Белки впадают в спячку? Я шла к двери, что вела к мусорной яме. Ха!

Я опустила теплую корзину с костями и жженым рисом на выступ у калитки. Я услышала звон в темноте, но не из главного зала, а со стороны Убежища.

Я не помню, когда решила залезть на стену, чтобы все осмотреть. Это было само по себе. Я оказалась на толстой стене, осторожно шагала между острых шипов из бамбука, пока думала, что могу увидеть, и как оправдаюсь, если меня увидят. Тусклый свет из большого зала виднелся в щелях закрытых дверей и окон, лед и снег на стене от этого слабо сияли. Иначе я бы не видела, куда ступать.

Звук приглушал снег. Голос. Два? Те же, что были в лесу?

Я пошла по стене, осторожно переступая шипы и камни. Снег танцевал на ветру, я не видела уже большой зал, и весь мир был скован снегом, остались лишь стена и я.

Я услышала звук снова, ближе, но все еще впереди меня. Точно два голоса, но слишком приглушенные, чтобы узнать слова или понять, кому они принадлежат. Ветер ударил по лицу, и я шла дальше осторожнее, прощупывая путь руками.

Среди снежинок я разглядела два силуэта: один – крыша Убежища, а впереди – угол стены.

Я замерла. Голоса ведь не снаружи доносились?

- У меня есть сто восемь способов убить тебя, - голос был холоднее воздуха, что щипал мое лицо и руки, он был таким четким, что я чуть не упала со стены.

- Ты убила меня пять лет назад, - сказал печальный голос. – Не думаю, что другие сто семь способов сработают.

Я посмотрела направо: каменная труба Убежища и покрытая деревом крыша были досягаемы; голоса поднимались из домика, как дым. Сердце замерло.

- Прошу, - сказал первый голос, и теперь он напоминал острое лезвие, разбитый лед. – Прошу. Я не хочу…

Миэко. И я поняла еще до ответа другого, что это был Масугу.

- Конечно, нет. Ты делаешь то, что должна. Свой долг. Как и всегда. Как и я.

Я слушала, но ответом была лишь тишина.

* * *

Я, дрожа, вернулась на кухню, и Ки Сан уже надевал зимнюю накидку.

- Где ты была, балда! Я уж решил, что ты превратилась в сосульку в этой буре!

- З-заблудилась в с-снегу, - я опустила пустую корзину. Эми и Тоуми не было, ушли чистить купальни. Я должна была спешить к ним, но огонь был таким теплым, а я так замерзла, что не могла пошевелиться.

- Уйти без накидки! – повар нахмурился и проворчал. – Они уже домывают купальни. Если я правильно посчитал… Думаю, нужно дать Улыбчивой чашку мятно-макового чая. Не стой, а завари его для нее, - он бросил мне полотенце, и я благодарно укуталась в него, а потом пошла к травам.

Я посмотрела на полку рядом со статуэткой Будды, на которой хранились масла. Там, где была маленькая глиняная бутылочка, которую Ки Сан показывал нам, рассказывая о травах, было пусто. На других бутылочках были его отметки: масло хризантем, мяты, клевера, сосны…

- Ки Сан-с-сан, - мои зубы еще стучали. – М-мне срезать н-немного с-сушеных маков? Б-бутылочки с соком нет.

- ЧТО? – взревел он и окзался возле меня. Он покопался в бутылочках и склянках. И выдал поток корейских слов. Он снова посмотрел на полке, а потом и на полу. Наконец, он сердито посмотрел на меня. – Это ты тоже не брала, Яркоглазая?

Убийственный танец

Мы приготовили Эми чай из хохлатки вместо мака, ведь тот пропал. Ки Сан ворчал. Но это не помогало.

Я пришла с чаем, а Эми и Тоуми уже закончили мыть купальни и возвращались в комнату. Остальные уже, как обычно, храпели. Фуюдори, конечно, была в своей комнате, и я впервые ей завидовала.

- Твой чай, - я отдала чашку Эми.

Она покачала головой.

- Нет, спасибо. Я так устала, что он мне не понадобится.

Подавив недовольство из-за напрасного труда, я повернулась, чтобы отнести его на кухню. Тоуми преградила путь, скрестив руки.

- Где ты была, Мышка-чан? Подглядывала и вздыхала по лейтенанту?

Я не сказала ей, что подслушивала его ссору с Миэко-сенсей. Я повторила то же, что сказала Ки Сану.

- Потерялась в снегопаде, когда выбросила мусор. Ветер меня запутал. А потом пришлось резать хохлатки, потому что кто-то украл маковый сок. Решила запить мак сакэ, Тоуми?

Я надеялась увидеть реакцию, но она растерянно уставилась на меня:

- Зачем мне маковый сок? Я хорошо сплю.

- Кто знает? А теперь прости, но мне нужно вернуть чашку.

Я покинула комнату и увидела тень, что двигалась к главным вратам. Не желая пересекаться с Масугу-саном или Миэко-сенсей, я побежала на кухню. Когда я вернулась в общежитие, Тоуми уже храпела. Я посчитала, что Эми тоже спит, ведь она засыпала так же быстро, как капля воды замерзала на сосульке.

Я повесила одежду рядом с огоньком, греющим комнату. Я дрожала, ведь не приняла горячую ванну и не прогнала холод из тела. Я устроилась на матрасе, зубы стучали, и моим товарищем была лишь тьма.

Я натянула покрывало до носа, но тут услышала голос Эми:

- Мурасаки?

- Да?

- Ты заблудилась? На обратном пути?

- А что не так?

- Обычно ты всегда знаешь, где ты.

- Не всегда, - пробормотала я. Часть меня хотела так все и оставить. – Но… не совсем. Я кое-что подслушала, потому задержалась.

- Задержалась? – она заерзала и повернулась ко мне. – Кто-то был возле Полной Луны. В такую ночь?

- Не совсем. В общем, я услышала и залезла…

- О, это все объясняет, - мы замолчали на миг. – Кто это был.

- Думаю… это был личный разговор, - мне было очень неловко, но я хотела рассказать Эми о том, что услышала. Мне нужно было понять, о чем там говорилось. – Я…

- Ну, - медленно сказала Эми, - можешь не рассказывать, если не хочешь.

- Не в том дело. Я…

Мы еще немного полежали в тишине.

- Думаю, это были лейтенант и Миэко.

Я повернулась к ней, глядя во тьме.

- Как ты поняла?

Со стороны Эми Тоуми пробормотала:

- Честно слово, я не брала редьку!

Мы с Эми захихикали, чего не было уже много дней. Она придвинула матрас ко мне.

- Ты дрожишь, - прошептала она.

- Я не успела искупаться. А снаружи холодно.

- Да, - она придвинулась еще ближе и притянула меня к себе одной рукой, согревая своим теплом.

- Спасибо.

- Пожалуйста, - вздохнула Эми. – Так это были Масугу-сан и Миэко-сан?

- Да. Думаю, они ссорились.

- Они не ладят с момента, как мы прибыли сюда.

Так и было.

- Но он вроде сказал, что она пыталась его убить, - я рассказала ей об услышанном.

- И они замолчали? – спросила Эми, когда я закончила.

- Да. Это странно. Я боялась, что они выйдут и заметит меня, так что пряталась какое-то время, но они не вышли. Они остались в Убежище.

- В Убежище?

- Да.

- Забавное место для ссоры. Забавное место для него.

- И я так подумала, - сказала я, хотя о таком подумать еще не успела.

- Хмм, - сказала Эми, а потом начала посапывать.

* * *

Сон этой ночью был ярким, он, казалось, ждал меня несколько дней.

Отец стоял на снегу с мечом в руках, делал упражнения, как и всегда утром. Взмах, плавный разворот и удар.

- Не навреди, Мурасаки, - сказал он, разрезая воздух и ступая на другую ногу.

- Но Ото-сан!.. – крикнула я.

- Не навреди, - сказал он, танцуя и разрезая воздух. Посыпались снежинки, и он разрезал их. Бой белого и алого…

- Ото-сан, что мне делать? – я плакала, и от слез мерзли щеки.

- Танцуй, - сказал он, лицо его было спокойным, лезвие свистело в воздухе. Кровь на лезвии падала на белый снег, рисуя иероглифы смерти разрушения.

Танец.

Миэко вытирает кровь с ножа, два мертвых солдата лежат на татами перед ней.

Отец танцует, как Миэко, и тело помнит эти шаги и движения, словно само так уже двигалось. С мечом отец двигался со скоростью хищника, Миэко же танцевала, как во сне. И танец был целым. Скрытая цель была ясна. Танец был убийственным.