Я хочу от Боунса ребенка. Я должна родить его, чтобы не сойти с ума. Он будет вести меня сквозь мрак, как нить Ариадны. Его первый крик искупит все мои грехи.

Прекрасный дикий цветок никогда мне не принадлежал, но я смогу похитить маленькое семечко и растить его в тайне ото всех, в доме на берегу океана. Любуясь им, лелея его, залечивая его красотой и сиянием свои открытые, ноющие раны…

– Хьюго… Да-да, это я! Я тоже безумно рада тебя слышать! Я знаю, у меня ни стыда, ни совести, звоню раз в полгода и еще и осмеливаюсь чего-то требовать… Как там дела в Ирландии? Ты по-прежнему в «Голове турка»? Слушай, только ты можешь мне помочь. Я хочу, чтобы ты купил для меня один дом. Мои деньги, твоя подпись. Владелец ни за что мне его не продаст, а я хочу его заполучить во что бы то ни стало. Ой, даже не спрашивай, где… Дальше только Антарктида… В Южной Африке.

– Здравствуйте. Вы занимаетесь генетической дактилоскопией? Мне нужно найти следы ДНК на футболке. Я слышала, что это возможно. По частичкам кожи или волоскам… И потом я бы хотела удостовериться, что ДНК спермы совпадает с ДНК частичек кожи на футболке. Это реально? Да, я в курсе, что это будет стоить целое состояние… А если прошел уже целый месяц или около того с момента, как он ее надевал? Нет, я ее не стирала… Футболка моего… жениха.

В тот же день я сменила номер телефона и почтовый аккаунт. Потом удалила из списка контактов в телефоне номера Боунса, Фионы и Шантель. Потом снесла с компьютера Скайп. Если мое исчезновение – залог его благополучия, то я исчезну. Растворюсь в воздухе, как будто и не существовала вовсе.

– ХГЧ… гонадотропин… эндометрий… фолликул… бластоциста… пункция…

Язык врачей. Звучит замысловатей китайского. Хорошо, что я успела разобраться во всей этой терминологии заранее.

Передо мной сидел большой, гладкий и тяжелый, как откормленный питон, доктор Раджив Бхагнари и с улыбкой на миллион баксов посвящал меня в тонкости своего колдовского дела. На его полной руке блестели часы, украшенные бриллиантами, в галстук была воткнула булавка с рубином. Очки в золотой оправе отлично смотрелись на переносице. Очевидно, люди разучились делать детей естественным способом, если дела у доктора Бхагнари идут так хорошо.

– Если что-то не ясно, спрашивайте, Скай, – предложил он. – Важно, чтобы вы понимали, что будет происходить с вашим организмом.

– Продолжайте, пока мне все понятно, – кивнула я, потея, как грешница в церкви.

– Вводить сперму напрямую в матку в надежде поймать там яйцеклетку – это как ловить мотылька в ночном небе над Бостоном. Слишком велик риск пустой траты времени, здоровья и денег. Поэтому мы предпочитаем не играть в рулетку, а открыть, кхм, собственную франшизу по производству детишек. Сделать дитя в пробирке по лицензии Господа. Нам требуются ваши яйцеклетки, и не одна, так как до Бога нам все-таки далеко, и риск неудачи на каждом из этапов достаточно велик. А чтобы получить их в достаточном количестве, нам придется перенастроить ваш организм. Сначала мы выключим ваш собственный гормональный цикл с помощью препаратов. А потом нарисуем подходящий нам график, с нуля, как картину. Благодаря особенным лекарствам у вас произойдет суперовуляция, и мы добудем сразу несколько яйцеклеток, которые затем оплодотворим в пробирке. Самые сильные из эмбрионов будут потом подсажены вам в матку. Ваш организм будет, мягко говоря, шокирован, когда поймет, что не контролирует все, что с ним происходит. То искусственная менопауза. То, наоборот, суперовуляция. То все яйцеклетки внезапным образом исчезают. То внезапно появляются снова – уже оплодотворенные. Настоящее вторжение инопланетян. Для нас это просто процедура, но для организма – настоящее представление Дэвида Копперфильда. Чтобы избежать риска срыва беременности, вам придется принимать гормоны прогестерона вплоть до пятнадцатой недели. И достаточно много других лекарств. Вы к этому готовы? Также некоторые процедуры будут болезненны, и нам придется делать их под общим наркозом. Например, забор яйцеклеток…

– Да, я готова, – ответила я, разглядывая потолок. Люди должны делать детей в темных спальнях, в тишине и таинстве. Там, где горят свечи, кожа льнет к коже и сила встречается с покорностью. Но что, если новая душа зародится в совсем ином месте – например, в стерильном кабинете, залитом ослепляющим люминесцентным светом, с помощью мужчины в белом халате, вся забота и нежность которого заключаются в шприце с обезболивающим? Безумный мир… Или удивительный мир?

– У вас есть какие-нибудь вопросы?

– Да. Сколько эмбрионов вы будете подсаживать?

– Так как риск неудачи достаточно велик, то за раз рекомендуется подсаживать более одного эмбриона, но не больше трех. Конкретно в вашем случае, учитывая небольшие осложнения после раннего аборта, я рекомендую двух. Слишком велик риск неудачи.

– Как вы думаете, учитывая осложнения в прошлом… у меня получится забеременеть?

– Послушайте, мисс Полански, от Раджива Бхагнари еще никто не уходил без ребенка, – улыбнулся доктор Раджив и протянул мне красочный буклет с улыбающейся беременной моделью на обложке.

Тишина, чистота, стол с горшком, из которого торчало похожее на зеленый веник растение. Серый линолеум на полу. Дипломы в рамочках на стене. И доктор Бхагнари в желтой рубашке и с улыбкой удава. И подставка для карандашей в виде расписного керамического слона. Вот оно – место, где будет зачат наш с Оушеном ребенок. Я бы предпочла темную, как грех, спальню и руки Боунса, творящие со мной немыслимые вещи, но раз уж иного пути нет…

Как только я нашла подходящую клинику и подходящего врача, «Мальтезе» передала им замороженную сперму Боунса. Я наотрез отказалась иметь с дело с Лилит. Она прислала мне отчет об отправке, с небольшой припиской: «Слышишь грохот и треск? Это рухнули твои моральные устои. Воистину оглушающий звук. Удачи, Скай».

Удача не покинет меня, Лилит. Тебе и всем дьяволам назло.

Пока я проходила все мыслимые и немыслимые обследования, подыскивала новое жилье в пригороде от Бостона – мне хотелось спрятаться там, где меня никто не найдет, – подоспел результат генетической экспертизы. Лилит меня не обманула. ДНК с футболки Боунса – той самой, которую он мне однажды отдал и которую я грозилась повесить на его забор, – на сто процентов совпала с ДНК семени из пробирки. Мне сообщили об этом в тот момент, когда я втаскивала чемоданы в свое новое обиталище в Рокленде. Небольшое двуспальное гнездо в тихом районе, с видом на океан, прямо над китайским ресторанчиком.

Какое-то время я сидела молча, сложив ладони на коленях. Потом наконец нашла в себе силы встать и принялась дергать оконную ручку. Ну и духота!

Окно поддалось, и в комнату хлынул свежий воздух, смешанный с ароматами китайской кухни.

– У нас все-таки будет ребенок, Гарри, – сказала я вслух не своим голосом. – Совсем скоро. Ты бы видел этого доктора Бхагнари. Настоящий шаман, в хорошем смысле слова. Выглядит так, будто он если и не продал дьяволу душу, то уж отдал половину в залог точно. Мне кажется, он знает свое дело. Все-таки один из лучших врачей на Восточном побережье. И клиника очень хорошая. Так что где-то в середине следующего лета у нас с тобой… Ты только представь…

Снизу, в кухне ресторана, грохнула сковородка, и кто-то голосистый завопил что-то по-китайски. Интересно, что бы это могло значить. «Сянь Хао, у тебя снова пригорела рыба!» или «Помой тарелки, Линг Пенг, они все еще пахнут кальмарами». Мне нравился этот шум. Я узнавала в подобной суете отголоски моего прошлого – отблеск того времени, когда сама носилась по кухне ресторана, и единственными моими бедами были лишний вес и нерешительный бойфренд.

Грохот, с которым рухнули мои моральные устои, и впрямь оказался оглушительным. Нехорошо, Скай, нехорошо. Но лучше уж мучиться от угрызений совести, чем томиться в психушке. И пусть мне придется растить ребенка самой, пусть придется учиться и работать за двоих, пусть эта тайна не даст мне спать по ночам, зато – подумать только! – со мной рядом будет крохотный человек с глазами Боунса, или его дерзкой улыбкой, или его невозможным характером. Или всем сразу! Я стану самой богатой женщиной на свете, буду обладать настоящим сокровищем!