Как и во всех маленьких, почти семейных фирмах, настроение начальства тут же сказывалось на подчиненных. Программисты ходили мрачные — им в первый раз за все время задержали зарплату. Миша, наш компьютерный гений, на работе вообще не появлялся, он говорил, что угрюмый вид начальства действует ему на нервы и замораживает творческую составляющую его личности, поэтому он сидел дома за личным компьютером и заявлял нам, что на Ордынке появится только тогда, когда хозяева снова станут нормальными людьми.

Но если с Мишей все было ясно, то все остальные почти не работали. Назревал бунт. Как ни странно, компаньоны пропустили этот момент. Они настолько привыкли полагаться на своих подчиненных, что не ожидали от них никакого подвоха.

Я этот момент тоже чуть не прозевала, что было неудивительно — слишком много времени я проводила с Виолеттой. Но беспокойство, охватившее сотрудников «Компика», постепенно передалось и мне. Я вовремя вспомнила, за что мне платят, вернее, уже не платят деньги: в конце концов я специалист по человеческим отношениям, и мое дело — разобраться, что испортилось в Датском королевстве. А в нашем маленьком и когда-то дружном королевстве явно что-то испортилось.

В тот самый день, когда мы с Виолеттой первый раз поехали на сеанс к Вадиму, я почувствовала первые грозные признаки надвигающейся беды. После визита Витя отвез меня на Ордынку и, взбежав по привычке по мраморной лестнице и чуть не попав в ведро с краской, оставленное в темном коридоре, ведущем к нашему офису, нерадивыми малярами — ремонт все еще продолжался, попала в предбанник, где за компьютером восседала Света. В прошлый раз я заметила, что у нее заплаканные глаза, и потому спросила:

— Ну как сегодня настроение?

— Еще не знаю, — ответила она и в ответ на мой недоуменный взгляд добавила, кивнув на дверь Юриного кабинета: — Они еще не прибыли.

Бедная Светлана! Как ужасно, когда твое настроение зависит исключительно от расположения духа начальства!

Выяснив, что Юра с Женей и Эльвирой в банке, но ожидаются очень скоро, я прошлась по комнатам. Один из программистов за компьютером был погружен в какую-то самую последнюю игрушку: на мониторе мелькали сказочные персонажи неземного происхождения, и картавый голос за кадром быстро произносил английские фразы. Он кивнул мне, не отрываясь от экрана. Мила сидела в своем закутке, демонстративно делая себе маникюр; в помещении резко пахло жидкостью для снятия лака, так что я даже закашлялась. Она зыркнула на меня своими сильно подведенными глазищами и даже не поздоровалась; на лице у нее была написана нескрываемая неприязнь. Я поспешила ретироваться, отметив про себя, что заниматься на рабочем месте своими ногтями — уж чересчур, это подходит для государственного предприятия — что взять с бюджетников? — но никак не для частной фирмы.

В соседней комнате сотрудники пили чай. Когда я вошла, общий разговор прекратился, и я поняла, что они обсуждали начальство. Пауза затянулась, пока наконец Володя, молодой парень, работавший в «Компике» без года неделю и занимавшийся реализацией, не встал и не предложил мне сесть на его место. Я уселась, он налил мне чаю — очень слабого, я такой не люблю — и принес себе табуретку из дальнего угла. Я не нашла ничего лучшего, как заговорить о погоде; еще немного, и я произнесла бы сакраментальную фразу: «В Лондоне прекрасная погода, но в Ливерпуле идут дожди». Эта мысль меня развеселила, и я постепенно перевела разговор на общие темы; программисты оживились, и чаепитие стало походить на чаепитие, а не на поминки по былым временам, когда фирма процветала, и по тем еще более давним временам, когда при Брежневе каждый мог быть спокоен за свой кусок хлеба с маслом… Наш искатель третьего глаза Толя в беседе участия не принимал, но смотрел на меня с подозрением. Я не сомневалась, что именно он мутит воду, вместе с Милой, конечно.

Пол конец Саша пустился в ностальгические рассуждения о «железной руке»: обычно его не слушали, но на этот раз его никто не прерывал. Я поняла, что с меня хватит; на мое счастье, приехали Юра с Женей, и я пошла в Юрин кабинет. Да, если нападения на меня начались бы сейчас, а не тогда, когда внешне в фирме все обстояло хорошо, можно было бы предположить, что меня пытается убить кто-то из наших сотрудников.

Но серьезно поговорить нам не удалось: у Юры нашлась для меня срочная работа. Из Франции наконец-то пришел длиннющий факс: мадам Альтюссер сподобилась наконец с нами связаться, и я уселась за перевод. Разговор состоялся на следующий день, и я никогда еще не видела брата таким мрачным. Мы втроем сидели у него в кабинете, я, как всегда, примостилась на его рабочем столе, подвинув в сторону бумаги.

— У Эльвиры серьезно заболел внук, и ей срочно нужны деньги. Конечно, она подождет, займет, она в конце концов на проценте, но такой классный бухгалтер, как она, в любой большой фирме получал бы миллионы… — начал Женя.

— Что делать, надо всем подтянуть пояса. — Голос Юры звучал сурово.

— Может, отправить людей в отпуск? — Женя, наоборот, держался неуверенно. Чувствовалось, что он в бизнесе недавно. — У нас есть в запасе кое-какие программы, и если сейчас их продать, можно расплатиться с сотрудниками…

— Нет, ни в коем случае. Мы не можем подарить своим конкурентам ноу-хау, эти программы нужны нам для дальнейшего развития. — Интересно, откуда в моем брате такая жесткость? Что-то я ее раньше не замечала.

— Боюсь, если дела и дальше пойдут так, половину сотрудников придется просто уволить… Тут в разговор вступила я:

— Двоих уволить надо прямо сейчас; твою возлюбленную Милочку — не красней Юра, — и Толю. Если вы этого не сделаете сегодня, то через два месяца вам не придется никого увольнять: сами уйдут. Милочка, насколько я понимаю, занимается интригами, нашептывает всем на ухо что-то исподтишка, а Толя в последнее время вообще не работает, а только разглагольствует. Я уже вам говорила об этом раньше, но вы меня не послушали.

— Ну и пусть все уходят… Миша останется, а это самый ценный кадр. Когда наши дела наладятся — а я убежден, что это будет скоро, — мы наберем новых сотрудников, а может быть, кто-нибудь из них попросится назад.

— Они уйдут не просто на все четыре стороны — они уйдут прямо в «Аргус», к вашим конкурентам. Это ведь классные программисты, все сплошь хакеры, они живут не в нашем мире, а в виртуальной реальности. Когда ваши дела наладятся — я сделала акцент на слове «ваши», сегодня я старалась отделить себя от «Компика», — «Аргус» наберет обороты, а вы останетесь без специалистов.

— Что же ты предлагаешь? Уволить этих двоих прямо сейчас?

— Нет. Давайте сделаем маккиавеллевский ход. Уменьшим им жалованье. Конечно, это несправедливо, но все равно, насколько я понимаю, сейчас денег у вас нет, и вы никому ничего платить пока не собираетесь. Они обидятся и уйдут сами.

Тут в дверь постучали, и появился Толя — как будто почувствовал, что речь шла о нем. Я слезла со стола, схватила свою сумочку, папку с документами и заявила, что мне пора идти. Я была зла на брата, а заодно и на Женю — пусть сами занимаются таким неприятным делом, как выставление сотрудников за дверь. Тем более что Толя, судя по выражению его физиономии, пришел с претензиями, что облегчит им задачу.

Толя покинул «Компик» в тот же день, громко хлопнув дверью. Мила ушла сама через неделю: перед уходом с ней долго разговаривал Женя. Юра с ней так и не попрощался.

Так в «Компике» произошло сокращение штатов.

Финансовые неурядицы «Компика» я тут же прочувствовала на себе: так как я была своя, то Юра перестал мне платить первой. Мне смешно вспоминать, как я ждала свой любимый «Москвич» из ремонта, теперь разъезжать на нем я все равно бы не смогла: бензин для меня слишком дорог. Меня спасало то, что за мной регулярно приезжал Витя на «опеле» Аргамаковых, даже если мы с Виолеттой никуда не направлялись, он отвозил меня на Ордынку, где теперь во мне нуждались практически каждый день.