Мы переглянулись. Было ясно, что они думал о том же: урок музыки звучал совсем не мило, все портило и то, что с нами будут три старшие девушки.

Фуюдори кивнула, словно мы согласились с ней.

- А теперь в купальню, - приказала она, и мы пошли в другую дверь. Это здание было моим любимым здесь, оно было таким же большим, как спальни, но тут были только две большие купальни. Пахло влажным деревом.

Огонь, нагревавший воду, догорал, но было еще тепло. Мы купались в тишине, борясь с желанием уснуть в воде. Когда мы были чистыми, то вернулись в спальню.

Фуюдори сидела на своей кровати.

- Идите тихо, - сказала она. – Все уже спят.

- Конечно, столько выпить… - пробормотала Эми и поняла, что Фуюдори недовольно смотрит на нее. – Простите, Фуюдори-семпай.

Мы опустились без сил на матрасы. Эми моментально уснула.

Я лежала и смотрела на потолок, слушая шум белки на крыше. Хотелось к ней. А потом я тоже уснула.

Урок музыки

Когда Фуюдори бодро разбудила нас утром, никто из нас – Эми, Тоуми, Маи, Шино и меня – не был этому рад. Ноги болели после езды и вечерней работы. Это если не считать моего бега по веткам, когда стрелы летели над головой.

Одна из старших девочек проскулила:

- Зачем нам вставать? Это у них работа на кухне.

- У вас есть обязанности вне кухни, как у меня были последние три года, - сказала Фуюдори. Она повернулась ко мне, Эми и Тоуми. – Малыши. Одевайтесь и на кухню. Потом у вас будет урок музыки.

Мы вернулись на кухню, а Ки Сан был недоволен. Его волосы торчали, словно шерсть собаки, вывалявшейся в смоле.

Мы позавтракали подогретым рисом и яичницей. Не всем женщинам дали яичницу, но им досталось пюре из бобов. Так повезло и, к ее недовольству, Тоуми.

- Я же говорил! Горячее! Мясо твоему характеру точно не подходит. Точно не для Соколика! – рассмеялся Ки Сан и убедился, что ей не попадет в тарелку ни мяса, ни яиц, ни рыбы. – Маловата еще, - прошептал он и опустил в ее тарелку пюре из белых бобов. Я видела, что Тоуми хочет возмутиться, но она знала, что такое голод, как и все мы, так что с отвращением на лице съела пюре. И все остальное.

Как только мы поели, пришло время убирать. Кухня стала прежней, и времени на это ушло почти столько же, сколько вечером, и мы пошли на первый урок на пути становления мико.

Фуюдори говорила, что это будет музыка. Я думала, что нас будут учить стучать в барабаны, звенеть в колокола, такие звуки доносились из лесного храма дома, или играть на флейте. Это не было очень сложно, но и не было интересно.

Тоуми, Эми и я шли к Чайному домику. Фуюдори, Маи и Шино уже были там, сидели у струнных инструментов – двух больших кото и одного сямисена.

Сачи улыбнулась нам, она чистила длинную флейту шакухачи тряпкой.

- Мужчинам почему-то нравится, как я это делаю.

Мы нервно сели в углу, оказавшись подальше и от остальных девочек, и от учителя. Тоуми нервничала сильнее, чем злилась.

И тут Сачи поднесла флейту к губам и заиграла.

Моя мама играла на флейте, и папе нравилось ее слушать. Она пыталась научить и меня играть, но я не смогла правильно складывать губы для этого, так что получались лишь резкие звуки. Шакухачи – простой инструмент – длинная полая трубка бамбука с пятью дырочками для пальцев, но мелодия, которую играла Сачи, не была простой. Там было желание и потеря, она была прекрасной.

Она закончила играть, а музыка еще висела в тишине. Опустив флейту, Сачи усмехнулась:

- Неплохо.

И все мы – новички и посвященные – рассмеялись.

Она повернулась ко мне, Эми и Тоуми и протянула инструмент.

- Играть умеете?

Мы опустили головы. Я не могла после услышанного сказать, что моя мама играла. И не могла назвать свои жалкие попытки музыкой.

- Хмм, ладно. Тебя зовут Эми? Твои губы подходят для этого.

Эми рядом со мной вздрогнула.

- Простите, - сказала Сачи. – Я постоянно забегаю вперед, - она фыркнула и вдохнула. – Я должна поприветствовать новичков. Мой… учитель приветствовал некоторых в их первый день, - она направила флейту на посвященных. – Она говорила так с ними, когда они прибыли сюда. Я постараюсь соответствовать.

Глубоко и медленно вдохнув, Сачи прижала руку к груди раскрытой ладонью.

- Добро пожаловать, леди, на начало вашего официального обучения в Полной Луне. Леди Чийомэ создала эту школу, чтобы убедиться, что традиции нашего народа не забудут, но и для того, чтобы использовать таланты девушек, как вы, чьи способности могут быть зря потрачены в борьбе за выживание в тяжелые времена, с которыми мы столкнулись.

Фуюдори, что почти всегда вежливо улыбалась, нахмурилась.

- Все, что вы будете делать в Полной Луне, подготовит вас к новой жизни. Уроки, что буду вести я и другие куноичи, дадут вам возможность получить навыки, что пригодятся вам в будущем, - Сачи замолчала, и я поежилась. Она словно упоминала дух Кунико, которая явно была тем самым учителем Сачи. Она посмотрела на каждую из нас. Наверное, хотела понять, есть ли у нас вопросы, но казалось, что глазами Сачи на нас смотрит Кунико и проверяет нас. Не знаю, что думали остальные, но я точно провалилась. - У жриц много работы, - продолжила Сачи низким голосом без эмоций. – Вы научитесь танцевать, проводить важные ритуалы, готовить храм к фестивалям. И вы должны уметь петь в честь богов.

Она подняла шакухачи и вдруг улыбнулась, показывая свой характер.

- И вы научитесь играть на инструментах. Музыка очень важна для мико. Как я и сказала, мужчины любят, когда у женщин хорошие пальцы, - сказала она. – Вопросы есть?

Сачи играла лучше моей мамы. И, должна признать, обучала она тоже лучше. К концу первого урока Эми издала несколько дрожащих нот на флейте, я смогла наиграть что-то на сямисене, к недовольству Маи, работавшей со мной. Сачи смогла дать каждой из нас музыку, чего мама, какой бы хорошей она ни была, не смогла.

Но я была уверена, что мама никогда не рассказывала столько грязных шуток.

* * *

Когда Сачи попрощалась с нами, солнце было уже высоко, гравий во дворе сиял и слепил глаза.

Масугу-сан стоял рядом с леди Чийомэ и несколькими старшими мико. Девять воинов с копьями, что ехали с нами сюда, выстроились перед командиром и нашей госпожой.

Всадники были мрачными, но явно не жалели, что покидают это место. Они даже радовались, что уйдут из лагеря женщин. Масугу был рад, что остается с нами, и я обнаружила, что тоже этому рада. Он был единственным взрослым, считавшимся со мной.

- Поприветствуйте от меня капитана Ямагату, - сказал он. Я заметила впервые, как меняется голос лейтенанта, когда он говорит как командир. Его голос был твердым и резким, не таким теплым, каким он говорил с ними за ужином, или когда говорил со мной. Масугу-сан отсалютовал им, рявкнул приказ, и лошади сорвались с места, выбегая через ворота. Братишки закрыли за ними врата.

Не успела осесть пыль, а Чийомэ-сама и ее леди повернулись и пошли в Большой зал. Фуюдори, Маи и Шино присоединились к ним, хотя Фуюдори намеренно не смотрела на лейтенанта Масугу так забавно, как это делали старшие девушки. Словно он не замечал.

А мне казалось, что ей не нравятся солдаты.

Я пошла за Эми и Тоуми к кухне, чтобы начать помощь с обедом, но почувствовала, как меня похлопали по плечу. Обернувшись, я увидела Масугу-сана. Он коснулся меня дубинкой, что я видела у него раньше. Она была металлической и закрытой с обеих сторон. Чехол для письма, такой я видела у отца, когда он отправлял или получал письма из замка. Чехол был запечатан, но не четырьмя бриллиантами Такеды, а меткой трех широких имбирных листа в круге.

- Как ты, Мурасаки-сан? – спросил он и улыбнулся. – Нашла себе место здесь?

Я начала отвечать, но заметила, что Тоуми стоит у двери кухни и смотрит на меня. Я растерянно опустила голову.