Часть советских театральных критиков (Борщаговский, Бояджиев, Варшавский) фактически идут в поводу у критики формалистической, эстетской; другие (Альтман, Холодов) примиренчески относятся к этим чуждым взглядам на драматургию и театральное искусство. Таким образом, прежние и нынешние работы критиков, стоящих на аполитичных позициях, на позициях „чистого искусства“, „искусства для искусства“, остаются до сих пор не разоблаченными и не раскритикованными»[664].
Работа пленума завершилась 20 декабря, но только три дня спустя, да и то после настойчивых просьб Софронова, его доклад как статья «За дальнейший подъем советской драматургии» появился на третьей полосе «Правды». Пытаясь развить успех, Софронов 25 декабря вместе с Фадеевым, а 31 декабря — с Тихоновым обратился к Маленкову, испрашивая его согласие на публикацию в «Правде» еще и резолюций 12-го пленума ССП[665].
Шепилов, Ильичев и Кузнецов, к которым и попадали эти обращения, остро ощущали уязвимость собственного положения. Отлично понимали, на что по сути направлена резолюция по драматургии и потому всячески противились тому, чтобы она, как и все остальные, увидела свет. 8 января объясняли Маленкову: «Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), ознакомившись с постановлением по вопросу драматургии, обратил внимание секретариата союза советских писателей на то, что в этом постановлении не вскрыты недостатки комитета по делам искусств, театров, а также самого секретариата Союза советских писателей. Кроме того, в постановлении неудовлетворительное положение в области драматургии объяснялось односторонне, главным образом, состоянием критики (выделено мною. — Ю. Ж.)… Учитывая это, считали бы целесообразным в очередном номере газеты „Культура и жизнь“ поместить статью, правильно (выделено мною. — Ю. Ж.) оценивающую положение в области драматургии»[666].
Начался второй акт драмы.
Четыре дня Маленков решал для себя, какую же из конфликтующих сторон следует поддержать. В конце концов встал на защиту ССП и комитета по делам искусств. Скорее всего потому, что для него спор шел не по линии «критики — драматурги», а «партаппарат — госструктуры». А потому, следуя давнему замыслу всемерно ограничить власть партии, 13 января согласился с просьбой Софронова. Дал согласие на публикацию в «Правде» резолюций 12-го пленума правления ССП. Но такое решение вынудило Шепилова тут же изменить, и полностью, свой прежний взгляд на происходившее. 23 января, подписав вместе с Кузнецовым, курировавшим сектор искусств, он направил Маленкову новую записку. Поторопился изложить в ней прямо обратное тому, на чем сам же настаивал за две недели до того. Вложил в нее то, что требовало, как он полагал, от него руководство:
«ЦК ВКП(б) в ряде документов и указаний подчеркивал серьезное неблагополучие в области литературной критики. Факты показывают, что особенно неблагополучно обстоит дело в театральной критике. Здесь сложилась антипатриотическая (выделено мною. — Ю. Ж.) буржуазно-эстетская группа, деятельность которой наносит серьезный вред делу развития советского театра и драматургии. Эта группа, в состав которой входят критики Ю. Юзовский, А. Гурвич, Л. Малюгин, И. Альтман, А. Борщаговский, Г. Бояджиев и др., заняла монопольное положение, задавая тон в ряде органов печати и таких организациях, как Всероссийское театральное общество и комиссия по драматургии Союза советских писателей. Критики, входящие в эту группу, последовательно дискредитируют лучшие произведения советской драматургии, лучшие спектакли советских театров, посвященные важнейшим темам современности. Вместо поддержки хороших пьес и четкого направления кадров работников театра и драматургии в основных вопросах развития театрального искусства эта группа дезориентировала драматургов и работников искусства».
Дав отрицательную характеристику каждому из членов созданной в первом абзаце «группы», Шепилов и Кузнецов позволили себе прямо написать то, на что так и не решился Софронов. Ввернули сведения о перевыборах бюро секции критиков при ВТО годичной давности только для того, чтобы подчеркнуть: «Из 9-ти избранных оказался лишь 1 русский. Следует заметить, что национальный состав секции критиков ВТО крайне неудовлетворительный; только 15 % членов секции — русские». Заключили же записку авторы предложением рассмотреть вопрос в ЦК ВКП(б) и, как полагалось в таких случаях, приложили проект постановления — «О буржуазно-эстетских извращениях в театральной критике». Разумеется, практически все пункты его постановляющей части начинались со слов «осудить», «разоблачить», «освободить от работы»[667].
Нельзя исключить того, что проект постановления с какой-либо правкой, исправлениями был бы принят, если бы на следующий день к Маленкову не поступила бы еще одна записка — «О неправильной позиции работников Агитпропа ЦК в связи с активизацией антипатриотической группы театральных критиков». На этот раз от главного редактора «Правды» П. Н. Поспелова. В ней же проблема представала в совершенно ином свете. Петр Николаевич отмечал:
«1. Работники Агитпропа ЦК, видимо, прозевали так называемую „творческую конференцию“ по вопросу о новых пьесах, происходившую 29–30 ноября 1948 года. На этой конференции Борщаговский выступил с докладом, направленным, по сути дела, против современных советских пьес и, в частности, с грубым, издевательским выпадом в заключительном слове по адресу Малого театра (см. вырезку из „Литературной газеты“ и выдержки из стенограммы заключительного слова Борщаговского и речи художественного руководителя Малого театра К. А. Зубова). Агитпроп ЦК никак не реагировал на недостойную позицию „Литературной газеты“, присоединившейся к шельмованию и оплевыванию Борщаговским К. А. Зубова, выступавшего с правильными, патриотическими установками.
2. Тов. Прокофьев, работник Агитпропа, занимающийся вопросами театра, принимал Борщаговского и, по словам Фадеева, находится под влиянием Борщаговского. Не случайно, видимо, в конце сентября 1948 г. Борщаговскому предоставили трибуну в газете „Культура и жизнь“, где он выступил с большой статьей об украинской драматургии.
3. 2 декабря 1948 г. „Правда“ выступила со статьей С. Дурылина по поводу постановки Малым театром „Бесприданницы“. „Правда“ взяла театр под защиту от клеветнических обвинений в „вульгарном социологизме“, содержащихся в статьях Г. Бояджиева к К. Рудницкого. Как бы „поправляя“ „Правду“ и поддерживая пошатнувшийся „авторитет“ Бояджиева, „Культура и жизнь“ предоставляет ему трибуну, печатает 11 декабря большую статью Бояджиева»[668].
В тот же самый день, 24 января 1949 года, как обычно вечером, состоялось очередное, плановое заседание ОБ. На нем-то, правда — вне повестки дня и без внесения в протокол, Маленков и провел обсуждение не только не стихавшего, но обострявшегося с каждым часом, разраставшегося конфликта. Втянувшего теперь в свой водоворот еще и три центральных издания — «Правду», «Культуру и жизнь», «Литературную газету». ОБ без подготовки рассмотрело проблему, решение которой по многим причинам откладывать или затягивать больше было нельзя. Не отказавшись от своего, уже сложившегося мнения остаться на стороне госструктур, Георгий Максимилианович не согласился и с последним предложением Шепилова — о принятии специального постановления ЦК ВКП(б). Справедливо опасался, видимо, что такого рода акция лишь осложнит и без того противоречивую ситуацию. Избрал «мягкий», компромиссный вариант: группу театральных критиков осудить, но только в редакционной статье «Правды». Избежать, тем самым, уже очевидного раскола, открытого противостояния и внутри аппарата ЦК, и между ним, и относительно слабыми, несамостоятельными учреждениями — ССП, комитетом по делам искусства.
