Сыновья лагерников сплачивались в ватаги по подразделениям отцов. Неизбежным следствием полового недопонимания кочевниц и лагерников стало появление множества детей с неопределенным отцовством, сыновей полка, детей центурий. Такие видели отца в центурионе, командире того беспутного лагерника, на которого указывала мать. Отцы уходили на войну вчерашними детьми, воспоминания о Риме оживали в соперничестве юнцов, воплощавших в себе омоложение их кшатрийского товарищества.
Между родами всегда существует известный антагонизм и соревнование, которое выражается, например, при борьбе, при бегах на лошадях, при добыче зверя, орехов и т. д. Одержавший верх становится предметом гордости целого рода. Впрочем, мне не доводилось ни разу убедиться, чтоб этот антагонизм переходил во вражду между родами. Проявление этого антагонизма лучше всего выражается в тех шуточных или бранных характеристиках, которые сочиняет один род про другой (примеч. ccxlv).
Время тяжким бременем легло на языки римских потомков, меняя их за столетия в живой речи италиков. Словенские и балтийские языки являются сильно измененной детьми латынью (примеч. ccxlvi).
Века в Риме была свобода речи[159]. О свободе говорения на римскую Масленицу (Либералии) писал еще римский сочинитель и очевидец прихода Либерты Гней Невий в поэме о Пунической войне, на которой выросли поколения воевавших в Гражданскую (примеч. ccxlvii): Libera lingua loquemur ludis Liberalibus (примеч. ccxlviii) – «Вольным словом вольнословим мы на играх Вольности» (примеч. ccxlix, cd). Невий задает тон[160] традиции[161], еще сохраняющейся у Кассиодора (509 г.) (примеч. ccli). С VI в. эта традиция в Европе исчезает одновременно с появлением выражения simplicia verba etc. – «просторечие», «народный язык» – в романской речи, распространившейся в Римской Африке, Галлии и северной Италии в III–IV вв. Прилагательное simplex (примеч. ссШ) становится в один ряд с barba-rus и rusticus (sermo[162], русск. ширма и шарманка), гораздо более известными обозначениями народной речи Рима и провинций, именуемым романским койне, общероманским, протороманским и т. д. (примеч. ccliii). Именно с этого времени ученые на Западе начинают задумываться о том, что было утеряно в современном им Риме.
Римляне старались перещеголять один другого своими остротами. Шутке и насмешке в Риме был дан даже слишком большой простор (примеч. ccliv). По-русски разговоры на Либералии – это вольный (либеральный, от лат. liber) разговор по существу, возможность и право на который имели римляне[163]. В Риме были места, где правитель, вождь (princeps), император, встречался с народом лицом к лицу[164]. В современном мире появилось новое место для такого свободного разговора – Сеть (Internet).
Однако слово и понятие libertas, обычно переводимое на русский язык словом «свобода», нуждается в прояснении. Более того, во всех современных языках понятие «свобода» маловразумительно.
Хотя для всех индоевропейских народов характерно противопоставление свободный человек – раб, общее обозначение понятия «свобода» у них отсутствует. Быть законнорожденным и быть свободным – одно и то же. Что касается германских языков, то до сих пор ощущаемая связь между нем. frei, свободный, и Freund, друг, позволяет восстановить исходное понятие свободы, толкуемой как принадлежность к замкнутой группе людей, в общении между собой называющих себя друзьями (примеч. cclv).
Слово «свобода», в нынешней его форме имени существительного, сравнительно позднего происхождения. Происходит слово от старинного и малоизвестного существительного «своба»[165], что служило, по чешским толкователям (глоссаторам) 1202 г., наименованием одной из языческих богинь (примеч. cclvi). Славянское *svobodb, «свободный» (ср. сущ. «свобода») похоже на санскритское svapati – «сам себе господин», состоящее из корней *svo– «свой» и «господин», но не может быть с ним сведено, поскольку санскритским глухим в славянском нормально соответствуют глухие (примеч. cclvii).
Не проясняет понятие и французское слово liberte. Об истинной природе мудреца рассуждал Шарль де Бовель в XVI в.: «Более всего свойственно и характерно для него действовать и все совершать свободно, самостоятельно и настолько легко, насколько это возможно. «Свободно» означает по собственной воле, велением которой он охотно берется за все, что разумно, прекрасно, благо и достойно предпочтения» (примеч. cclviii). Основоположники марксизма связывают появление понятия «свободы» с появлением семьи, частной собственности и государства (примеч. cclix).
Понятие, обозначенное словом Libertas, оказалось расщепленным первым. Либаний в середине IV в. опишет жизнь без ушедшей Libertas:
Все полно продавцов: материки, острова, деревни, города, площади, гавани, улицы. Продаются и дом, и рабы, и дядька, и нянька, и педагог, и могилы предков. Всюду бедность и нищенство, и слезы, и земледельцам представляется удобнее просить милостыни, чем обрабатывать землю (примеч. cclx).
Первый и последний известный в истории случай, когда свобода была, а потом сплыла, отмечен в Риме Гражданских войн. Дочь Юпитера и Юноны Либерта (Liberias) пришла в Рим в самый тяжкий миг войны после победы при Беневенте в 214 г. до н. э.[166], одержанной с помощью вооруженных рабов[167]. Дети вольноотпущенников по закону были свободными[168]. Образ их матери стал основой для иконы Либерты. На римских монетах ее изображение чеканили с колпаком в руке или подле него. Колпак (pileus) – головной убор вольноотпущенников (примеч. cclxi).
В XIII в. Фома Аквинский напишет, что Либерту из Рима похитили:
Когда римляне были измучены длительными раздорами, переросшими в гражданские войны, из-за которых из их рук была похищена libertas, которой они отдали столько сил, они оказались под властью императоров; эти правители не хотели именоваться царями по той причине, что слово царь-rex было ненавистным для римлян (примеч. cclxii).
Очевидец «похищения Либерты» Лукан написал, что она ушла сама:
Черный Эмафии день! Его отблеск кровавый позволил / Индии не трепетать перед связками фасций латинских, / Дагов не запер в стенах, запретив им бродяжничать, консул; / Плуга в Сарматии он не ведет, препоясав одежды; / Не подвергались еще наказанью суровому парфы, / И, уходя от гражданских злодейств, безвозвратно Свобода (Libertas) / Скрылась за Тигр и за Рейн: столько раз претерпев наши казни, / Нас позабыла она, германцам и скифам отныне / Благо свое подает, на Авзонию больше не смотрит! (примеч. cclxiii).
Ранее «Цицерон говорил о потере dignitas[169] и libertas – двух фундаментальных качеств, характеризующих положение римских аристократов[170] в государстве» (примеч. cclxiv, cclxv). Фома, Лукан и Цицерон под словом libertas понимают нечто очень важное для римлян, да и вообще для мужчин.
На праздник Либералий (примеч. cclxvi) достигшие совершеннолетия юноши Рима облачались в мужскую тогу (17 марта). Эта тога значила, что юноша имел право вступать в брак (toga libera) (примеч. cclxvii). На Либералии дрались, как на русской Масленице. Накануне боя гладиаторов кормили особенно сытно (сепа libera). «Фест, грамматик II в. н. э. (примеч. cclxviii), связывал имя Либер с теми вольностями языка, которые допускают подвыпившие люди (примеч. cclxix), а Сенека, напротив, отрицал такую этимологию, считая, что оно символизирует освобождение души от забот» (примеч. cclxx, cclxxi).
