Стряхнув с себя ее руку, граф вскочил в седло. Зная, что она не сводит с него глаз, Ник подавил желание оглянуться даже тогда, когда до его слуха долетели приглушенные всхлипы.

Скача прочь, он убеждал себя в том, что не важно, оставляет или нет он здесь свое сердце.

Ник часами бродил по Лондону, пока солнце не закатилось за коньки крыш и на город не опустилась ночь. Он блуждал без какой-либо конкретной цели, не обращая внимания, куда несут его ноги. Звуки ночного города наполнили воздух. Шумное веселье, кутерьма и пьяный разгул означали, что день подошел к концу. Когда граф миновал разрушающиеся стены церкви Святого Алдата, он уже не мог обманывать себя. Он знал, куда идет. Ноги хорошо помнили дорогу к его старому жилищу.

Матросы и солдаты с проститутками под руку прогуливались по улицам Уайтчепела. Грубого вида мужчины праздно стояли в дверных проемах. Они с интересом разглядывали дорогой покрой его сюртука, оценивали самого Ника, явно прикидывая в уме, стоит ли рисковать. Он без малейшего колебания встречал их взгляды. Мужчины всякий раз отводили глаза, решив, по-видимому, дожидаться более легкой добычи.

Он остановился напротив «Красного петуха». Запрокинув голову, уставился на облупленную вывеску, которая свешивалась с одной петли. Казалось, он открыл дверь, ведущую в прошлое. Ему вновь восемь лет. Взгляд его переместился влево. Темный переулок манил его. Дом, милый дом.

Почему он вернулся сюда спустя столько лет? Боясь углубляться в самоанализ, Ник, медленно волоча ноги, свернул в переулок. По обеим сторонам высились одинаковые, словно близняшки, стены. Переулок показался ему куда ýже, чем в детстве. А вот темно было так же, как когда-то. Дорога, ведущая прямиком в ад. Переулок сделал поворот. Ник шел, пока не очутился перед дверью, что вела в каморку, ее они с матерью прежде снимали. Из щелей между досками, которыми забили окно, лился слабый свет. Ник постучал. Им овладело странное чувство. Воспоминания нахлынули на него полноводной рекой. Ему захотелось просто толкнуть дверь и войти. Он бы не особо удивился, если бы за дверью оказалась мама. Как будто с тех пор не минуло четверть столетия…

Когда никто ему не ответил, Ник решил действовать. Он толкнул дверь, и она открылась внутрь. В нос ударила мерзкая вонь мочи и выделений от соития. Зажав рукой нос, чтобы защитить обоняние от жуткого смрада, Ник окинул комнатенку взглядом. Она оказалась меньше и более убогой, чем ему помнилось. Словно рожденная его фантазиями, на кровати, свернувшись на боку, спиной к двери лежала женщина. При виде длинных темных волос в горле у него что-то сжалось. Это просто невозможно!

– Мама? – чужой, явно не его голос донесся откуда-то издалека.

Женщина перевернулась. На него взирало незнакомое лицо. Конечно, это не его мать. Его мама давным-давно мертва. Лишь в фантазиях Ника она навечно осталась пленницей этой каморки. Незнакомая проститутка не обладала и толикой красоты его матери. Женщина была совсем немолода. Изможденное, покрытое морщинками лицо свидетельствовало о порочной жизни. Она явно давным-давно свыклась со своей нищетой.

Проститутка протянула к нему худую, как у скелета, руку.

– За хорошую цену я сделаю все, что захочешь. – Она рассмеялась хриплым смехом.

Ничего общего с его матерью. Впрочем, если бы она еще лет пятнадцать занималась тем же ремеслом в трущобах, стала бы такой же. Впервые Ник подумал о ее смерти как о благе. Хорошо, что мама умерла рано, а не страдала долгие годы.

Не исключено, что гибель матери спасла ему жизнь, дав свободу действий, заставив самостоятельно пробивать себе путь. Каким же глупцом он был! Зачем отказался от шанса обрести счастье, когда настоящей радости в жизни добиться столь непросто? То, что его мама страдала из-за вероломства человека, которого любила, еще не значит, что он не может обрести благоденствие в любви к Мередит.

Осознав это, мужчина ощутил, как тяжесть спадает с его груди, сразу же стало легче дышать. Несмотря на ужасающую нищету, окружавшую его, теперь он мог думать лишь о Мередит.

Как же ему повезло встретить ее! Как же ему повезло добиться от нее любви! Лишь полный глупец может отказаться от своего счастья.

Ник бросился прочь из каморки. Любовь к Мередит гнала его. Он надеялся, что совершённые им глупости еще не отвратили женщину от него. Неожиданное сомнение овладело им, и он резко остановился. Что, если она его больше не хочет? Что, если он преуспел в своем стремлении оттолкнуть ее от себя? Открывающееся перед ним будущее отнюдь не радовало. Без Мередит это будет жалкое, бесцельное прозябание. Мужчина решительно тряхнул головой. Он этого не допустит. Он докажет ей, что любит, или, по крайней мере, всю оставшуюся жизнь потратит на это. Иного выбора просто не существует. Он принадлежит ей, желает она того или нет.

Сейчас ему хотелось поскорее добраться до Мередит. Ник так спешил, что не заметил три грузные фигуры, вышедшие из теней ему наперерез. Только тогда, когда граф оказался на земле, сбитый незнакомцами, он, несмотря на то, что все поплыло у него перед глазами, все же разглядел мерзкие лица нападавших. Физиономия одного была ему знакома. Ник подавил в себе желание рассмеяться. Судьба вновь подставила ему подножку, в то время как он уже готов был расстаться с царящей в его душе пустотой.

– И кто это у нас? Похоже, ты заблудился, – загоготал грабитель, похлопывая по своей руке деревянной палкой.

– Привет, Скелли, – пробормотал Ник, тыльной стороной ладони утирая с губ соленые капельки крови.

– Колфилд, – произнес Скелли, растягивая губы на худом лице в широкой улыбке. – Я ждал случая поквитаться с тобой с той ночи, как ты и эта стерва унизили меня. Не думай, будто сегодня легко отделаешься.

– Чертов толстосум, – хмыкнул третий грабитель. – У них одно на уме. Всегда на этом попадаются.

– Надоела твоя девчонка? – спросил Скелли. – Решил найти себе шлюху там, где прежде жил? Лучше бы обратился ко мне. С одной из моих девочек ты бы славно поразвлекся.

Троица подступила вплотную. По жестокому блеску глаз Скелли Ник понял, что обыкновенной дракой дело не ограничится. Мужчина напряг каждую мышцу своего тела, готовясь к бою. Первый удар он встретил во всеоружии. Прежние инстинкты проснулись в нем. Увернувшись, Ник со всей мочи заехал нападавшему в пах, обезвредив его. Удары кулаков остальных словно град обрушились на его спину. Развернувшись, Ник увидел, как сталь серебром сверкнула во тьме. Лезвие ножа, описывая дугу, опускалось на него. Со странным чувством безмятежности он подумал, что сегодня кто-то должен умереть.

Ник пообещал себе, что этим кем-то будет не он.

Голос приходского священника Брауна подобно пчеле жужжал в ушах Мередит. Она старалась сосредоточиться на смысле сказанного, но не могла. Беспокойно ерзая на твердом дереве церковной скамьи, женщина не находила места своим сложенным на коленях рукам. В сотый, кажется, раз она перебирала в голове все малейшие нюансы ее последней встречи с Ником. Как еще Мередит могла бы поступить? Она обнажила свое сердце и душу вместе с телом на той дороге. Ей оставалось только молить его… или признаться, что она беременна. Вся ирония сложившегося положения вещей ускользала от нее. Забеременеть после всего случившегося…

Не исключено, что Ник не поверил бы ей. Впрочем, он и так вскоре узнает обо всем. И свет узнает тоже. Однако она не воспользовалась ребенком в качестве средства удержать мужа при себе.

Скамья, на которой обычно сидел сэр Хайрам, пустовала. Мередит не знала, к добру это или нет… Все зависит от того, как посмотреть на сей факт. Сегодня утром в церкви все перешептывались и бросали на нее неодобрительные взгляды. Значит, прихожане знают о том, что граф, примчавшись из Лондона, избил сэра Хайрама, а потом вернулся обратно в столицу. Подобный скандал не мог не повредить ее репутации. В глазах окружающих его поступок означал только одно: граф бросил свою жену вследствие ее неподобающих отношений с сэром Хайрамом. Впрочем, порицание общества не тревожило графиню. Она хотела Ника, а с мнением окружающих не особо считалась.