Все заготовки к роли сэра Эндрю зародились в театральном сундучке. Была такая пьеса Флетчера «Укрощение укротителя». Вицин играл старика Морозо, сексуально озабоченного человека, но в силу возраста полного импотента. Спектакль получился очень пикантным. И даже произошел такой казус. На спектакль пришел старый генерал. В середине действия он возмущенно выбежал из зала, нашел администратора и стал жаловаться ему, что привел свою шестнадцатилетнюю дочь и сел с ней в первый ряд, а на сцене творится черт знает что. А творилось и говорилось там такое, знаете ли, с современным прицелом. В замечательном переводе Щепкиной-Куперник.

У Вицина, например, была фраза: «Мой полк заляжет тоже!» А слуга в ответ: «Заляжет и не встанет». Решили переписать. Фразу «Мой полк заляжет тоже» оставили, а ответ изменили на такой: «Он слишком слаб, чтоб мог стоять».

Не думаю, чтобы на этот спектакль генерал пришел второй раз. А если и пришел, то, уж конечно, без дочки. Однако большинство зрителей, которые приходили на спектакль, интересовались, кто сегодня играет. И если узнавали, что не Вицин, даже билеты не покупали.

Говорят, сам Вицин в молодые годы был сексуально неотразим. В артистической богеме тех лет ходили разговоры о том, как он, молодой еще актер, увел жену у знаменитого артиста Хмелева, чем поверг того в полное уныние. Правда, эти отношения продлились не долго. В 50-х годах Вицин познакомился с молодой театральной художницей и бутафором Тамарой, и они поженились.

Вот как произошло знакомство. Рассказывает Тамара Федоровна:

«Я его не выбирала. Меня выбрал он. А я лишь ждала, когда это случится. Впервые я его увидела в фойе на фотографии в Театре имени Ермоловой. Пришла оформляться на работу, а все артисты уехали на гастроли. Ожидая администратора, я попросила разрешения у вахтера посмотреть хотя бы на их портреты. Захотелось понять, в каком коллективе предстоит работать и стоит ли в него вливаться. А у меня интуиция, как у козы. (Смеется.) Вы, наверное, знаете, что коза — самое интуитивное существо на свете?

Так вот, я по лицу сразу все понимаю о человеке. Итак, иду по кругу, смотрю: один портрет, другой, третий… Дошла до Вицина и вдруг остановилась. Шея длинная, похож на лошадь… Но меня всегда интересовали глаза. Смотрю: по форме — обычные, а по выражению… Я опять обошла все фойе. И опять на нем остановилась. До сих пор не могу выразить того, что я поняла… Но когда театр приехал, я уже вовсю работала в бутафорской. Все было хорошо, да только она находилась совсем на другой улице. Не помню уже, сколько раз за сезон мы виделись, но думаю, немного. Он был, как говорится, не от мира сего. Репетировал, играл, суток не различал. Но главное, у него была любимая женщина. Кстати, Моргунов, царствие ему небесное, по своей невоздержанности однажды об этом проговорился…

Нет, не буду я рассказывать вам эту историю, а то мой меня убьет. А вот как познакомились, так и быть, расскажу. Все самое главное в моей жизни случается в Рождество или на Пасху. Начиная с того, что в Рождество в шесть утра я родилась. На печке у моей бабушки. И с тех пор мне зимой не холодно и летом не жарко. (Смеется.) А в ту весну, на Пасху, да еще в двадцать три года, мне было и вовсе славно. Так вот, пришла я из своей бутафорской в театр, в реквизит. Подружки там мои собрались с куличами и пасхой. Посидели мы, посмеялись и уже поднялись уходить. Вдруг открывается дверь, и входит он с крашеным яйцом в руке. И говорит: «Девочки, я пришел похристосоваться». Вот мы трижды поцеловались, заглянули друг другу в глаза и познакомились. Главное произошло. А в двадцать девять я уже родила свою Наташку…».

Конечно, у Вицина было большое будущее в театре. Причем лучше всего получались у него драматические роли. И в кино, кстати, тоже. Григорий Козинцев собирался сделать из него положительного киногероя с легким налетом иронии. Но несколько кинокомедий, в которых удачно сыграл Вицин, навсегда прилепили к нему амплуа комика. Потом примчался гайдаевский «Пес Барбос…». Козинцев был ошеломлен. Однако зрительский зал проголосовал «за». Комедия победила.

— Какого драматического актера потеряли! — сокрушался Григорий Михайлович.

Другой не менее известный кинорежиссер парировал:

— А какого комедийного нашли!

Это сказал Григорий Александров. И он был абсолютно прав!

Конечно, все вышесказанное не значит, что некоторые роли Вицин не играл наполовину «всерьез». Вот Карраско в «Дон-Кихоте» — воплощение здравого смысла. Карраско искренне любит «рыцаря печального образа», искренне хочет спасти Дон-Кихота от его «безумия». Как же сделать все наилучшим образом? Сам Карраско считает, что есть один выход: сделать вид, что поверил Дон-Кихоту, его фантазиям. А следовательно, вызвать Дон-Кихота на поединок, победить и на правах победителя вернуть домой. Карраско — маленький, тихий человек, незлобивый обыватель, должен перевоплотиться в благородного рыцаря. Незлобивый, тихий Карраско подыгрывает Рыцарю Печального Образа, поддакивает ему, но не понимает, что все его ужимки и смешки смотрятся пародийно в соседстве с великим безумием пленника своей цели.

Образ Карраско у Вицина получился трагикомическим. Нелепым, жалким и смешным. Впрочем, удивляться здесь особенно и нечему. Ведь и весь роман Сервантеса трагикомичен.

Давний товарищ Георгия Михайловича еще по театральной студии Николая Хмелева Константин Воинов, который хотел стать режиссером, задумал поставить фильм о похождениях Бальзаминова. Для начала Воинов написал сценарий по известным пьесам Александра Островского. Роль Бальзаминова специально предназначалась для Вицина. Но тогда, с одной стороны, еще был жив страх перед фильмами-спектаклями, а с другой — перед слишком «вольным» обращением с классикой. Съемки были отложены, и сценарий целых десять лет пролежал «на полке».

Однако Воинов от своего замысла не отказался и все-таки добился постановки. Правда, Вицину уже было сорок восемь дет, а значит, исполнитель роли оказался старше своего героя лет на двадцать с хвостиком! Повздыхали Вицин с Воиновым, да ничего не поделаешь, ситуация тупиковая: возраст не тот.

Но неожиданно Воинов стал настаивать:

— Попробуй-ка все-таки!

— А как?

— Как… Попробуем сделать грим.

Вицин взялся за дело сам. Поскольку он всегда интересовался живописью, то применил некоторую хитрость — так расположить на лице веснушки, чтобы морщины были не заметны. Придумал паричок, нос подтянул. Шпаклевку, которой покрывали кожу лица, смешал с красной краской, чтобы лицо «похудело». Так что Бальзаминов получился довольно-таки забальзамированным.

Воинов посмотрел на художества Вицина и твердо сказал:

— Буду снимать!

— А я не верил, хотя очень хотелось играть… — ответил Вицин.

Придали «формы» и актрисе Нонне Мордюковой, которая и так-то была в «формах». Она играла купчиху Белотелову… Рядом с ней Вицин казался тоненьким листиком.

— Он мне нравится, — приговаривала «купчиха» каждый раз и обнимала своего жениха. Казалось, невеста его сомнет.

Сделали дублей двадцать. Двадцать раз крутила-вертела Мордюкова Вицина. Даже текст уже стала по-другому произносить:

— Нравится он мне.

— В самом деле, нравится, — наконец согласился Воинов. — И я уже это вижу.

На встречах со зрителями Вицина часто спрашивали, всерьез и с любопытством:

— Когда Мордюкова целовала вас насмерть, взасос, у вас дух не захватывало?

Дух у Вицина не захватывало. Однако, просматривая готовый материал, он частенько жалел, что выглядел недостаточно испуганным. Вот, например, хорошо было бы перекосить рот. Тогда и вид бы получился посмешней.