Поцелуй обернулся безумством губ. Ник не понимал, как так вышло, что вместо наказания его поцелуй зажег в них взаимную страсть. За этим последовал безрассудный танец губ и языков, которые пробовали… изучали… наслаждались… Ник изумился силой голода, который охватил его. А в глубине всего этого притаились чувства, эмоции – то, что, как казалось, давно умерло в нем… Или он просто так думал…

Ему хотелось проникнуть в нее. Руки поползли по ее спине, талии, ягодицам… Ухватившись за упругую попу, мужчина, немного приподняв ее тело, прижал к себе так плотно, как только смог. Он терся своей возбужденной плотью о ее, ощущая жар женского тела. Как же они подходили друг другу! Но это не могло удовлетворить его. Он желал оказаться внутри Мередит.

Нет, этому не бывать. Ему надо избавиться от этой женщины, избавиться от переполняющих его чувств, изгнать ее из своей жизни. Нельзя тащить ее в свою постель.

Они перестали целоваться так же внезапно, как начали. Граф оттолкнул Мередит от себя и застыл, расставив чуть в стороны ноги; его руки все еще лежали на ее талии так, будто он должен был удерживать Мередит на расстоянии. Колфилд ощущал ужаснейшее смятение чувств, вызванное тем, что не устоял перед своей похотью к этой женщине, связь с которой по многим причинам казалась ему нежелательной. Ник медленно опустил руки.

Слишком долго он жил тем, что ненавидел сводного брата, чтобы теперь желать жену своего врага. Не имело особого значения, был или не был их брак доведен до логического завершения… Не имело значения, любила она Эдмунда или презирала. Она была его вдовой.

А еще он не мог забыть о ее обмане.

Мередит неподвижно застыла как мраморное изваяние, идеальный образ оскорбленной добродетели. Одна ее рука была прижата к губам, словно они пылали лютым огнем. Графиня смотрела на него своими большими глазами, напоминающими глаза ребенка. Лицо ее побледнело. Все в ней, до последней веснушки на носу, придавало женщине вид попранной добродетели, что делало ее обман еще более мерзким. Ник чувствовал себя полнейшим глупцом из-за того, что она так хитро провела его… А он попался на ее чары и бросился ее целовать. Либо он обезумел, либо окончательно не владеет собой.

– Простите, я не совладал с собой, – махнув рукой в ее сторону, произнес Ник. – Вам стоит, пожалуй, одеться.

Опустив взгляд, Мередит охнула так, словно только сейчас обратила внимание на то, что почти обнажена. Тот час же она бросилась натягивать халат, в спешке затянув на довольно узкой талии пояс, чем еще больше подчеркнула крутизну своих пышных бедер. Ник зажмурился словно от боли. Мередит представляла собой плотский идеал женщины. Каким-то чудом она избежала пристального внимания со стороны мужчин, но в Лондоне будет по-другому. Леди Дэрринг, без сомнения, не станет стесняться выставлять ее тело напоказ. Острая боль пронзила его грудь, почти столь же острая, как и та, что гнездилась внизу его живота. Ник не был уверен, сможет ли он молчаливо наблюдать за этим…

– Вам дурно? – Рука Мередит, легкая как перышко, коснулась его плеча.

Стряхнув ее с себя, Ник отпрянул назад так, словно плоть графини жгла его огнем. Впрочем, так оно и было: несмотря на все ухищрения мужчины, ее прикосновение поджигало его кровь и огонь распространялся до низа живота.

– Я хотел бы, чтобы мы оба забыли о том, что сейчас произошло. Впрочем, позабыть не удастся, но можно притвориться, будто ничего этого не было.

– А-а-а… – В глубине ее темно-зеленых глаз мелькнула обида, однако тот час же исчезла, уступив место ледяной неприступности.

– Не фантазируйте на сей счет. Это была всего лишь похоть. Такое случается. Даже люди, ненавидящие друг друга, легко поддаются похотливым влечениям. – Ник говорил пошлости, стараясь убедить не столько ее, сколько самого себя.

– Какое облегчение! – холодность в ее взгляде отразилась и в словах. – А я еще дивилась тому, что могу целовать мужчину, столь мне омерзительного. Весьма признательна вам за сей урок. У меня не много опыта в подобного рода делах. Мне бы не хотелось показаться излишне неосведомленной, когда я буду иметь дело с будущим мужем. Поцеловать милого сердцу мужчину, должно быть, намного приятнее. С нетерпением ожидаю такой возможности, – дерзко приподняв подбородок, заявила Мередит. – Но не забудьте о том, что не я, а вы первый меня поцеловали. Прошу вас! В будущем держитесь от меня подальше. Я не собираюсь попусту тратить время в присутствии таких, как вы. Мне еще надо поймать в силки подходящего мужа.

Он кивнул, в чем-то даже одобряя ее позицию. У котенка на самом деле оказались острые коготки.

– Даю вам слово. Я не совершаю одной и той же ошибки дважды. – Мужчина уже направлялся к выходу, когда замер у двери. – Уверен, что больше не услышу о покраске волос и прочих глупостях…

– Это мои волосы, – резко ответила ему Мередит. – Я буду делать с ними все, что сочту нужным.

Ник постарался не замечать резкости ее слов.

– Лучше оставить все так, как есть.

Что ни говори, а Мередит сейчас представляла собой весьма пикантное зрелище. Руки она скрестила спереди так, что подпирала ими свой пышный бюст.

– Я с самого начала не хотела их красить. Но, будь это мой выбор, помешать мне вы все равно не смогли бы. – Ее выставленный вперед палец вновь мелькнул в воздухе.

– Вы будете делать то, что я вам велю, – не оглядываясь, бросил на прощание Ник, воображая себе, как краснеет от злости ее лицо. – До свадьбы вы будете во всем меня слушаться.

Граф вышел из комнаты прежде, чем Мередит успела ему сказать очередную дерзость. За его спиной что-то ударилось о дверь. Ник услышал приглушенный возглас и ушел, испытывая радость от осознания того, что последнее слово осталось за ним.

– Я похожа на черничный куст.

– Вы весьма мило смотритесь. Этот цвет идет к вашим волосам, – заверила Порцию графиня.

На девушке было платье, обшитое множеством рюшек и оборочек всевозможных оттенков синего и голубого цвета. Если уж начистоту, то в ее наряде и впрямь было нечто от куста черники. Леди Дэрринг, однако, придерживалась мнения, что платье создает мягкий образ морской волны.

– Жаль, что я не вдова, а то бабушка одела бы меня в такое же платье, как на вас, – молвила Порция, с откровенной завистью разглядывая строгие линии убора персикового цвета, в котором красовалась Мередит. – Бабуля считает, что так должны одеваться дебютантки. Что я ей ни говорила, переубедить все равно не смогла. – Порция с явным отвращением перебирала пальцами оборочки на своей тонкой талии.

– А вот и ваша бабушка. – Мередит чуть кивнула в сторону вдовствующей особы, которая приближалась к ним с неумолимостью наступающей армии.

– Неужели Бога нет? – тяжко вздохнув, произнесла Порция. – С ней снова Тедди. Уверена, она выбрала его в качестве вашего будущего мужа.

– По-моему, он молод для этого, – молвила Мередит, разглядывая почти мальчишечьи черты лица и нерешительный вид лорда Хейвернота.

После того как Леди Дэрринг шепотом, но весьма безапелляционно сообщила Мередит, что виконт вполне пригоден на роль мужа, – весь вечер сводила их вместе. Лорд Хейвернот воспринимал назойливое внимание со стороны герцогини с невероятной невозмутимостью, поэтому Мередит невольно начала восхищаться его железной выдержкой. Однако виконт на самом деле оказался довольно незрелым в своих суждениях джентльменом, с которым ей решительно не о чем было говорить. То, что он то и дело вспоминал маменьку, немного настораживало. Оставалось надеяться, что он не особо крепко привязан к материнской юбке.

– Ему двадцать шесть. А сколько вам?

– Двадцать пять.

– Значит, не стоит тревожиться. Он вполне подходит вам по возрасту, – округлив глаза, заявила Порция. – Если, конечно, вам не нужен муж, стоящий одной ногой в могиле. – Девушка задумчиво коснулась своей губки. – Ну, в этом есть и преимущества. Вскоре вы сможете освободиться от всего этого, но прежде следует убедиться, что у него глубокие карманы, иначе опять окажетесь на аукционе. – Неожиданно Порция порывисто кивнула головой, явно придя к какому-то решению. – Вы совершенно правы, Мередит, – заявила она так, словно ее собеседница и впрямь ей что-то советовала. – Я должна искать мужа среди джентльменов солидного возраста. В этом случае мне доведется не так уж долго сносить оковы брака.