Гном отправился на ладью, в недрах которой все еще скрывался проход в мир элен-коферов.

– А нам что делать?

Знала бы Герис, что опять придется столько ждать, осталась бы в Броте. Занялась бы там разными каверзами, а в перерывах спала бы в мягкой постели.

– Можем проверить, как они там справились в Небесной Крепости.

Герис совсем перестала бояться радужного моста – перешла на ту сторону, словно он был из гранита.

Ей вдруг безо всякой на то причины захотелось зайти в мертвый сад. С того самого раза она тут больше не бывала.

– Асгриммур, – позвала Герис, пройдя через пролом в стене.

– Что?

– Взгляни-ка. Это то, что я думаю?

Там, где привидевшаяся Герис белокурая богиня посадила золотое яблоко, из земли проклюнулся росток дюймов шести высотой. Бледный зеленовато-желтый побег выглядел слабым и заморенным.

Вознесшийся будто даже дышать перестал.

– Думаю, да, – отозвался он. – Но магии он впитал очень мало. Наверное, погибнет.

Герис пристально посмотрела на росток. Ей показалось, что растение знает о ее присутствии.

После освобождения богам понадобятся золотые яблоки.

– Асгриммур, мы же в наших расчетах никогда не учитывали эти яблоки.

– И правда, не учитывали, – признал вознесшийся, чуть подумав.

– Когда мы их освободим, насколько они будут сильны? Сколько продержатся без своих яблок? Ведь это деревце начнет плодоносить лишь через много лет.

– А вполне возможно, и вовсе никогда.

Поникший и сгорбленный Асгриммур отвернулся от яблоньки, вышел из сада и направился к воротам крепости.

Что с ним такое?

Видимо, призрака Серого Странника настигло разочарование и он осознал, что одного терпения недостаточно, никакого воскресения не будет, ему не удастся сбежать из тела, где он лишь обитает, но не может ни на что влиять.

Можно ли его изгнать? Герис нравился сегодняшний Асгриммур Гриммсон.

Вслед за помрачневшим вознесшимся она дошла до зала, где появятся после освобождения боги. Там все пестрело разными цветами, и пестрота эта била по глазам так резко и неожиданно, как жалит язык случайно съеденный острый перец, ведь в остальных покоях Небесной Крепости все оставалось черно-белым.

Элен-коферы изготовили специальные лампады, заправленные волшебным маслом, чтобы появился цвет и Герис смогла нарисовать мелом и краской свои линии и значки – кому из участников где встать и куда двигаться. Цветными линиями были расчерчены пол, потолок и стены, еще в зале натянули веревки, чтобы никто не совался куда не надо. Шесть фальконетов нацелились дулами на ярко-красный квадрат. Квадрат испещряли большие черные точки. Параллельно двум самым крупным фальконетам, повернутым в сторону от окна, стояли два стола на козлах, восемнадцать дюймов шириной. На столах лежали молотки, зубила, медные трубки, изнутри покрытые серебром, трубки с серебряной пылью, маслом, мазями, чесночной пастой и вообще всем, что Герис, Ярнейн и вознесшийся посчитали пригодным для дела.

Герис тайком оглянулась и проверила, лежат ли предложенные вознесшимся материалы на дальнем от красного квадрата конце стола.

Доверие нужно всегда подкреплять осторожностью.

Вознесшемуся, казалось, было все равно. Он будто бы даже и не заметил.

Были сделаны и другие многочисленные приготовления. Элен-коферы использовали столько серебра, что в срединном мире это обошлось бы в целое состояние. Серебро было повсюду, во всех предметах, в рисунках, которые должны были сдержать и направить Старейших. Если те вдруг внезапно выйдут из-под контроля, серебро погонит их прямо под пушечные дула. От серебра боги ослабнут и не смогут сбежать в свой мрачный мир. А те, кому все же удастся сбежать, превратятся в мелких духов, и тогда им некуда будет деваться из мертвых владений.

Перед началом действа Железноглазый запечатает снаружи все выходы, так что пострадают лишь те, кто находится внутри Обители Богов.

Рядом с разрисованной стеной выстроилась в ряд дюжина стеклянных бутылей каплевидной формы. Сверху бутыли оканчивались изогнутыми узкими горлышками, на которые следовало надеть посеребренную медную трубку со стола. Самые маленькие бутыли вмещали около галлона, большие превосходили размерами бочку. Шедевры искусных элен-коферов-стеклодувов. Толстое, чуть закопченное стекло едва заметно сверкало, переливалось серым и лиловым: в него добавили серебряную пыль.

Герис рассчитывала сразу же захватить, уже в свой плен, освобожденных Старейших и заключить с ними соглашение.

– Осталось ли хоть что-то, чего ты еще не спросила? – поинтересовался вознесшийся, которого скрупулезность Герис выводила из себя.

Основные личности, из которых состоял Асгриммур, всегда перли напролом и не особенно задумывались о последствиях.

– Наверняка осталось. Я рассчитываю, что Старейшие будут сбиты с толку и мы, смертные, успеем взять их под контроль. – Герис внимательно следила, как он воспримет ее слова.

Ведь слишком многое будет зависеть от вознесшегося.

Ему придется сдерживать Орудия внутри себя самого, тогда и Отродье сделает то, что должен сделать потомок богов.

Роль Отродья Герис так и не сумела понять, но старые хрычи сходились на том, что без божественной крови ничего не получится. А ведь именно они близко знались с Ночью и помнили обо всех этих колдовских правилах.

Герис надеялась, что помнили.

Железноглазый поджидал их на причале и уже злился от нетерпения.

– Хорошо, что вы наконец… – Заканчивать он не стал. – Молодежь уже на месте. С ними мой единственный сын. Ветроходец взбудоражен – знает: раз появились элен-коферы, жди нападения. Так было всегда. Решит, что Старейшие уже на свободе, а элен-коферы прокладывают для них путь. Но вместо богов явитесь только вы. Торопитесь. Не хочу, чтобы Харулк изничтожил будущее моего народа.

Герис нахмурилась. Если бы Ярнейн так не пекся о неприкосновенности гномьего мира, они с вознесшимся уже были бы на месте.

– Ставь паруса, крепи канаты.

Но никто не рассмеялся ее шутке.

Все постоянно твердили Герис, что чувство юмора у нее хромает.

Не теряя времени, Железноглазый переправил Герис и Асгриммура за пределы Обители Богов.

Герис взяла вознесшегося за руку, чтобы перенестись, и увидела, что того колотит. Значит, и это могущественное создание можно напугать.

Они очутились на том же месте, что и раньше. Потрясенному Асгриммуру понадобилось минуты три, чтобы прийти в себя.

– Неужели перемещения для тебя действительно так тяжелы? – спросила Герис.

Сама она теперь перемещалась в мгновение ока.

– Да. И с каждым разом все хуже. Ужасно. Чувствовал себя как в западне. И чем дольше, тем страшнее становилось, что больше уже не выберусь.

– Тогда нужно этим заняться. Пошли, расскажешь по дороге.

– Что ты хочешь услышать?

– Объясни, что пережил, понятным языком и подробно. Хочу понять, почему со мной все иначе. Ты только посмотри!

Ветроходец успел разительно измениться: исчезла медузоподобная туша, бог пожертвовал двумя третьими своей массы и выбрал более сильный облик, который не столь затратно было поддерживать.

Теперь он напоминал гигантского лоснящегося головастика, готового отбросить остатки хвоста.

– Тут все просто. Ты человек, и когда перемещаешься ты, то всего-навсего срезаешь путь через владения Ночи, – объяснил Асгриммур. – А когда я там оказываюсь, часть меня словно возвращается домой. Изгнанница и Серый Странник – порождения Ночи. Свавар провел там в заточении многие века. Он напуган, Серый Странник и Изгнанница тоже, их тянет туда. И все мы видим обитающие там сущности – омерзительные души.

– Души? Так это ад? Или чистилище? Лимб?

– Быть может, и лимб – для богов. У Орудий две души, одну из них они берут с собой в наш мир, а вторую оставляют в Ночи. Для них это словно якорь. И эти души я вижу, когда мы оказываемся там.

– Неплохо, – рассеянно проговорила Герис, глядя в сторону. – На этот раз у него есть глаза. Он на нас смотрит… Пригнись! – Она дернула вознесшегося вниз.