Все более значительную роль в жизни Руси начинала играть торговля. Она оказалась той животворной артерией, по которой потекла свежая кровь возрождающейся русской экономики. Развитие торговли всегда было первым признаком возрождения любой страны.

Татаро-монгольское нашествие нанесло большой ущерб русской торговле. Осложняли дело и постоянные войны русских земель: Владимирско-Суздальского княжества с Литвой, Новгородского государства с немцами и шведами. В результате значительно ослабли торговые обмены с Прибалтикой, странами Центральной Европы, полностью были утрачены связи с Византией, Закавказьем. Постоянные торговые гости на русских рынках – армяне и грузины – исчезли с русских рынков. С Венгрией вели торговлю лишь города Южной Руси.

Теперь же, по мере восстановления хозяйства в Северо-Восточной Руси, оживления ремесленного производства, возрождалась и торговля. Восстанавливался торговый обмен между отдельными селениями. Крестьяне и ремесленники начали вывозить продукты своего труда и на местные рынки, и в другие города, отдаленные районы. Но, конечно, решающее значение имели здесь профессиональные торговцы.

По еще разоренным землям, заросшим бурьяном дорогам, где в любой момент могли появиться татарские боевые отряды, продвигались от города к городу, из княжества в княжество купеческие караваны. На север они везли хлеб и соль, на юг – рыбу и пушнину. Купцы (торговцы сукном) пробивались в западные страны, откуда везли сукна. Наладилась торговля с крымскими богатыми городами. Обширную торговлю начали вести монастыри. Их купцы уже не ограничивались закупками товаров для нужд монастырей, но сами вели посреднические операции.

Купечество и ремесленники для поддержки друг друга объединялись в профессиональные организации – дружины или артели, сотни, ряды. Эта поддержка заключалась в том, что они использовали общие склады, помогали в сбыте товаров, предоставляли друг другу кредиты, страховали за счет общих средств на случай стихийных бедствий, гибели или разграблений торговых караванов во время опасного и далекого пути.

Вновь воспрянули ростовщики. Ростовщические сделки проводили и купцы, и монастырские казначеи, и бояре, и князья.

Все большее количество торговцев и ремесленников селилось там, где им было удобно сбывать продукты своего труда, товары, либо в слободах – больших селениях, окружающих города, либо в самих городах близ крепостей, близ кремля, чтобы в случае опасности уйти под защиту крепостных стен. Эти поселения назывались посадами, потому что князья и бояре зачастую «сажали» здесь своих людей, которые становились посадскими людьми. Среди посадских людей выделялись богатые купцы, крупные ремесленники, владельцы нескольких мастерских, ростовщики. Они имели свои хоромы, слуг, скупали земли. Другое дело посадская беднота – мелкие ремесленники, подмастерья, разного рода подсобные рабочие или работные люди. Их уделом была вечная нужда, заработок, который едва-едва обеспечивал дневное пропитание.

Вместе с развитием сельского и городского мира зрели и противоречия между удачливой, динамичной, богатой верхушкой и теми, кого судьба отодвигала на городские и сельские задворки.

Но в целом и сельский, и городской люд нуждался в благополучии и покое, стабильности и поддерживал те силы в своих княжествах, которые были его опорой и защитой. И сами люди помогали власти – налогами, взносами на строительство крепостей и других объектов, на чрезвычайные военные расходы и готовы были постоять с оружием в руках за свои собственные и государственные интересы.

Личная инициатива, личные интересы, предприимчивость, сметка, риск лежали в основе действий всех этих людей – от князей и высшего духовенства до последнего крестьянина и ремесленника. Важно, что в новых, более благоприятных, чем прежде, условиях каждый на своем месте добивался определенных результатов. А в совокупности это и было развитие страны, усиление отдельных княжеств. В русских землях расширялось и укреплялось хозяйство, отстраивались города, появлялись новые храмы, увеличивались капиталы, которые создавали богатство и силу отдельных людей. Но одновременно они увеличивали богатство и силу земель, княжеств-государств.

Вместе с тем все эти процессы были глубоко противоречивы. Да, вотчинники и монастыри призывали к себе крестьян, помогали им устроиться на новом месте, давали право жить и работать на принадлежащих им землях, предоставляли льготы. Но одновременно бедные и неустроенные люди попадали от них в зависимость, из которой потом было трудно вырваться: льготы и помощь кончались, а обязательство отработать, заплатить оброк натурой (частью урожая, живностью, овощами, рыбой, грибами, медом, ягодами) или деньгами оставалось. То же и ремесленники: они попадали в лапы ростовщиков, должны были платить оброк предметами труда или деньгами господам, на чьих землях стояли их дворы. А ведь были еще и государственные, т. е. общекняжеские, налоги, пошлины, поборы, обязанности отработать на починке дорог, мостов, вновь возводимых крепостей, храмов.

Князья же все в больших размерах предоставляли свободные еще от частных владений земли в руки бояр-вотчинников и своих дворцовых слуг и воинов в поместья, т. е. помещали их на своих землях, населенных крестьянами, и требовали за это определенные виды службы, в первую очередь военную. Та пирамида зависимости одних от других, которая зародилась еще в Древней Руси, теперь вновь ожила и активно развивалась в Северо-Восточной Руси. Эта зависимость людей друг от друга на основе права владения землей и усиливала экономическую мощь края, укрепляла княжескую власть, военные силы русских земель, но одновременно порождала противоречия между крестьянами, ремесленниками и вотчинниками, помещиками, монастырями, княжеской властью.

На нижней ступени общественной лестницы стояли, как и прежде, холопы, которые оказывались в полной собственности господ, – их можно было продать, купить, завещать, отдать в приданое или передать по наследству. Холопы работали и в домах господ в качестве прислуги, и в селах на пашне, на других работах. У них, в отличие от крестьян, не было своего хозяйства. Положение этой категории русских людей было наиболее тяжелым.

В послебатыево время разными оказались судьбы русских земель. Южная и Юго-Западная Русь – земли Киевская, Черниговская, Галицко-Волынская – не только подвергались постоянным ордынским набегам, но и давлению со стороны сильных соседей – Литвы, Польши, Венгрии. Пока был жив Даниил Галицкий, южнорусские земли еще пытались сопротивляться врагу. Даниил содействовал централизации власти, возрождению хозяйства, укреплял города, связь с западными странами. Но татарские карательные экспедиции подрывали эти процессы. После смерти Даниила его преемникам не удалось противостоять соседям, и в XIV в. земли Галицко-Волынского княжества были поделены между Венгрией, Польшей и Литвой.

Литва и Польша захватили Киевское и Черниговское княжества.

Таким образом вся Южная и Юго-Западная Русь оказалась оторванной от остальной Руси. С XIV в. эти земли стали называться Малой Русью, или Малороссией.

К концу XIII и в начале XIV в. новые явления в жизни русских земель, приведшие к возрождению Руси, сказались там, где для этого были наиболее благоприятные условия. Закатывалась звезда старых русских центров, и восходили на политическом небосклоне новые звезды. Во-первых, это были западные и центральные русские земли (княжества Полоцкое, Смоленское и др.), которые не пережили татаро-монгольского нашествия и последующих карательных экспедиций, не знали над собой татарского бича и были свободны от ордынского ига.

Во-вторых, к ним относилось Окско-Волжское междуречье, особенно только недавно выделившиеся княжества – Тверское и Московское, которые начали развиваться уже после опустошительного нашествия. Они быстро стали центром притяжения народных сил. Эти небольшие княжества хорошо использовали силу своего местоположения на перекрестках сухопутных и водных торговых путей. Сюда реже доходили татарские рати, которые часто громили владимирские, суздальские, рязанские, нижегородские земли.