворча, как всегда делала.
От Братишек поднимался пар, но они не ворчали.
Солдаты устроились на ночлег на засохшем рисовом поле у ленивой реки.
Как и каждый вечер. Я посмотрела на юг, но видела там не родной дом, а туман.
Впервые я посмотрела на север. Вдали был высокий силуэт, поразивший меня: идеальный конус со снежной вершиной, как песочные горки, что мы с Усако делали, когда мама приводила нас на пляж. Как на бесконечных рисунках, что отец рисовал на краях использованной бумаги или в пыли.
Гора Фудзи.
- Гора, - восхищенно прошептала я.
- Да, - сказал позади меня Масугу. Он впервые заговорил со мной о чем-то еще, кроме просьб сидеть ровно и слезать. Мы стояли какое-то время и смотрели. Как за горой угасает солнце.
- Знаешь, что значит наше знамя – четыре бриллианта Такеды? – спросил Масугу.
Я покачала головой, глядя на гору, белая вершина стала розовой.
- Это девиз клана: «Будь быстрым, как ветер, тихим, как лес, беспощадным, как огонь, спокойным, как гора». Мои воины с копьями и подобные нам – ветер, сметающий врагов на пути. Пехота – лес, что окружает. Тяжелая артиллерия – огонь, поглощающий все преграды, что ставит нам на пути враг, - он рассказывал это как сказку на ночь.
- А гора? – спросила я.
- Гора – это сам Такеда Шинген. Как Фудзи-сан, - Масугу указал на гору, - он неподвижен, непревзойденный. Его нервы крепче любого меча, острый ум. Он может обойти любого генерала, - он говорил удивительно нежно.
Мы смотрели, как за горой вдали угасает свет, а я думала о том, как странно было проводить дни, едя перед этим незнакомцем, воином Такеды, не видя ничего, кроме его рук в перчатках. Мы не говорили. Но я впервые надеялась, что буду ехать с ним и завтра.
* * *
Этой ночью мы ели, сидя у костра, глядя, как искры улетают к звездам. Из еды был рис и маринованный редис, но на вкус это было лучше любой еды, что я ела.
Масугу долго говорил с леди Чийомэ, оба были серьезны. Миэко слушала их внимательно, но когда Масугу взглянул на нее, она отвела взгляд.
- Миэко-сан? – спросила я, когда солдат, разносивший еду, ушел на другую сторону от костра.
- Хмм? – она смотрела на ночное небо.
- Миэко-сан, почему солдаты не говорят с тобой? – я предположила. – Это из-за Кун…?
- Не используй ее имя.
- О, конечно, - мама учила, что имя умершего нельзя называть сорок девять дней, чтобы не вернуть дух из путешествия в другую жизнь. – Прости, Миэко-сан.
Он печально улыбнулась мне.
- Не нужно извиняться, Рисуко, - она нежно погладила мою щеку, и от этого я сильнее ощутила холод ночи. – И солдаты лейтенанта Масугу не говорили со мной и до этого раза, - она поднялась и пошла в палатку леди Чийомэ.
Она исчезла в тенях. Эми пришла вместо нее.
- Не пойму, она хорошая или пугающая.
- Все сразу, - вздохнула я, Эми кивнула. Мы повернулись к огню и начали греться.
Темнота сгущалась. Мы жались друг к другу.
* * *
Шел дождь, и следующие дни я провела с грубым покрывалом на голове, чтобы остаться сухой. Гостиницы и деревни встречали нас с уважением. Я вспомнила, как в нашей деревне люди посмеивались над солдатами лорда Имагавы. Во владениях лорда Такеды его подопечные пользовались уважением и… страхом.
Шли дни, мой страх угасал, и я начала говорить с лейтенантом Масугу в пути. Мы обсуждали пейзажи, книги, стихотворения, что Ото-сан давал мне читать. Я напевала любимые песни мамы. Он рассказывал о своих кузинах, кораблях, о том, как бегал за конем отца в детстве. Но чаще мы ехали во влажной тишине.
Туманным утром мы только начали ехать, но все еще были на окраине деревни, где ночевали. Погода держала запах дыма у земли. Любопытство пересилило мой страх.
- Масугу-сан?
Он закряхтел в ответ.
- Что за… Полная луна? – я понимала, что мы не идем к самой луне, хотя казалось, что если подняться на гору, мы дотянемся до неба. – Школа?
- Ты не знаешь?
- Нет, - теперь было жаль, что я заговорила.
- О, - он ненадолго замолчал. Я слышала, как он чешет подбородок. – Да. Школа Чийомэ-сама для мико. Туда вы идете, - он прочистил горло. – Мне очень жаль. Я думал, ты знаешь.
Я покачала головой.
- Ах! – сказал Масугу и кашлянул. – Да. Мы ведем вас в школу Полной луны. Это великая миссия леди Чийомэ после смерти ее мужа. Вас будут учить как помощницу в храме… и не только этому.
Я думала над этим.
- Но зачем ей ходить по стране среди сражений и воров, чтобы найти девочек для роли мико? Разве возле ее дома не хватает девочек?
- Видимо, нет, - пробормотал Масугу.
Мико?
Полная луна… Конечно, символ Чийомэ-сама, что был у всех, как и у меня.
Я какое-то время молчала, но мысли путались, я вспоминала разговоры с леди Чийомэ и ее слугами. Мне казалось, или меня купили из-за более важной цели, чем быть помощницей в местном храме? И этот путь – прочь от дома, среди опасных мест и снега – для того, чтобы меня (и Эми с Тоуми) обучили носить красно-белое одеяние, петь и танцевать на свадьбах и фестивалях, подносить лесным богам рис и чай?
Я спросила в ту ночь у Эми и Аимару об этом. Они были удивлены, но не новостью, а моей реакцией. Словно я спросила у лейтенанта то, что должна была знать.
Мико? Это было… странно. Но если она купила меня для этого, то это не самый худший вариант.
9
Цена
Мы поднимались все выше, обогнули красивое озеро и направились к горам.
Птицы пели на деревьях, и я насвистывала с ними. Было приятно, что птицы были здесь.
- Ты повторяешь птиц? – спросил Масугу.
Я кивнула.
- Можешь изобразить гагару? – мы слышали ее утром на озере.
Я улыбнулась. Эта была моей любимой. Я приподняла руки и издала печальный клич гагары.
- Прекрасно! – рассмеялся Масугу. – А как насчет… соловья?
Я оглянулась на него.
Он рассмеялся снова.
- Ладно, шучу, - он посмотрел на меня. – А сова? Можешь три раза ухнуть?
- Снова шутите? Это просто, - чтобы доказать, я подняла руки ко рту снова издала три длинных уханья – как у лесной совы, снежной и совки.
Он присвистнул, не как птица, а показывая, что впечатлен.
- Ну, Мурасаки-сан, если ты решишь оставить ряды, эм, жриц, тебя ждет будущее в разведчиках Такеды, - я вытаращила глаза, и он сказал. – Так разведчики общаются. Есть целые коды. Гагара – «все чисто». А три совы – «опасность, будет атака!».
- Да?
- Ну, - сказал он, - сама посуди. Мы обычно сражаемся днем. Как часто ты слышишь, чтобы совы ухали днем?
Я кивнула. Было логично использовать этот звук как сигнал тревоги.
- Но, - рассмеялся Масугу, - я не знаю, что значит сигнал, изданный тремя разными совами.
Мы посмеялись и поехали в горы, остальные плелись за нами.
Мы взбирались по узкой тропе, воздух становился холоднее, голых деревьев становилось все меньше. Я не замечала. Масугу закрывал меня сзади, конь был теплым, и я рассказывала о том, как он испугал меня, когда в впервые увидела его в гостинице.
- Конечно, - сказала я, - самураи всегда немного пугают. Потому я радовалась, что отец перестал быть таким, ведь я бы не хотела, чтобы он был страшным.
Через миг Масугу склонился к моему уху.
- Мурасаки-сан, а ты знаешь… почему твой отец перестал быть самураем?
Мы пересекали ручей, и я вспомнила плеск копыт в воде, пока мешкала с ответом. Я знала, что отец рассказал нам. Он не хотел больше убивать. Но я покачала головой.
Лейтенант вздохнул.
- Не знаю, мне ли рассказывать тебе, - сказал он, - но ты должна знать. Твой отец был из воинов лорда Оды. Один из величайших. Когда я был маленьким, я видел, как он сражался. Кано Казуо был известен силой своего меча, как и тем, что был отличным поэтом при дворе. Ода Нобунага поручил ему задание, о котором знал только сам лорд Ода, хотя это было связано с Имагавой, но он отказался. Так сделали и двое самураев, что должны были идти с твоим отцом. И лорд Ода дал им выбор: или они совершают ритуальное самоубийство, или становятся слугами для лорда Имагавы. Два воина убили себя, не пожелав такого бесчестия, но твой отец стал бедным писцом.