— А что там на самом деле было? – небрежно спрашивает Брайан, отпивая из своего стакана.
— Да ничего. Там вообще не было сюжета – просто хотелось еще раз нарисовать член Уолта, - отвечает Элайса, не задумываясь. – И кстати об этом…
Она замолкает и достает сигарету – как и Уолт Элайса курит почти непрерывно – глядя на сидящего рядом натурщика. Тот улыбается.
— Мы собираемся пожениться с Элайсой. Тридцать первого декабря. Ждем вас всех.
У нашей компании вырывается звук, который можно засчитать и за радость, и за досаду. Я уверен, что дату выбрала Элайса. Тридцать первое декабря неудобно абсолютно никому.
— Ваш первый год вам запомнится надолго, - смеется Мариса.
— Наш первый год не будет похож на ваш с Роберто, - парирует Элайса. – Мы умнее.
— О, детка, наш с Марисой первый год вообще никто не переплюнет, - замечает, растягивая слова Роберто.
— Ты выбил мне два зуба стулом.
— Да, но ты до этого пырнула меня ножом!
— И ты всю жизнь об этом припоминаешь!
Я даже не удивлен.
Гилберт, сидящий рядом с Брайаном, закуривает, и Уолт, который вроде поглощен разговором с Мэттом, тут же замечает:
— Гил, Брайан не курит.
Я бросаю взгляд искоса и успеваю заметить, что Брайан собирается что-то сказать, но замолкает. Гилберт кивает.
— Я пересяду.
Питер, пока его партнер меняется с ним местами, хмурится.
— Видишь? Тебе тоже пора бросать.
— Обязательно, - морщится тот. – Но, увы, жвачка горит очень плохо.
— А пластырь чадит и воняет, - смеется Уолт.
— А кассеты вообще не приклеиваются, - подхватывает Элайса.
— Ерунда, - перебивает Спиро, - лучший способ бросить курить – совершить ритуальный танец ночью, а потом искупаться в поту шести молодых мужчин.
— Я этим занимался много лет каждый субботний вечер, - качает головой Брайан. – Не помогает.
Теперь внимание собрания перешло к нему. Отлично.
— Ты не женат? – спрашивает Мариса, глядя на Брайана очень внимательно.
— Это закономерность, - улыбается Брайан, - в каждой компании последним женится тот, кто первым занимался сексом на троих.
— В составе двое мужчин и одна женщина или две женщины и один мужчина? – с неподдельным интересом включается Роберто.
— Трое мужчин, - объясняет Брайан.
Он все такой же позер.
— Чем займемся? – перебивает Элайса. – Время детское.
— Поехали в Плазу, - предлагает Уолт. – Потанцуем.
— Ты видел, какая метель? Ехать сейчас куда-то – это легче застрелиться, - качает головой Мэтт.
— Еще один блиц? – негромко говорит Спиро.
— О, нет, - морщится Уолт, который все еще одет в одну простыню. – У меня и так до сих пор спина ноет.
— Я впишу в брачный контракт, сколько ты обязан будешь позировать, - предупреждает Элайса и переводит взгляд на Мэтта.
— Нет, - твердо отвечает тот, - я с тобой развелся как раз потому, что ты заставляла меня позировать перед гостями.
Элайса морщится, а Мэтт добавляет:
— День, когда в разгар вечеринки пришли мои родители, стоил мне трех лет жизни.
Она только отмахивается. Учитывая, что отец Мэтта священник, полагаю, Элайса и до того случая не слишком высоко котировалась в качестве невестки.
— Брайан? – спрашивает она.
— Я?
Он поднимает брови и, черт-возьми-но-это-так, смотрит на меня. Я поспешно делаю вид, что безумно увлечен пятнами краски на ламинате.
— Ты. Заодно посмотрим, не растерял ли Джастин навык.
Мне не следовало показывать им свои изображения Брайана. Правда, могу сказать в свое оправдание, что тогда у меня были более радужные видения нашего с ним совместного будущего. Тогда я верил, что у нас вообще может быть какое-то совместное будущее.
— Я – пас, - слышу я со стороны свой собственный голос.
— Спасибо, что поделился, но скажи, сейчас всем важно это знать?
Брайан тихо улыбается, а мне очень хочется заехать ему по носу и посильнее. Чтоб до радужных искр из глаз.
— Я не участвую.
— Можешь, не соревнуясь, показать нам мастер-класс, - раздраженно бросает Элайса, доставая новые листы бумаги.
Брайан раздевается за ширмой, выходит и садится на помост, беззастенчиво демонстрируя себя.
И я не смотрю.
Не смотрю. Не смотрю. Не смотрю…
Элайса беззвучно аплодирует и в ответ на укоризненный взгляд Мэтта пожимает плечами.
— Что? Я еще не держу в руках кисточку, - и правда, кисти еще лежат в растворителе, - и следовательно, пока что женщина – а не художник. На самом деле, - теперь она смотрит на Брайана, - будь у меня лишняя Y-хромосома, я бы тебя трахнула.
Брайан смеется.
— Ну, это бы мы еще посмотрели.
Он красивый. Настолько, что у меня когда-то дыхание перехватывало от одного взгляда. К сожалению, он и сейчас действует на меня так же.
Уолт «выставляет» Брайана в позу и даже слегка прикрывает драпировкой. Весьма целомудренно.
Элайса достает песочные часы, а я встаю к своему мольберту, и Брайан смотрит теперь только на меня. Это… нервирует, но более чем ожидаемо.
В конце концов, он, конечно, имеет склонность к эксгибиционизму, но, черт возьми, мы оба знаем, для кого это представление.
Часы переворачиваются, песок резво падает из одной чаши в другую. Время пошло.
Я выдавливаю красную краску на палитру, беру пигмент пальцем и провожу через белый лист пульсирующую алым широкую полосу.
*
Уолт говорит, что время вышло, и я отступаю от мольберта. Руки у меня вымазаны краской. Голова болит так, что хочется закрыть глаза и уснуть прямо тут.
Тем не менее, я все же смотрю на соседние мольберты. Как ни странно, но мне нравится двухмерное наивно-примитивное изображение Спиро, где человеческая плоть розовая, фон зеленый, драпировка синяя. Никаких полутонов.