Когда Брайан вытаскивает меня на танцпол и прижимает к себе в нежные и сильные объятия, я закрываю глаза, прижимаюсь к нему всем телом, надеясь, что горечь, перехватившая мне горло, уйдет. Однако этого не происходит. Единственное – на секунду у меня мелькает мысль о нашем танце на мой выпускной, который я никогда уже не вспомню, но тут же исчезает.

Я думаю о том, как все могло быть и как много мы потеряли. Мы потеряли пять лет, в течение которых могли наслаждаться любовью. Мы потеряли полтора года, в течение которых могли быть женаты.

И это время – его нам никто никогда не вернет.

Брайан всегда был противником отношений, я в его системе оказался случайным сбоем. Но мне-то отношений хотелось… Мне двадцать пять, и что у меня за плечами, кроме нашего броуновского движения с Брайаном? Пара интрижек подлиннее, чем чупа-чупс…

Брайан прижимает меня крепче, а я просто не могу смотреть на него. Он выглядит потрясающе молодым сейчас и каким-то невинным, и искренним, и мысль о том, что все это для меня – она замечательная, но испорчена горечью других размышлений.

Я вдруг думаю, что только Брайан способен через полтора года вернуть мне с избытком то, что сам отнял, не спрашивая нужно ли это теперь, и ждать благодарности.

Слишком поздно – стучит у меня в голове. Слишком поздно.

Сколько можно начинать все заново?

И тут я слышу его шепот.

— Я люблю тебя. Я тебя так люблю…

И для меня это уже перебор.

Я грубо отпихиваю его.

— Брайан…

У меня перехватывает дыхание.

Брайан хватает мою руку и тащит прочь из зала, благо мы остановились почти у самого выхода.

Он конечно прав, не нужно еще публичных выяснений на чужой свадьбе. Элайсе и так сегодня досталось, ее следует поберечь.

С другой стороны, возможно, Брайана тоже было бы неплохо слегка поберечь – я знаю, как тяжело ему давались его признания и извинения, но я не могу.

— Я не могу… я просто не могу… Весь этот праздник… все это… да еще и ты рядом!.. Это уже слишком… Сколько можно стараться сложить все воедино? Тебе не надоело?.. Мы пытаемся снова войти в замкнутый круг, потому что я не верю, что в этот раз все закончится по-другому.

Он хочет что-то сказать, но тут вдруг моя рука, судорожно вцепившаяся в его рубашку, начинает крупно трястись. Дрожь начинается от пальцев и поднимается до локтя. Брайан смотрит на меня с ужасом. Я закусываю губу, чтобы успокоиться, и стискиваю запястье правой руки левой, надеясь хоть так унять дрожь. Меня колотит, руки ходят ходуном. Я сжимаю запястье еще сильнее и наконец, спустя пару секунд, все успокаивается.

— Джастин… - тихо говорит Брайан, но я перебиваю.

— Нет. Не хочу сейчас ни о чем говорить. Особенно с тобой.

— Я отвезу тебя? - предлагает он после паузы.

— Только не ты, - выплевываю я и кидаюсь к вышедшему в холл Питеру.

— Увези меня. Пожалуйста.

Он смотрит на меня, потом на Брайана, снова на меня, кивает, снимает мою куртку с вешалки и, накинув мне на плечи, уводит.

Jamais vu

Мне не хочется возвращаться в зал и прощаться с Элайсой и Уолтом, и я этого не делаю. Надеваю пальто и медленно выхожу.

Однако Уолт курит, стоя на ступеньках лестницы. Очень удачно.

Или неудачно, как посмотреть.

Я поздравляю его с тем, что он умер для общества, натурщик кивает и спрашивает в ответ, что у нас случилось с Джастином.

Хороший вопрос.

— Можно сигарету? – спрашиваю я.

— Нет, - качает тот головой.

Мы молчим.

— Что у вас случилось?

- Сегодня твоя свадьба. Не грузись.

— Свадьба? Это просто обычный день, в который Мэтт приехал с разрешением на проведение церемонии в кармане и сказал нам по бумажке несколько слов. Свадьба мало что значит. Важно, что будет потом. Роберто и Мариса были самыми красивыми молодоженами, что я только видел. Это не меняет того факта, что Роберто трахает все более-менее напоминающее женщину на своем пути, а Мариса проводит в психиатрической клинике не меньше четверти своего времени.

И тем не менее, я ничего ему не отвечаю. Пусть придумает собственную версию.

— Джастин не прав, - вдруг говорит Уолт после очередной затяжки. – Люди ведь меняются, в конце концов.

— Если бы мы собирались пожениться с тобой, а перед свадьбой все произошло бы… так, ты не был бы зол?

Да-да, я защищаю парня, который только что меня послал.

— Учитывая, что я натурал, я был бы зол уже просто потому, что мы с тобой собираемся пожениться, - замечает Уолт.

Я выдавливаю улыбку и спускаюсь вниз.

На этот раз я доезжаю безо всяких проблем. Даже без намека на проблемы. Хотя шампанское еще до конца не выветрилось, снег валит по-прежнему, и полностью стемнело.

Квартирка Джастина пустая и неприветливая.

Я сажусь на диван и смотрю на стоящий углом к окну мольберт.

Вопреки всему, что там говорят, я вовсе не помешан на сексе.

Более того, после всего траха, который был в моей жизни, я знаю точно, что секс вообще мало чего стоит. Его можно получить всегда – чуть хуже, чуть лучше, но это непринципиально.

И вы не представляете, сколько признаний, клятв, обещаний, я выслушивал до, вовремя и после фрикций. Каждое из них было бесценным в том плане, что не имело ни малейшей ценности. «Я люблю тебя», выдохнутое в то время, когда кончаешь, стоит примерно столько же, сколько предвыборные обещания. Возможно, я поэтому отношусь к признаниям скептически.

И я не могу не заметить, что то, что связывает нас с Джастином, ценнее во много сотен раз.

Даже если бы наш секс не был хорош. Даже если бы у нас вообще не было секса.

Но когда я закрываю глаза, то вижу бледное лицо, прикушенную губу, пальцы, сведенные судорогой и крупно трясущуюся кисть так отчетливо, как будто наяву.

И я знаю, что даже то, что связывает нас с Джастином, этого не стоит.

Наши последние дни вместе этого не стоят.

Наши пять с лишним лет вместе этого не стоят.

Я этого не стою.

Так что на этот раз я абсолютно точно знаю, что мне следует делать.