— Ну что, ты успокоилась из-за конфет? — рассмеялась мама, стирая следы сгущенки с моего чумазого лица, и я кивала.

Я успокоилась. Что ты поделаешь с неизбежностью. Вот только обида на брата, конечно, осталась. Папа правильно сказал. Как ему не стыдно!!! Ему же двенадцать, а мне — шесть. Что я могу против него?

На следующий день к нам приехали гости, чтобы праздновать Новый год. Гости привезли с собой салаты, к которым я оставалась достаточно равнодушна, и подарки, которые манили меня своей неопределенностью. Красивой упаковки тогда тоже не было, да мы и не знали об ее существовании, но даже запакованный в толстую коричневую бумажку подарок в большой коробке будоражил воображение не меньше, чем разноцветная фольга с бантиками. Впрочем, меня больше всего волновало ожидание Деда Мороза. И даже не из-за желания узнать, что именно он принесет мне, а хотелось поймать его за хвост. До сей поры мне ни разу не удалось засечь момент, когда под нашей елкой появляется моя коробочка или пакет. В этот раз я была настроена наисерьезнейшим образом.

— Все равно все проспишь! — заявил братец довольным тоном. Его не наказали (в честь праздника), и ничего у него, конечно, не слиплось. Так что настроение у брата было — дай бог каждому.

— Отстань! — закричала я и отвернулась.

Весь вечер я просидела за праздничным столом, поставив своей целью поймать сукина сына во что бы то ни стало, и держала ухо востро, контролируя все входы и выходы. Папа испытывал затруднение, он мягко намекал, что пора бы мне пойти спать или хотя бы сходить принести что-нибудь с кухни. Что-нибудь… салат какой-нибудь, что ли…

— Я не уйду! — категорически отвечала я, учитывая опыт предыдущей ночи.

Дед Мороз в тот год получил достойного противника, мотивированного и разозленного.

— Ну, как знаешь, — вздохнул папа и переглянулся с мамой.

А дальше, и это все, что я помню, клянусь, я моргнула — а подарки уже лежали под елкой. И окно было открыто. Мой брат широко улыбался, а папа метал в него взгляды-молнии.

— Как? Что случилось? Где он! — кричала я и бегала так, словно искала любовника неверной жены. Конечно, и в шкаф заглянула, и в окно.

— Странно, как же ты его не увидела? — пожимал плечами папа.

— Танька, он уже улетел, — рассмеялся брат.

— Как? Когда? — возмущалась я.

Мне даже не было интересно, что там, в кульках и коробках, которые принес этот бородатый подлец. Что произошло? Как такое было возможно? Сколько всего я могу проспать в своей жизни!

— В следующем году попробуешь еще, — попыталась успокоить меня мама, но я подступила к брату:

— Ты его видел? Видел?

— Конечно! — с невыносимой искренностью кивнул он.

Тогда я все же разревелась и, сама не понимая, как, оказалась в кровати вместе с подарками и старыми игрушками.

Надо ли удивляться, что утром я встала первой. Вовка дрых, как нормальный «Сплюхин», родители тоже храпели, и гости были аккуратно разложены по всем углам. Все свободные диваны, кресла и раскладушки пошли в ход, и я ходила мимо спящих людей, как по минному полю, боясь разбудить кого-то. Торт был съеден, мамины сладкие печенья — тоже. Оставшиеся на утро салаты меня не интересовали, потому что для ребенка в шесть лет Новый год прошел, когда кончились торты и конфеты. Самый возмутительный Новый год в моей жизни.

Где-то через неделю к нам в гости приехала бабушка Вера из Малоярославца. Она приезжала вообще-то редко. В основном мама ездила к ним и иногда даже брала с собой меня.

Бабушка всегда привозила что-то вкусненькое, и на этот раз не обманула наших ожиданий. Среди всего прочего — разных там котлеток, завернутых в пакетики, домашнего творога из молока от какой-то знакомой коровки — бабушка привезла два огромных ароматных апельсина. Невероятная редкость, необычная роскошь, рыжее счастье размером чуть ли не с мою голову.

— Один апельсин — тебе, один — Володе, — сказала бабушка Вера, ласково улыбаясь.

Я взяла свой апельсин в руки, поднесла ближе и глубоко, шумно вдохнула. Апельсиновая корка была плотной, но если надавить ноготком, то появлялся желтый горьковатый сок.

— Можно его съесть? — спросила я, и мама тихо засмеялась.

Я убежала на кухню и принялась старательно отколупывать кожуру, которая, как мне казалось, приросла к апельсину. Непростое это дело — очистить огромный апельсин, когда тебе всего шесть, но я справилась. Апельсин был сочным, сладким, самым лучшим, какой только может быть апельсин зимой в стране, где апельсины никогда не растут. Настоящий праздник.

Уже доедая свой апельсин, я вдруг заметила, что второй апельсин — моего подлого братца — одиноко и без призора лежит на столе, в белом блюдечке с золотой каемочкой. Я огляделась и пораженно отметила про себя — никого. Когда они его принесли и положили сюда? Должно быть, я не заметила, пока чистила свой апельсин. Я прислушалась: в квартире было тихо, только из гостиной до меня доносились голоса мамы и бабушки Веры.

Брат мог прийти в любую минуту, но сейчас его тут не было. Перед моим мысленным взором промелькнуло все — и ночь перед Новым годом, и то чувство, когда я проснулась и поняла, что коробка конфет исчезла, и широкая улыбка Володи. И потом: он видел Деда Мороза, а я — нет!

План созрел в одну секунду. Прямо тут, посреди кухни, и в тот самый момент я поняла, что месть — это блюдо, которое подают холодным. И под столом — потому что там у меня больше шансов остаться незамеченной. Да, пусть я потеряла свои конфеты, пусть этот изворотливый бородатый хитрец Дед Мороз снова увернулся от меня и вылетел в трубу или, вернее, в форточку. Я все же получу реванш! Я схватила второй апельсин со стола — преступник, вышедший на кривую дорожку. Сердце стучало как сумасшедшее, но действовала я быстро и слаженно. Поднырнула под скатерть, забилась в дальний уголок под столом, ближе к батарее, и принялась кромсать кожуру второго апельсина. Каждую секунду мне казалось, что кто-то уже идет в кухню, что сейчас меня найдут и все отберут. Эта мысль только заставляла меня работать быстрее.

Когда братец нашел меня под столом на кухне, мои руки были залиты апельсиновым соком, кожура валялась на полу вокруг меня, а сама я запихивала в рот последнюю восхитительную дольку.

— Ма-ам! — закричал он, и в голосе его сквозило неподдельное потрясение. — Танька слопала мой апельсин!

— Что? Как? Таня! — мама вошла в кухню, только чтобы узреть ту же картину.

Стол, скатерть задрана моим братом, а там, под столом, перемазанная и залитая липким соком, совершенно счастливая, сижу я — в окружении оранжевых шкурок.

— А еще апельсин есть? — спросил брат, испепеляя меня взглядом. Я благоразумно из-под стола не вылезала.

— Жень, иди сюда! — крикнула мама моему папе. — Тут такой цирк, умрешь с вами просто.

— Что такое? — прибежал папа и склонился, чтобы разглядеть мою мордашку, смущенную и безмерно довольную в одно и то же время. — Танюшка, ты что же апельсин брата стырила?

— Баба Вера, а еще апельсин есть? — повторил вопрос брат, но бабушка только покачала головой.

— Ну, вылезай, разбойница! — попросил папа, а сквозь суровый тон проступала смешинка.

Смеялись все, кроме, конечно, братца. Остаться без апельсина по вине какой-то там малявки-сикильдявки — это было выше его понимания. Брат возмущался потом целый день. При этом были использованы слова «нечестно», «накажите ее», «какого лешего за ней не следили». Я молчала и широко улыбалась. Жизнь наладилась. Тот апельсин оказался самым вкусным из всех, что я когда-либо ела. Я его добыла в тяжелых боях за счастливое детство рядом со старшим братом. Потому что шесть лет разницы — это много, когда тебе самой всего шесть.

От той истории остался один маленький, но досадный побочный эффект, с которым я вынуждена жить. Дело в том, что каким-то неведомым образом все члены моей многочисленной семьи забыли историю про то, как брат съел мои конфеты. Как и миллионы других историй, где Володя отбирал у меня кекс, мороженое, половинку бутерброда, кусок арбуза… В общем, если ты растешь вместе с братом, который старше тебя на шесть лет, еду нужно беречь и употреблять максимально быстро.