Мередит решила, что ослышалась. Не мог же он в самом деле сделать ей комплимент? Она удивленно посмотрела на мужчину. Он недостаточно хорошо знал ее для столь поспешных выводов. Если бы ему было известно про обман, то уж точно он не стал бы распространяться о ее сострадании к ближнему.

Словно специально ради того, чтобы загладить впечатление от неоднозначного комплимента и еще раз напомнить о врожденной нехватке скромности, Ник спросил:

– А мой сводный брат тоже играл в святошу и ходил с вами на все воскресные службы?

Заметив смешинки в глазах мужчины, Мередит вспомнила, что Ник знал Эдмунда, вполне вероятно, даже лучше, чем она, поэтому слишком много говорить на данную тему не стоит. Не исключено, портной ее мужа тоже знал Эдмунда лучше. Единственное, в чем Мередит была уверена: покойный супруг ее не хотел. Вполне возможно, он считал жену настолько уродливой, что не смог овладеть ею в их первую брачную ночь.

Несмотря на желание согнать ухмылку с лица Ника, женщина не могла уклониться от неприятного вопроса. Она взглянула в сторону своего больного родителя, сомневаясь, можно ли оставить его наедине с Колфилдом. Отец, судя по всему, даже не слушает того, о чем они разговаривают. Вот и замечательно! Папу наверняка обуял бы ужас, если бы он открыл для себя, что сидит рядом с язычником.

Зашуршали юбки. Мередит с чувством собственного достоинства поднялась из-за стола.

– Извините, милорд, но я не хочу опоздать на службу, – произнесла она, а уже в дверном проеме бросила на прощание: – Сегодня у нас будет обедать приходской священник. Думаю, вы сможете обсудить с ним отсутствие истинного сострадания к ближнему среди его паствы.

С чуть заметной улыбкой на устах она скрылась в коридоре.

Ник хмуро смотрел на проем двери, за которой только что исчезла Мередит. Признаться, он чувствовал себя полным ослом из-за того, что недавно резко обошелся с ней. Кажется, этой его запальчивости никогда не придет конец. Минутного разговора хватило, чтобы они поссорились. Ткнув вилкой яичницу, Ник едва слышно выругался. Уже прошло очень много времени, с тех пор как он в последний раз оказывался в обществе настоящей леди. Скорее всего, в возникшей ссоре виноват исключительно он. Колфилд просто забыл, как следует вести себя с леди.

Но проблема заключалась не только в этом. Ник чувствовал, что на самом деле ему нравится поддразнивать эту женщину. Что ни говори, а без нее в комнате сразу же стало как-то пусто, словно отсюда исчезла вся жизненная сила. До слуха Ника донеслось громкое чмоканье. Мужчина вспомнил, что он не один, и покачал головой. Чмоканье все усиливалось. Его губы скривились в подобии улыбки. Старик дрожащей рукой поставил чашку на блюдце, а затем обратил ничего не выражающие глаза к окну.

Лишившись общества графини, Колфилд ощутил тяжесть в груди. Впервые за долгие годы он нуждался в общении с другим человеком. Самое странное заключалось в том, что этим человеком была вдова Эдмунда, женщина, к которой он должен питать неприязнь хотя бы из принципа.

– Ума не приложу, с какой стати ты так огорчилась, милочка, – поджав губы, произнесла тетушка Элеонора.

Грустно вздохнув, Мередит еще раз попробовала объяснить, чем же она недовольна.

– Я просто прошу тебя в следующий раз заранее предупреждать меня, когда ты собираешься пригласить к нам на обед половину наших соседей.

– Не преувеличивай. Мистер Браун, сэр Хайрам и Стаблфилды отнюдь не составляют половину наших соседей, как ты выразилась.

– Фелиция Стаблфилд – самая большая сплетница во всей округе. Пригласить ее – все равно, что позвать всех наших соседей. Что же до сэра Хайрама, то от одного его присутствия мне становится дурно.

– А что мне оставалось делать? Все уже знают о приезде нового графа. Священник приглашен на обед. Я вынуждена была позвать их. Фелиция вообще сама себя пригласила.

Взяв тетушку под локоть, Мередит задержала пожилую женщину перед дверями гостиной, где их уже дожидались гости.

– А тебе, тетушка, не приходило в голову, что лорд Брукшир не хочет, чтобы соседи свалились как снег на его голову? И я не хочу, особенно если он здесь ненадолго, – едва слышно прошипела племянница на ухо старушке.

Тетушка Элеонора прижала руку к открывшемуся от переизбытка чувств рту.

– Ой, – почти испугано прошептала она и, обернувшись, взглянула на двери гостиной с таким выражением, словно там притаилась ядовитая змея, а не гости, которых она сама сюда пригласила. – Я и не подумала об этом…

Как так получается, что от внимания тетушки ускользает то, о чем сама Мередит не может забыть ни на секунду, было выше понимания племянницы. Ее обман подобно грозовой туче омрачал существование молодой женщины. Иногда опасения Мередит становились столь сильными, что ей страшно было начинать новый день. Она боялась, что в любую секунду на нее могут показать пальцем и закричать: «Лгунья! Лгунья!»

– Все хорошо, тетушка, – сказала племянница, ободряюще погладив родственницу по плечу. – Не тревожься. Мы со всем справимся.

Привычка всякий раз успокаивать тетю уж слишком крепко укоренилась в ней.

Набрав полные легкие воздуха, Мередит постаралась преисполниться оптимизмом. Вероятно, из тетушкиной неосмотрительности можно извлечь хоть какую-то пользу. Вечер в обществе представителей здешнего мелкопоместного дворянства, не исключено, подтолкнет Ника к решению вернуться к себе в Лондон.

Изобразив на лице подобие улыбки, Мередит вошла в гостиную. Черная ткань юбки, шурша, пристала к лодыжкам ее ног. Трое джентльменов поднялись со своих мест и поклонились. Дочка барона Стаблфилда, раздражающе миленькая в розовом муслиновом платье, с видом императрицы восседала в кресле. Она одарила Мередит нервной улыбкой, хотя взгляд ее оставался безучастным. В свои девятнадцать мисс Фелиция Стаблфилд считалась истинным бриллиантом Эттингема. Лично у Мередит эта особа симпатии не вызывала. Трудно полюбить ту, что при каждой встрече окидывает тебя полным презрения взглядом своих холодных голубых очей. Борясь с осознанием собственного несовершенства, графиня гордо приподняла подбородок и выразила восторг по случаю проповеди мистера Брауна, которую он прочел утром в церкви.

Фелиция глядела на двери. Девушка нетерпеливо постукивала ножкой по полу. Мередит сразу же догадалась о причине нервического состояния гостьи.

Наконец, не выдержав неопределенности, Фелиция спросила:

– А лорд Брукшир присоединится к нам? Мисс Элеонора заверила нас, что граф будет сегодня обедать с нами.

От внимания графини не укрылось, с каким капризным раздражением девушка смотрит на ее тетушку Элеонору.

– Не волнуйтесь, мисс Фелиция! Ни один мужчина по доброй воле не уклонится от столь приятного общества, – заявил сэр Хайрам, изящным жестом руки обведя трех леди, присутствующих в гостиной.

– Вы совершенно правы, Ролинс, – хихикнув, произнес барон Стаблфилд, поглаживая рукой свой довольно объемистый живот. – К тому же кухарка леди Брукшир считается самой искусной стряпухой в округе. Ни один джентльмен не в силах пренебречь приглашением отобедать у вас.

Все рассмеялись. Серьезность сохранил только мистер Браун. Приходской священник с надутым видом сидел и потягивал чай. Губы его при этом были плотно сжаты. Сегодняшняя проповедь показалась прихожанам длиннее, чем обычно. Священник придал больше торжественности утренней службе. Мередит подозревала, что сделано все это было в надежде на присутствие в церкви нового лорда Брукшира. Сразу же после ее окончания приходской священник тот час же подтвердил подозрения Мередит, поинтересовавшись у графини о местопребывании нового владетеля Оук-Рана.

Прошло еще полчаса, прежде чем вошел Нелс и сказал, что обед подан. Мередит обменялась с тетушкой досадливыми взглядами. Все свидетельствовало о том, что лорд Брукшир не собирается присоединяться к ним. Пальцы рук Мередит сжались в кулаки. Лицо ее покраснело от стыда.