– Спасибо, – пробормотала я. – Спасибо…

И, пока Шантель не передумала, пока судьба снова не развернулась ко мне спиной, я надела кольцо на цепочку и спрятала на груди. Пусть мне больше не суждено носить его на пальце, но зато оно будет близко к моему сердцу. Совсем близко.

После завтрака в обществе Далласов мне наконец удалось поговорить с Фионой.

– Ну наконец-то, Скай! Что у вас там приключилось? Я который день пытаюсь дозвониться до тебя!

– Я видела неотвеченные звонки, но, боюсь, вчера ты бы не услышала от меня ничего, кроме рыданий. Но сейчас мне лучше. В общем, даже не знаю, как объяснить, чтобы и ты меня не возненавидела. Я увидела фотографии, на которых Оушен… ребенок… кровь… похороны…

– Черт! – выдохнула Фиона.

– И решила, что это сделал он. И все закончилось ужасно…

В динамике послышался звон бьющегося стекла.

– Извини, извини, я тут, – заговорила Фиона. – Это я от злости бью посуду. Я ему говорила! Убеждала, что нужно рассказать тебе все заранее. Ведь ты бы все равно узнала рано или поздно. Но он не хотел. Он боялся, что все… изменится, как только ты узнаешь. Это была одна из причин, почему он так торопился с женитьбой. Он хотел сделать тебя своей раньше, чем призраки прошлого изорвут все в клочья.

– Но чего ему было бояться, если он невиновен?!

Фиона промолчала. На пол полетела еще одна тарелка, а потом воцарилась мертвая тишина.

– Ведь он невиновен? – повторила я. – Фиона?!

– Здесь я, здесь, – отозвалась она. – Слушай… Он не мог бы причинить никому вреда. Я уверена в этом. А он – нет.

– ЧТО?

– Скай… До чего же сложно. Это не наш с тобой разговор. Этот разговор должен произойти между вами двумя. Я могу неправильно представить факты. И все станет еще хуже.

– Как их можно представить неправильно? Просто прямо скажи, как все было.

– Боюсь, в таком случае все прозвучит слишком жутко. Я попробую найти его и убедить, чтобы он с тобой объяснился. Но я понятия не имею, где он. Гарри не отвечает на мои звонки и сообщения.

– На мои тоже. Фиона, что мне делать?

– Дай мне немного времени. Рано или поздно он объявится, и я сделаю все, что в моих силах. А ты пока просто люби его, Скай. Люби и жди. И он вернется. Не сможет иначе.

Если бы она только знала, что он не обернулся ни разу, когда я, спотыкаясь, бежала за ним по коридору больницы…

– Скай, и еще. Подумала, тебе стоит знать. Гарри решил продать свою виллу в Саймонстауне.

– К-как? Почему?

– Не знаю. Она всегда ему нравилась, и он любит этот город, поэтому эта новость – как гром среди ясного неба.

Минуту я сидела молча, стряхивая с ткани пижамных штанов невидимые пылинки. Это решение как-то связано со мной, я была в этом уверена. Сначала он избавился от меня, а теперь хочет избавиться и от воспоминаний. Ведь дом в Саймонстауне – это то место, где мы впервые встретились. Это исток нашей большой и бурной реки…

– И как, уже нашелся покупатель?

– Думаю, еще нет. Объявление только-только вывесили, – вздохнула Фиона.

– Какую цену он назначил?

– Невысокую, видимо, хочет побыстрее продать. Три миллиона ранд.

– Это сколько в долларах?

– Двести тысяч примерно.

– Фиона, сообщи тому, кто занимается продажей, что покупатель уже есть.

– В смысле?

– Я покупаю его виллу. Я не могу сейчас приехать в Африку, но умоляю тебя, устрой все это дело как-нибудь. Я переведу нужную сумму на его счет.

Это будет самая спонтанная и самая желанная покупка, какую я когда-либо делала.

Я гостила у Далласов уже две недели. Едва ли не самые тяжелые две недели в моей жизни. Миссис Даллас настояла, чтобы я осталась, а Шантель и Джордан горячо ее поддержали. Джордан, парень всего на пару лет младше меня, тут же увидел во мне объект романтической любви, и если бы не суровое око миссис Даллас, то он, наверное, даже приударил бы за мной. Он то и дело мне улыбался и говорил милые комплименты. Как-то вечером я даже обнаружила коробку с шоколадными сердечками у двери своей комнаты. Но я могла воспринимать его только как большого ребенка, который смотрит подростковые сериалы, читает комиксы и носит носки со Спайдерменом. В то время как меня уже давным-давно заботили недетские проблемы: я думала над тем, следует ли мне бояться новой слежки. Как снова склеить то, что разлетелось на миллион осколков. Как себя простить. Как избавиться от ночных кошмаров. Где и как изучить искусство отношений так, чтобы больше никогда не потерять того, кого любишь.

Главной же проблемой было отсутствие опыта отношений – его у меня не имелось вообще. Я знала, как соблазнить мужчину, как разбудить его тайные инстинкты, но понятия не имела, как сделать его счастливым, как завоевать его любовь и сохранить ее. В искусстве отношений я была так же бестолкова и беспомощна, как Джордан в искусстве есть попкорн так, чтобы он не рассыпался по всей квартире.

Боунс так и не связался со мной. Сколько бы ему ни писала, ни звонила и ни наполняла Вселенную мольбами, я не дождалась ни сообщения, ни звонка. Он был неуловим, как воздух, и неумолим, как океан. Время от времени мне звонила его сестра, но Фиона могла лишь посочувствовать, сообщить же ей было нечего, кроме новостей о продаже виллы. По-видимому, Боунс и с ней избегал общаться.

Шантель развлекала меня, как могла. Кино, кафе, походы по магазинам, где мы накупали кучу шоколада и дешевое вино. А потом уничтожали все это в ее комнате за просмотром самых тупых, дурацких комедий, какими только могла разродиться киноиндустрия. Однажды Шантель даже затащила меня в клуб с мужским стриптизом, но это место ничуть меня не взбодрило. Наоборот, все увиденное показалось мне какой-то нелепой насмешкой над моим горем и одиночеством.

– Эй, в стрип-клубах нужно пищать, свистеть и совать баксы в трусы танцорам, а не шмыгать носом, – сказала Шантель, выводя меня на свежий воздух. – Тебе что, не сказали?

Я шумно высморкалась в поданный платок и попыталась взять себя в руки. Потом сказала:

– Как думаешь, где он сейчас?

– Сидит дома, грустит и бухает по-черному, – тоном эксперта ответила Шантель.

– Или сует баксы в трусы стриптизерше? Одна лишь мысль о том, что Боунс сейчас мог находиться в расстегнутых штанах в компании голых девиц, была как иголка под ноготь.

– Кабаки и бордели – удел нищебродов. А принцы на белых «БМВ» предпочитают страдать в одиночестве: они курят сигары, слушают джаз и красиво напиваются вдрызг.

Я рассмеялась, утирая нос.

– У меня, кстати, есть эксперт в этой области. – Шантель открыла список контактов в своем телефоне, нашла нужный и, нажав вызов, прижала мобильник к уху. – Джордан, а что сейчас в тренде? Пить и страдать в одиночку или стриптиз-клуб? Да? А ты бы что выбрал? Точно? Ага… Да не ори ты так…

Разговор не продлился и минуты.

– Джордан совсем не обрадовался, когда узнал, куда нас с тобой занесло. Мне кажется, он на тебя конкретно запал.

– Как можно запасть на грустную мышь с опухшими глазами?

– На безрыбье и рак рыба, – фыркнула Шантель. – Да шучу я. Ты прекрасна даже с опухшими глазами, Белоснежка.

В один из невыносимо грустных дней Шантель привезла меня к ночному клубу, в котором я уже имела несчастье побывать и который, если верить Лилит, принадлежал Боунсу. Она припарковала машину на Мелроуз-драйв, и мы неловко переглянулись.

– Точно хочешь сделать это? – спросила Шантель.

– Попытка не пытка.

– Дело твое, но, если тот красавчик на «бэхе» и в самом деле твой экс, я бы на твоем месте обождала, пока он поостынет. Не лупи коня горячей сковородкой, как говорит ма. А там, глядишь, он и сам к тебе прискачет.

– Боюсь, что нет.

– Ладно, тогда иди, – кивнула Шантель, нахмурив лоб и скрестив пальцы. – Иди, Белоснежка, – а Гном пока посидит в машине.

Я вышла и, кутаясь на ветру в кардиган, посмотрела на вывеску напротив. Ночной клуб «Гиена». С вывески на меня смотрел скалящийся зверь. Раскрытая пасть – такая же алая, как огонь костра, у которого мы с Боунсом однажды сидели. Глаза – такие же зеленые, как сады Саймонстауна…