— Вот подожди, мы с тобой это еще отпразднуем! — Он нежно чмокнул меня в щечку, облапил напоследок, и дверь за ним закрылась.
Что же за встреча такая, на которую можно пойти вечером и слегка навеселе? В глубине души я уже не сомневалась, что у меня появилась соперница, но ничего не хотела об этом знать. Как ни странно, но его поведение не доставляло больше мне боли: наступила душевная анестезия, и я радовалась, услышав его голос по телефону, и была почти счастлива, увидев его на пороге своей квартиры, но когда его не было, мысли о нем меня не тревожили.
Такая спокойная неделя оказалась для меня всего лишь короткой передышкой перед очередным бурным всплеском, но я об этом тогда не знала. Просто жила.
Виолетта беспокоила меня мало. И она, и Николай Ильич были от Рафаила в полном восторге: он беседовал с ней два часа, проникся, прописал ей лекарства и договорился, что они заглянут к нему дней через десять.
Я посмотрела на рецепты и удивилась: это были те средства, что обычно прописывают при депрессии. Неужели я не права и основное в болезни Виолетты — не алкоголизм, а непреходящее горе? Тем не менее Аргамакова стала регулярно принимать желтенькие таблеточки амитриптилина. Пить она, казалось, перестала, и я действительно подумала было, что она небезнадежна. К тому же я ее устроила по знакомству на массаж, и Витя каждое утро возил ее в престижную поликлинику, бывшую вотчину партократов, а теперь место паломничества новых русских.
Но это не значит, что она отказалась от своих идей относительно лечения у экстрасенсов. Нет, она все время продолжала меня дергать и, невзирая на мое отчаянное сопротивление, таскала меня по разным доморощенным магам и гипнотизерам. Многие из них действительно занимались гипнозом, и по крайней мере один даже имел медицинское образование. У меня создалось впечатление, что она их просто коллекционировала — из спортивного интереса. Что ж, у людей бывает разное хобби: одни собирают марки, другие — банки из-под пива, а третьи — колдунов и ясновидящих.
Я как-то у нее спросила, где она достает координаты этих целителей. Неужели среди объявлений в «Московском комсомольце»? Виолетта отвечала уклончиво — некоторые, мол, адреса она действительно взяла из объявлений, но в основном действует по рекомендации своих приятельниц, таких же, как она, жен богатых бизнесменов; а к нескольким экстрасенсам ей посоветовали обратиться в офисе моего брата.
Один из этих деятелей, очень невысокий, хотя и крепкий мужчина средних лет с черной, скорее всего крашеной бородой и густыми бровями над темными непроницаемыми глазами, которые, казалось, пронизывали тебя насквозь, явно работал под Свенгали[1]. Бархатный голос с густыми обертонами и бархатный же черный пиджак — имидж у него действительно был демонический, думаю, он немало этим занимался. Соответственно имиджу был у него и гонорар — он принимал только богатых пациентов. Он действительно был очень известен, о его школе гипноза напоминали рекламные объявления практически во всех московских газетах. Очень возможно, что многие пациенты по-настоящему впадали в гипноз от одного его вида и звука голоса, но Виолетта не относилась к разряду дурочек, готовых слушать любого мага и волшебника с открытым ртом. К несчастью для всех этих горе-специалистов, у нее были мозги, и если ей и можно было внушить что-то, то только тогда, когда она сама хотела в это поверить.
Гипнотизер принимал нас в одной из комнат своей квартиры, превращенной в кабинет; окна были занавешены плюшевыми темно-бардовыми тяжелыми шторами, мебель прикрыта покрывалами в тон, впрочем, потертыми. Григорий Николаевич — так звали этого доктора (я точно знаю, что у него было медицинское образование) — усадил Виолетту в кресло посреди комнаты, я же примостилась на стуле в дальнем углу. Сначала врач попытался сослать меня, за неимением приемной, на кухню, но Виолетта наотрез отказалась оставаться с ним наедине.
Увы, как потом выяснилось, Виолетта не поддалась чарам магического голоса гипнотизера, а вслушивалась в слова. А Григорий Николаевич даже не стал расспрашивать пациентку, на что та жалуется, а перешел прямо к делу. Он немедленно стал внушать Виолетте, какой он крутой, как он замечательно проводит гипноз, какие изумительные исцеления случались в этом кабинете… Монолог его продолжался минут сорок, не меньше; иногда он задавал Виолетте вопрос, но только она пыталась открыть рот, чтобы ответить, тут же ее перебивал, и снова убаюкивающе звучал его бархатистый баритон.
Не знаю, как сам гипнотизер не обратил внимание на то, что отлично было видно мне: сначала Виолетта расслабилась в глубоком уютном кресле, но по мере того как его речь продолжалась, она все более и более напрягалась, спина ее выпрямилась, и она даже начала от нетерпения покусывать губы (сбоку мне это было заметно особенно хорошо). Поэтому к тому моменту, когда он решил перейти непосредственно к сеансу, терпение у нее окончательно лопнуло, и она просто не вошла в транс.
— Ваши глаза закрываются сами собой… Приятное тепло разливается по телу… — журчал голос гипнотизера.
Виолетта сидела, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами. Губы у нее все так же были плотно сжаты, а плечи слегка подрагивали — я сначала не могла понять, почему, пока не почувствовала, что и меня трясет от еле сдерживаемого смеха.
— Вам хорошо… Вам хорошо…
Какими бы разными мы с Виолеттой ни были, нас все-таки кое-что объединяло: у нас обеих было чувство юмора, и мы обе прекрасно ощущали комизм ситуации. Хорошо, что сеанс продолжался недолго, — еще немного, и мы бы расхохотались вслух. Наш доморощенный Свенгали так забавно размахивал руками, проделывая гипнотические пассы! На наше счастье, он быстро выдохся и разрешил Виолетте открыть глаза (впрочем, я и так прекрасно видела, что она подсматривает за ним из-под опушенных ресниц). Виолетта тут же встала и заявила, что ей уже хорошо, что она чувствует себя прекрасно и очень благодарна за «чудесный сеанс» — да, именно так она и выразилась.
Мы покинули кабинет гипнотизера примерно с той же скоростью, что и приемную экстрасенсихи Лолы: казалось, все повторилось — за тем только исключением, что в доме гипнотизера был лифт, и поэтому мы хохотали в лифте, а затем на улице — погода стояла прекрасная.
— Когда он все повторял: «Вам хорошо, вам хорошо», я чуть не сказала: «Мне плохо!» Вот был бы скандал, представляешь себе? — говорила Виолетта, вытащив пудреницу и поправляя макияж — от смеха у нее потекли слезы.
— Хорошо, что ты этого не сделала, мне стало бы его жалко. Очень милый дядечка, хотя и много дерет, — отвечала я. — Кстати, если ты и дальше собираешься водить меня по таким местам, нам пора обзаводиться несмываемой косметикой. Ну знаешь, такой, какой пользуются спортсменки в синхронном плавании.
— Слушай, Агнесса, это правда, что у всех мужчин маленького роста комплекс Наполеона? Или только у гипнотизеров маленького роста?
— Я думаю, он подался в гипнотизеры именно потому, что ростом не вышел и зациклился на этом. Знаешь, еще в СССР была такая странная статистика — средний рост милиционера на пять сантиметров ниже, чем среднестатистического мужчины, а психиатра или психотерапевта, что, собственно говоря, одно и то же, — на семь. Ведь эти профессии дают ощущение власти.
— Откуда ты это знаешь?
— От Рафаила. Ты заметила, что он тоже не слишком высок?
И мы продолжали хохотать.
За три недели мы успели побывать у множества всяких хилеров, а как-то даже умудрились посетить двух экстрасенсов в один день. Все визиты спрессовались в моей памяти, и с тех пор в голове сохранился собирательный образ целителя как существа странного, экзальтированного, вроде бы не от мира сего и вместе с тем корыстного.
Среди прочих мы были у двух бабок-гадалок, то бишь народных целительниц; одна из них, настоящая знахарка, действительно мне понравилась. Она долго смотрела на Виолетту в упор своими водянистыми от старости голубыми глазами, потом ушла в кладовку и через минуту вышла, держа в руках какой-то пакетик: она протянула его Виолетте со словами:
