– Отпустите меня. – Руки Мередит беспомощно трепетали в воздухе, не имея точки опоры, помимо его груди. Ладони оперлись о бугры мускул его торса. Лишенная возможности сопротивляться, Мередит изо всех сил уперлась в грудь Ника. Желая высвободиться, она выгнула спину. И добилась лишь того, что бюст ее чуть не выпал из выреза платья.

Взгляд мужчины метнулся к обнажившейся груди.

– Я был вам нужен?

От Мередит не ускользнула явная двусмысленность вопроса.

– Нет, – произнесла она.

– Нет?.. Тогда зачем вы приехали? – Он прикоснулся к локону волос, упавшему ей на грудь. Сжав его пальцами, принялся рассеяно перебирать волоски.

Дерзость его намека возмутила Мередит. А еще ей не понравилось, как его взор блуждает в ложбинке у нее меж грудями. Выпустив локон, Ник провел указательным пальцем по чувственной коже груди. Палец опускался все ниже, за край материи, пока не коснулся соска. Делая круговые движения, Ник принялся гладить сосок. С каждым прикосновением горячая волна разливалась по телу. Кровь стучала в висках.

Мередит едва слышно застонала. От раздражения, вызванного собственной слабостью, или от возбуждения… Она точно не знала. Не сводя взгляда с ее лица, Ник одним рывком опустил платье еще ниже. Обнаженные груди уперлись в его огрубевшие ладони. Он не применял особой силы, просто Мередит была не в состоянии противиться ему. Приятная боль внизу живота становилась все сильнее. Колени скользнули вниз, обхватив его бедра. Она опустилась к нему на колени, шокированная и вместе с тем охваченная приятным возбуждением, вызванным тем твердым, что поднималось и терлось о самую интимную часть ее естества. Его глаза горели первозданной жаждой обладания. У Мередит перехватило дух. Он слегка ущипнул ее соски, а затем принялся легонько растирать их между своими немного огрубевшими пальцами. Горячая волна наслаждения накрыла ее с головой. Низкий стон страсти зародился где-то в глубине гортани.

Ник опрокинул женщину спиной на вельветовую обивку сиденья. В темноте кареты она видела лишь очертания его головы, когда Ник взял в рот один из сосков. От теплой влаги его губ и языка Мередит вскрикнула. Он положил руку между ее бедер. Теперь лишь тонкая материя платья служила ей защитой. Рука принялась гладить ее в такт с покачиванием кареты.

Ухватив мужчину за волосы, Мередит выгнулась, толкая свою грудь глубже в его приоткрытый рот. Оторвавшись, Ник взглянул на нее. В его глазах бушевал внутренний огонь.

– Скажи, что хочешь этого.

Его неистовая просьба отозвалась спазмом боли в ее животе. Мередит провела рукой по волосам Ника. Пальцы перебирали кудри мужчины, словно гладили птичьи перья, поднятые ветром в воздух. Она явно хотела этого, желала его. Быть может, именно это желание диктовало все ее поступки. Именно ради этого она решилась поехать к нему. Всевышнему ведомо, что все помыслы Мередит вертелись вокруг Ника, с тех пор как он вторгся в ее жизнь. Тело женщины жаждало его с самого первого прикосновения в ту памятную ночь у дверей детской комнаты.

Страсть в его взгляде потрясла женщину. В его глазах она видела отражение своей красоты. Незадачливой дочери приходского священника больше не было, впрочем, как и брошенной невесты.

– Я хочу тебя. – Мередит не узнавала собственного грудного голоса. Единственно, что графиня знала точно: она хочет, чтобы он продолжал ее ласкать, заставляя, возможно, впервые в жизни ощущать себя желанной. Женщина с готовностью кивнула. – Я хочу тебя.

Вдруг он засомневался. Черная пелена погасила яркий блеск его глаз. Ник вспомнил, кем она была и как лгала ему.

– Вам не следует, – молвил он, а затем уже увереннее добавил: – Мне не следует.

Мередит разочарованно заморгала.

– Но вы хотите. Мы оба хотим.

Руки его бессильно опустились. Женщина почувствовала себя несчастной и никому не нужной. Его глаза вновь вспыхнули огнем, вот только этот огонь совсем не походил на тот, что горел в них прежде. Под этим лишенным восхищения и обожания взглядом она вся съежилась. Мередит почувствовала себя Евой, пытающейся скрыть свой стыд.

– Прикройтесь.

Слово подействовало на нее словно пощечина. Мередит вновь ощутила себя так же, как и в ту злосчастную ночь семь лет назад. Наивная девушка сидела в свежеотутюженной ночной сорочке на огромной кровати и с нетерпением ожидала чуда. Но чуда не произошло. Свет, излучаемый горящими в камине дровами, играл на волосах цвета льна Эдмунда. На свету они казались почти рыжеватыми. Муж склонился над ней. Его слова оказались тем более нестерпимыми, ведь произнесены были весьма небрежным тоном: «Дорогуша! Невзрачная дочь священника соблазнить меня уж точно не сможет. Я женился на тебе лишь для того, чтобы успокоить своего отца».

Мередит встряхнула головой, отгоняя прочь неприятные воспоминания. Она напомнила себе, что Ник не Эдмунд. Ник целовал ее, ласкал ее. Он ее хотел. Его голодный взгляд, соскользнув с лица, прошелся по беспорядочно спутанным волосам, шее, плечам и остановился на груди.

– Я сказал: прикройтесь.

Слова звучали твердо, почти жестоко. Это побуждало к подчинению. Приводя в порядок свой туалет, Мередит решила напустить на себя притворную холодность и равнодушие. Ей хотелось задеть Ника за живое, обидеть его так же, как он обидел ее, отказавшись доводить дело до конца.

– А я-то думала, вы опытны в этом, – произнесла женщина, с холодным безразличием разглядывая лицо и тело мужчины. Зевнув, она притворилась, что его отказ является чем-то пустяковым, что все ее естество сейчас не разбито после сокрушительного удара его невнимательности. – Поскольку и у вас нет влечения, пожалуй, мне придется ожидать первой брачной ночи.

Ник схватил запястье женщины и сильно сжал его. Мередит сердито посмотрела на пальцы, давящие ее руку.

– Отпусти меня, – ледяным тоном приказала она.

Графиня наблюдала за тем, как одно чувство на его лице сменяется другим. Победило желание показать, кто в доме хозяин. Мужчина резко кивнул головой, словно принимая окончательное, бесповоротное решение.

– Если ты так уж сильно хочешь этого, то я сейчас же переиграю заново, – прорычал граф.

Он с такой страстью впился ей в губы, что невольно подумал о том, а не останется ли на них каких-нибудь следов, заметных на следующий день. Опасное сочетание похоти и гнева заполонило его сердце. Положим, свою страсть Ник понимал. Желание овладеть этой женщиной давно, с самого начала, сводило его с ума. А вот откуда этот гнев? Судя по всему, его ярость вызвана мыслью о том, что она будет принадлежать другому мужчине. Идиотское чувство, учитывая тот факт, что мужа она себе ищет, исключительно подчиняясь его воле. Это Нику хотелось, чтобы, повторно выйдя замуж, она навсегда исчезла из его жизни. Колфилд застонал от досады на самого себя и одновременно всепобеждающей страсти. Он не мог разобраться в своих чувствах. Все, в чем он был сейчас уверен: сегодня ночью он овладеет ею. Она станет его. Эта чертова страсть никак не покидала мужчину. Быть может, после сегодняшней ночи страсть отступит.

– Назад дороги нет, – предупредил Ник между поцелуями, предупредил скорее себя, чем ее.

Его руки сновали по ее телу. Схватившись за ткань края лифа, мужчина рывком стянул платье вниз. Его рот блаженствовал, впиваясь в ее уста. Она отвечала страстью на страсть. Языки сплетались в сложном танце. Поцелуи были слаще меда. Ник вкушал и вкушал их, упивался божественным нектаром до тех пор, пока не ощутил себя опьяневшим. Руки его мяли ее груди. Мередит громко стонала.

Необычайный восторг охватил его. Женщина, погрузив пальцы в кудри Ника, притянула его голову к своим грудям. Глядя ей в глаза, он провел трепещущим языком сначала по одному соску, затем по другому. Ее взгляд затуманился. Огонь пробежал по телу, которое принялось соблазнительно извиваться под ним.

И все же в глубине его сознания мелькнула мысль: он занимается любовью с женщиной, которая недавно обманула его и едва не довела до умопомешательства. Как так получилось, что из назойливой мухи в бочке меда она стала желанной и ненаглядной?