Дверь ему загородил Клэй Седлако. Однорукий рыцарь прекрасно управлялся с мечом.

– Не сюда, брат мой. Вернитесь и помогите ему.

Остальные согласились с Седлако, и монах понял, что выхода у него нет: после того как он поможет Хекту, ему, так уж и быть, позволят заняться менее серьезными ранами остальных.

Хект снова потерял сознание. Когда старичок положил руки ему на грудь, он очнулся. Прикосновение получилось почти чувственным, приятным, Пайперу передались новые силы и хорошее самочувствие. Через несколько минут Хект сумел сесть. К нему вернулся дар речи.

– Рассказывайте, господа, – с трудом выговорил он. – Что случилось? Что вы предприняли?

Все примолкли, испуганно глядя на него.

Но к Пайперу уже вернулась и способность четко мыслить.

– Проклятие! Суеверные болваны! Взгляните на меня хорошенько! Я жив, неужели не видите? И не умирал никогда. Да что с вами такое? По вашей милости люди решат, что я восстал из могилы. По вашей милости нас всех побросают в котел с кипящей смолой. Думайте головой! Не будьте легковерными глупцами! Эй, священник, что происходит с умершими?

Монах сбивчиво забормотал чалдарянские прописные истины.

– Ничего такого не было: ни света, ни тьмы, ни ангелов, ни демонов, ни голосов. Ни мрачного паромщика с протянутой рукой. Просто нестерпимая головная боль. Я был без сознания, испытал потрясение, ясно вам?

Хект высасывал из старика-целителя силы и все больше распалялся.

Он видел, что некоторые солдаты очень хотят ему поверить.

Разумеется, Пайпер был рад, что не умер, но это «воскрешение» наверняка сильно усложнит ему жизнь.

– Мы схватили убийц, – отчитался дрожащий Титус Консент.

– Что? Их было несколько?

– Двое голубков. Мы пока ничего с ними не сделали – просто заперли.

– Надеюсь, в отдельные камеры. Когда ко мне вернутся силы, наведаюсь к ним. Священник, поколдуйте-ка над раной. Кто вытащил стрелу?

– Я, командир, – сказал Хаган Брокк, он тоже был ранен, но не слишком серьезно.

– Благодарю. Стрела у вас?

– Сломана, но у меня.

– Прекрасно, мне нужен наконечник. На память. Святой отец, бога ради! Я ж не хрустальный. Остался цел, хотя стрела угодила мне в… Ой! А вот так больно. Пленники что-нибудь рассказали?

– Пока нет, но расскажут, – пообещал Титус.

– Не пытать. Пусть сидят в одиночках в темноте и сами себя доканывают, воображая последствия. Клэй, спокойно! Он просто делает свое дело.

В дверь постучался младший офицер, и Седлако его впустил. Офицер доложил о ситуации и заодно своими глазами увидел, что Хекта лечит священник.

– Прекрасная мысль, Клэй, – похвалил Пайпер, когда юноша вышел. – Надо пресечь самые дикие слухи. Что он сказал?

– Дежурные с первого этажа спрашивают, что отвечать тем, кто осаждает их в надежде услышать новости. Императрица и наследная принцесса особенно интересуются.

– Если еще не начали записывать тех, кто спрашивает, – займитесь. Очень полезно узнать, кого волнует мое здоровье. Святой отец, долго еще?

– Несколько минут, мой господин. Потом наложу повязку и обездвижу вашу левую руку.

– А от боли у вас что-нибудь есть? Я начинаю ее ощущать.

– Я порекомендовал бы не двигаться. Будете сидеть тихо и не напрягаться, боль останется вполне терпимой. В противном случае пожинайте плоды.

Хект открыл было рот, чтобы огрызнуться, но тут боль ударила как раз туда, куда угодила стрела.

– Пусть природа залечит рану. Ваши люди справятся и без вас. Не послушаетесь моего совета – пеняйте на себя. Если рану беспокоить, она не заживет как следует и в конце концов вы потеряете руку.

– Значит, может и зажить?

– Если не будете мешать. Я сделал все, чтобы она зажила.

Священник медленно перебинтовал Хекта, чтобы остальные видели, как он это делает: повязку ведь придется менять.

Но когда целитель хотел примотать больную руку к туловищу, Хект возразил:

– Погодите, сначала мне нужно одеться.

– Что-что?

– Нужно выйти и показаться всем: кое-кого приободрить и кое-кого огорчить.

– То есть вы уже пренебрегаете моим советом?

– Только один раз. Дело важное.

– Прекрасно. И в следующий раз тоже будет важное дело? Слава богу, расплачиваться за эти важные дела придется не брату Рольфу Торопыге, хотя он, несомненно, еще наслушается жалоб: рука, мол, отнялась.

Помогать Хекту одеться целитель наотрез отказался.

– Святой отец, я лично прослежу, чтобы такого больше не повторилось, – пообещал Титус.

Когда Консент вдевал Хектову руку в рукав, тот не сумел сдержать стон. Рубашку Титус нашел свежую.

– Потом можно будет срезать ее с меня.

Хаган Брокк показал Хекту окровавленную кольчугу, которую пробила стрела.

– Наденьте и ее, я велю почистить.

– Обойдусь. Слишком тяжелая – не справлюсь. Господа, меня одолевает сон. – Пайпер оглядел кольчугу. – Стрелу-то она не остановила?

– Наконечник был специальный, для доспехов. Такими стреляют с небольшого расстояния. Лучники с длинными луками ими обычно не пользуются.

Через несколько минут Хект закончил облачаться, и Рольф обездвижил его руку.

– Что теперь? – спросил Титус. – Собрать солдат? Вы же сказали целителю, что дело важное.

– Титус… – Пайпер Хект вдруг осознал, что сам себя презирает. – Нет. Мне нужно вздремнуть. Придется это признать. Я не в состоянии. Найди надежного человека, чтобы за мной присмотрел. А вы все возвращайтесь к работе. У нас осталось всего шесть месяцев…

Проспал он четырнадцать часов и, если верить Титусу, постоянно просыпался.

– Я разговариваю во сне?

– Нет, старательно молчите.

Судя по тону, Консент пытался его выспросить.

– Что там у нас? Конец света не настал, пока я тут валялся?

– Вроде и без вас все идет как идет.

– Как и должно быть?

– Когда стало известно, что вы живы, все вернулось в обычное русло. – Сам Титус, похоже, еще испытывал некоторые сомнения. – Императрица и наследная принцесса хотят увидеть вас своими глазами – боятся, что мы, не желая вылететь со службы, скрываем вашу кончину. Кстати говоря, из казны уже пришли деньги.

– Встречусь с Катрин, как только смогу. И пусть аудиенция будет короткой. Если она сама, конечно, сюда не явится, хотя я и тогда долго разговаривать не смогу. Сколько я бодрствовал? Кажется, недолго, но вот уже опять хочу спать.

Может, подчиненные для его же блага подсыпали ему дурману?

– Пришло письмо от Бюля Смоленса. Он уже едет, но задержится из-за холодов, – рассказал Титус. – Мои шпионы доложили, что, когда он объявил об отставке главнокомандующему Горту, меж ними приключилась серьезная склока.

– Плохо.

Быть может, просто разыграли представление?

– Горт воспринял отставку Смоленса как личное оскорбление и не желал ничего слышать, хотя тот объяснил, что не может служить Безмятежному.

– Тоже плохо.

– Да, если учесть, сколько опытных бойцов покидает патриаршее войско. Они уже бывали в Коннеке и возвращаться туда не желают. Коннек не заслуживает того, что уготовил ему Безмятежный.

Хект с трудом кивнул и что-то проворчал.

– Вероятно, вашему другу эта задачка не по зубам.

– Ничем хорошим это не закончится – ни для него, ни для Безмятежного, ни для церкви, ни для Коннека.

Хект не сомневался, что озлобленный Горт и Безмятежный могут намеренно учинить резню вроде той, что случайно произошла в Антье во время одного из первых патриарших походов в Коннек.

– Пайпер, в Коннеке вообще ничего не может закончиться ничем хорошим. Король Регард оставил под Кауреном войска. Для осады народу у них маловато, зато они терзают окрестные края и отравляют жизнь горожанам. Дирецийские владыки страшно злятся. Король Питер пригрозил Регарду и патриарху: пусть убираются восвояси или пеняют на себя. Он уже заключил перемирие с уцелевшими праманскими князьями. Те рады выиграть время и зализать раны после разгрома у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Дирецийские принципаты выражают в коллегии свое недовольство. Безмятежный растерял почти всех тамошних сторонников. Принципаты решили, что избрание Бронта Донето – большая ошибка.