На рынках Руси звенели различные монеты. Здесь были и собственной чеканки серебряные гривны и куны, и арабские дирхемы, и византийские золотые номисмы, и немецкие талеры. Но в северной глуши и на степном юге, как и в старину, еще использовали в качестве денежных единиц шкурки ценных зверей, скот. Недаром ведь деньги на Руси с древности назывались кунами, т. е. мехом куниц, что говорило о том времени, когда не металл, а пушнина была в этих краях денежным эквивалентом.

Описание древнерусского города было бы неполным, если бы мы не упомянули о находящихся там храмах и монастырях. В каждом городе стояли свои главные городские соборы. В Киеве это были сначала Десятинная церковь, а потом храм Святой Софии, в Чернигове – храм Спаса, в Новгороде – также по киевскому образцу – рано умерший старший сын Ярослава Мудрого Владимир построил Софийский собор.

В XI в. в Киеве уже существовали кроме Печерского монастыря Выдубицкий, принадлежавший княжеской семье, а также женский монастырь. Монастырская жизнь тесно вплеталась в общий городской уклад.

Помимо главных, кафедральных соборов, где церковную службу вели главы местных церковных приходов – архиепископы и епископы, подчинявшиеся киевской митрополии, или митрополичьей кафедре, в каждом крупном городе стояли десятки других церквей, которые строились князьями, боярами, богатыми купцами, а то и ремесленниками на собственные деньги. Богатые люди близ собственных хором и даже внутри этих хором нередко строили свои домовые церкви, где отправляли религиозный культ только члены их семьи.

Армия, военные люди являлись неотъемлемой частью древнерусского общества, неотделимой чертой жизни русских городов, органической частью уклада великокняжеского дворца, дворцов других князей и бояр.

Прошли те времена, когда против врага поднималось все племя или когда великие киевские князья вели с собой в далекие походы десятки тысяч своих соплеменников, ставя под свои боевые стяги значительную часть мужского населения различных княжений во главе со своими князьями. На долю этих временных боевых формирований приходилась часть военной добычи и ежегодной дани, уплачиваемой побежденным врагом. На их долю приходились и тяжкие поражения и тысячи смертей, обескровливающие развивающуюся страну.

С созданием сильного и относительно единого государства военное дело оказалось в руках профессиональных воинов, для которых война стала смыслом жизни. Профессиональные воины служили князю и находились на его содержании. Для старшей дружины это, как уже говорилось ранее, была раздача «кормлений», позднее земель, для младшей – содержание на довольствии, выплата денег, части захваченной добычи и т. д.

Дружина отныне становилась ядром армии, наиболее сильной и хорошо вооруженной частью княжеского войска. У киевского великого князя дружина насчитывала от 500 до 800 человек. Эти воины передвигались либо на конях, либо в быстрых и легких ладьях по рекам и морям. Вооружены они были мечами, копьями, саблями. На голове у них были «шишаки» – изящные остроконечные шлемы; щиты, броня или кольчуги защищали их тела. Каждая дружина дралась рядом со своим князем, а князь или боярин сам руководил во время боя своей дружиной. Во время рукопашных схваток специальные телохранители оберегали князя, защищали его своими щитами и телами от вражеских сабель и стрел.

Но дружина была лишь частью древнерусского войска. Другой его частью был «полк», простые «вои» – смерды и ремесленники. Великий князь и другие князья привлекали их к военной деятельности либо тогда, когда государству, всему населению грозила смертельная опасность, как это бывало во время страшных набегов печенегов, а позднее половцев, либо тогда, когда вся Русь поднималась на большой поход, как это было во время войн с Византией, Польшей, Хазарией. В этом случае горожане приходили в «полк», где они делились на десятки и сотни во главе со своими десятскими и сотскими. Сельские жители являлись в «полк» во главе со своими старостами и тоже затем делились на десятки и сотни. Всем «полком» командовал, как уже говорилось выше, тысяцкий. Вооружение «воев» было попроще: лук, колчан со стрелами, копье либо тяжелый боевой топор, который пробивал насквозь крепкую броню; у каждого на поясе был нож на случай рукопашных схваток. Броню «вои» не носили. Она была слишком дорогой. Кольчуга была тоже редкостью. Зато щиты имелись в руках у каждого.

Войско выступало в поход под княжескими знаменами. Трубачи трубили поход. Впереди ехал князь, за ним гарцевала дружина, далее шли пешие «вои». Следом тянулся обоз, в котором находилось сложенное до времени вооружение воинов и съестные припасы. Незадолго до битвы воины разбирали «брони» оружие, готовили его к бою.

Сражения нередко начинались с поединка богатырей, которых выставляла каждая сторона. Успех своего богатыря исторгал из уст войска восторженный крик, и воодушевленные воины бросались в атаку. Таким был поединок Мстислава с касожским князем – богатырем Редедей. В одной битве с печенегами в период Владимира Святославича русский богатырь, простой кожемяка, во время поединка броском наземь убил печенежского силача. После этого русичи ударили по врагу и победили.

Во время боя все войско, как правило, разделялось на «чело» – центр, где находились самые надежные воины, могущие выдержать удары вражеской конницы: пешие, вооруженные щитами, копьями и топорами. На правом и левом «крыльях» располагались конные воины, княжеская дружина. Задача «крыльев» заключалась в окружении противника и нанесении ему ударов с флангов после того, как «чело» выдержит удар врага.

Нередко поодаль от основного войска вместе с русами в поход выступали наемные или союзные иноплеменные войска: варяги либо отряды дружественных кочевников – торков, берендеев. Привлекали киевские князья на службу тех же печенегов, а позднее половцев. Летописец с осуждением писал о тех случаях, когда русские князья водили в походы кочевников против своих же соотечественников.

Наемники и союзники, как правило, не сливались с русским войском, подчинялись своим командирам. В случае неудач они нередко бежали с поля боя, оголяя фронт.

Если русское войско отправлялось на штурм вражеской крепости, то в обозе находились специальные осадные приспособления – тараны (огромные бревна, обитые железом), камнестрелы, приступные лестницы, вежи (передвижные деревянные башни).

Вторая половина IX и X вв. в русской истории стали временем грандиозных перемен, и в первую очередь в сфере социально-экономической и политической. Наступление частной собственности и частного собственника на свободный мир прошлого круто менял судьбы людей. Принятие Русью христианства означало начало крушения старой языческой веры, которая долгие века господствовала в душах и умах людей.

Все эти перемены проходили почти синхронно, хотя их темпы по сравнению с рядом западноевропейских стран были замедленными в силу общих геополитических причин развития восточно-славянских земель. Но к концу Х – началу XI в. они становились все более и более ощутимыми, вносили совершенно иные краски в жизнь сотен тысяч людей. Особенно болезненно эти перемены выявлялись в периоды острых общественных потрясений – тяжких княжеских междоусобиц, иноземных нашествий, стихийных бедствий – засух, голода, пожаров. В эти дни обострялись обычные беды, всплывали старые обиды, несчастья сплачивали людей на почве общих интересов, ненависти к тем, кого они считали виновными за все свои горести и унижения.

Долгое время в нашей науке господствовал классовый подход к общественным явлениям, выдвинутый на первый план марксизмом. Именно этот подход призван был объяснить течение истории борьбой антагонистических классов в обществе, хотя, думается, основоположники марксизма как подлинные диалектики вовсе не стремились найти простейшую логическую отмычку, которая объясняла бы все сложнейшие перипетии общественной жизни от глубокой древности до современности. И такую отмычку спроецировали уже их так называемые последователи, которые борьбу сделали смыслом и своей жизни. И как объяснить нарастание общественного противоборства в Древней Руси в то время, когда классовая структура феодального общества лишь складывалась и когда совсем иные мотивы поднимали людей на общественное противоборство. Причем социальный мотив был лишь одним из многих, что влиял на общественное поведение людей.