— Пусть зайдёт к вечерку, а я на склад, там с пасек мёд привезли, надо принять и оприходовать.

Степан вышел.

   Часа три хозяин смотрел конторские книги, потом читал письма, что-то считал. Стук в дверь прервал бумажные дела.

   На пороге стоял Клим Бутенев, известный в этих краях золотоискатель, лазавший по тайге сам по себе — в одиночку. Человек он был не бедный, когда-то имел торговлю, но поиски золота настолько его захватили, что сейчас иного занятия для себя он и выдумать не мог.

     — Будь здрав, Митрич, — поприветствовал гость хозяина.

     — И тебя также, что-то ты ране ноне. На дворе лето — сезон, а ты тут как тут. Раньше такого за тобой не водилось. Почти до снега в тайге пропадал,— улыбаясь, ответил на приветствие купец.

   Клим снял висевший за спиной плетёный короб, обшитый кожей, и тяжело опустил его на пол.

     — Вишь, какое дело... Фарт. Жилу с золотом богатейшую нашёл... Золота там немерено.

— Врёшь небось, — ухмыльнулся Родюков.

     — Не дай Бог, — обиделся Клим. — Вот гляди. — Открыл короб и сунул в руки купцу кусок камня голубоватого цвета с крупными отдельными включениями (размером с ноготь большого пальца) ярко-жёлтого металла и такого же цвета  жилками, пересекающими наподобие сетки весь кусок кварцевой породы.

   Андрей Дмитрич отстегнул от поддёвки  стальную булавку и поцарапал ею металл на куске. Глубокие царапины с гладкими краями не вызывали сомнений. Порода была с самородным золотом. «Дак в этом куске около 100 грамм металла», — удивлённо прикинул хозяин. Клим же вытаскивал кусок за куском, и вскоре весь стол оказался заставлен образцами золотосодержащей породы.

— Ты, похоже, пуда полтора на горбу притащил.

— То-то и оно, — подтвердил Клим.

   Купец уже сообразил, поднося к глазам то один образец золотой руды, то другой, что здесь пахнет богатым месторождением. Старателю надо хорошо заплатить, узнать всё об этом месте, самому, если удастся, посмотреть его. Раньше он пару раз видел золотую руду, но в ней золото было едва видно, оно было мелкое, и в породе его было мало. А здесь... Он уже хотел спросить: «Откуда металл?», но Бутенев сам спросил:

— Это золото возьмёшь?

— Сколько ты за всё хочешь?

   Старатель почесал затылок и назвал  сумму 1200 рублей. Андрей Дмитрич принёс из другой комнаты 12 катеринок, каждая по 100 рублей. Довольный Клим спрятал деньги и достал из-за пазухи мешочек.

     — Я там на жиле четыре куска руды фунта по полтора раздробил и отделил золото от породы. Может, и этот металл заберёшь у меня за три сотенных.

Хозяин купил и этот металл.

     — Это дело надо обмыть. Ты посиди здесь, а я схожу распоряжусь. Пока убери со стола камни, не дай Бог, кто придёт да увидит. — Родюков ушёл.

   Через четверть часа продавец и покупатель сидели за столом и отмечали сделку. Разговор затянулся почти до утра, но в результате они договорились, что станут компаньонами и, если жила крупная, то организуют добычу металла.

   При этом Клим вкладывает в дело свою находку, а Андрей Дмитрич — капитал. Надо сказать, что железный ящик с монетами для купца был своеобразной игрушкой — символом, а основные деньги вложены в депозитки, облигации частных банков — так называемые «билеты», акции. Не брезговал Родюков и скупкой закладных. Долго спорили насчёт делёжки будущей прибыли и сошлись на 65% для купца с его капиталом и 25% для старателя, 10%, договорились, пойдёт на непредвиденные обстоятельства. Решили также, что через пару дней вдвоём отправятся смотреть жилу в тайге.

   Из Кяхты выехали порознь. Встретились в Иркутске и через три недели тремя лошадьми ушли в тайгу из Гнилого Ручья — посёлка староверов, в направлении озера Синего.

   На одном из привалов Клим рассказал, как он нашёл жилу в горе. Дело было так. Двигая через тайгу, Бутенев пробовал на золото ручьи и мелкие речки. Район был пустым. Ни в одной пробе ничего не блестело. На входе в узкую долину реки с отвесными берегами подстрелил глухаря, а когда его разделывал, в желудке птицы, к своему немалому удивлению, обнаружил золото в виде неправильной формы округлых горошин. Их было семь.

   Глухариные семейства обычно живут в определённых местах, они не то что олени, способные ходить далеко в поисках пастбища. Эта мысль ободрила старателя, и на другой день он отправился к реке, которая как-то странно из холмистых мест врывалась в узкую щель гор. Подобной реки он ещё никогда не видел. Обычно они текут с гор в понижающиеся места. Здесь было наоборот.

   Промывая пробу на золото, ещё раз убедился, что металла нет. Он сидел, задумчиво глядя в сторону гор, с узкой щелью долины, куда текла «дурацкая» речка. С той стороны метнулась стайка больших птиц и плавно приземлилась в полуверсте от него на другом берегу. Никак глухари?! Они точно летели сверху теснины от горной щели. А вдруг они там клевали мелкие камешки, а среди них и золотинки? Мысль была почти фантастической, но другие напрочь отсутствовали.

   Надо идти туда и искать. А вдруг эти птицы наведут меня на золото? Когда он приблизился к горе, то спугнул трёх горных козлов, которые бросились на немалую кручу и поскакали вверх. Там наверху двое животных скрылись за перегибом склона, а одно осталось и навроде сторожа смотрело вниз. Клим уже недели две питался то куропатками, реже глухарями, пару раз ел белок, но для этого расходовал патроны. Их количество быстро уменьшалось, а подстрелить горного козла означало ещё и экономию боеприпасов.

   Заменив патрон с дробью на патрон с пулей, старатель полез вверх. Козла-сторожа он теперь не видел, но следы на мшистых камнях указывали на невидимую тропу,  которой следовала рогатая дичь. Весь в поту, в туче мошки он лез вверх, естественно, без той лёгкости, с которой скакали вверх четвероногие. «Эх! Чего же я не дикий козёл!»

   Он скорее почувствовал, чем увидел, что «сторож» уже близко. Выглянул из-за уступа, тут же спрятал голову. Зверь стоял выше его метрах в двадцати и тряс бородато-рогатой головой,  отгоняя  мошек. Клим нашёл место для ног без качающихся коленей, встал на них в согнутом состоянии и, резко выпрямившись, выстрелил. Рогатый метнулся назад и исчез. Добравшись до места, где стоял козёл, Клим увидел перед собой плоскую площадку вроде уступа на склоне. За уступом вверх скакали двое животных, а одно лежало здесь и дёргало всеми четырьмя копытами..

     — Ну вот и мясо, — сам для себя вслух проговорил удачливый охотник.

   Оглянувшись назад, в ту сторону, с которой он поднимался, ещё раз испытал нечто вроде потрясения от высоты места, где оказался в охотничьем азарте. Когда он лез вверх, то не оглядывался. Сейчас перед ним открылась картина с невысокими холмами, покрытыми пятнами тайги, а реки превратились в серебристые ниточки с тончайшими волосяными притоками ручьёв. Склон уходил вниз очень круто, и охотнику было непонятно, как он вообще сюда залез. Если б не мясо, и мысли бы не возникло сюда переться. Он пошёл бы по реке.

   Небольшая, наклонная в сторону щели с вертикальными стенками, площадка с другой своей стороны ограничивалась 8–10-метровым, также почти вертикальным обрывом. Складывалось впечатление, что некто гигантского размера вырвал из склона горы кусок, и эта картина была очень похожа на выщербленный зуб.

   Сбросив на землю заплечный короб, уже существенно облегчённый  от  харчевого  и  другого необходимого в тайге запаса, Клим присел на плоскую глыбу кварца и стал соображать, как разделать козла и сохранить мясо. Соли у него оставалось всего с полфунта. Решив, что часть мяса он сварит, другую запечёт на огне, встал, вынул нож, шагнул к туше и обомлел. Рядом с козлиной бородой, лежавшей под мордой животного на камне, ярко блестело, сверкая на солнце, с благородным светлозеленовато-жёлтым светом золото. Он нагнулся, вытащил камень, и, глядя на него, непроизвольно сел на пятую точку. Весь голубовато-серый светлый камень был нашпигован металлом.

   На автомате, без мыслей, в опустевшей разом голове, стал ножом царапать золотисто-жёлтые, занимающие треть поверхности, пятна и жилки. Металл легко поддавался стальному лезвию.