"Омолаживаться они могут только девять раз за всю жизнь. Причем это первый раз они омолаживаются, прожив четверть отмерянное человеку, а потом процедуру нужно повторять намного чаще, если есть желание до смерти оставаться красивой и молодой".

"И сколько они живут, если омолаживаются крайне редко?"

"Правильный вопрос, - похвалил Кьяртан. - Недаром большинство знают только старых и уродливых ведьм. Ведь использование силы не только старит, но и уродует их. Эти женщины не обладают врожденной силой, поэтому и появляются уродства. Либо горб, либо бородавки, либо у них растет нос".

"Либо открываются на теле язвы и раны без крови", - прошептал Брайан.

"Такое лично не видел, но возможно и такое, - согласился Кьяртан. - Молодость выбирают только ведьмы, специализирующиеся на приворотах. Обычно они селятся в деревнях, влюбляют в себя с помощью сил и снадобий одного мужчину за другим. Выпивают его жизненную силу, восполняя этим крохи своей, отводят жителям деревни от себя глаза. Когда же количество омоложений у них подходит к концу, они до последнего экономят силу, тратят ее лишь на привороты. Про жителей и свою безопасность забывают, и очень часто заканчивают свои дни на дне реки или озера с привязанным к шее камнем".

"Зачем их так жестоко убивают?"

"Если ведьма не истратила все омоложения, она может сорваться с виселицы, вылезти из-под земли, сойти с костра, когда прогорят путы, связывающие ее, кликнуть ступу и улететь, чтобы пройти омоложение. И все начнется заново, да к этому добавится ее месть деревенским. А камень на шее - это их жестокая месть. Вода даст ей силы омолодиться, но камень не позволит выплыть. И она будет бороться за жизнь, отдавая каплю за каплей драгоценную силу, тратя ее на глоток воздуха. А потом придет долгожданная смерть".

"Справедливо, наверное", - задумчиво протянул Брайан.

"Несомненно, - подтвердил Кьяртан. - Ведьмы не менее жестоки к людям при своей жизни. Особенно те, кто выбирает старость и уродство осознанно. Уже из-за самого факта такого выбора они ненавидят всех вокруг. Особенно молодых и красивых. Поэтому живут уединенно в лесу, а покидают дом лишь для шабашей, где творят... Даже описывать не желаю, что они там вытворяют. Одно скажу - шабаш, в котором я принимал участие, легкая забава молодых ведьмочек. Уродливые ведьмы омолаживаются, только когда смерть стучит в их двери. Они терпят и боль от старости, и дряхлость тела, ведь в их руках средоточие великой силы. Поверь, сила их действительно велика. С годами она лишь множится, а проживают они, считай, девять жизней".

"А ты? - Вдруг задал Брайан вопрос, мучивший его весь этот рассказ. - Сколько жизней прожил ты и за счет чего омолаживался?"

Кьяртан замолчал и отвернулся. Брайан смотрел на него пристально, слегка нахмурив брови. Вдруг лоб его разгладился, а серые глаза вновь расширились, обозначая и удивление и ужас одновременно.

- Нет, не отвечай! - Воскликнул он.

Кьртан резко обернулся, и гнев полыхнул даже свозь завесу слепоты из его глаз.

"Это не благодаря тьме! Я никогда не имел дел с тьмой! Я не Крейда, я лишь влюбленный в нее дурак. И тьма не помогает омолаживаться. Иначе бы Крейда по сей день была прекрасна. Она наоборот забирает жизнь за свою помощь. Ведь она не сродни человеческой магии. Поэтому с Крейдой происходит то же, что с ведьмами".

"Как же остальные друиды слушают ее?" - Ужаснулся Брайан.

"Большинство из них не прожило даже двух жизней. Им трудно судить о возрасте Крейды и об ее возможностях. А я не желал тебе раскрывать свои тайны только потому, что ты напомнил мне, как легко ко мне может подобраться старость, если я не верну себе расположение совета друидов. Лишь став верховным, ты узнаешь, как жить если не вечно, то неизмеримо долго. Но даже тогда, чтобы продлить свои годы, тебе понадобиться помощь твоих братьев. Ладно, мы отвлеклись от обучения, а солнце уже село. Как раз время, идеальное для обучения стихии огня".

Брайан собрался и приготовился внимать учителю. Тот еле заметно хмыкнул и попросил Брайана вспомнить свои ощущения во время сна наяву, сравнить их с действиями, которые он производит при контакте с животными, и попытаться вызвать из собственного тела один из сгустков огня. Сказал, что Брайан должен это сделать сам, поскольку это тоже небольшое испытание на пригодность ученика к обучающему процессу и на его готовность владеть и руководить стихией.

Брайан послушно отрешился от окружающего его мира, прикрыл глаза и растекся по себе, как ранее по лесу. В нем действительно горели огни. Сотнями, тысячами, они были везде, покрывали все его тело. Это было настолько прекрасно и ослепительно, что он приглушенно ахнул. При этом огоньки были разные по размеру, по насыщенности цвета и даже по форме. Шары и капельки, палочки и спирали, большие сгустки света и крохотные сверкающие беззащитные песчинки. Брайан потянулся было к большому сгустку, но с детства был умным парнем, и сразу одёрнул себя. Потянулся за небольшой песчинкой, потянул ее за собой. Ласковыми уговорами. Та послушно поплыла к нему и застыла перед глазами. И что теперь? - возникла рассеянная мысль. Как ее вызвать из этого состояния? Он раскрыл осторожно глаза и ничего не увидел. Не удивился, вновь закрыл их. Искорка так и висела перед ним, радостно поблескивая гранями. Он дунул на нее, та послушно поплыла вдаль, но это было не то, что хотел от него учитель. Брайан был в этом уверен. Вслух он принялся шептать, что же делает не так, и искорка вдруг самовольно залетела к нему в рот. Парень чуть не подавился и выплюнул ее наружу. От яркого всполоха огня он раскрыл глаза и обалдел. У входа в пещеру выгорела вся трава, а ее стены опалились.

"Да уж, хорошо, что я чего-то такого спонтанного ждал и ушел в укрытие, - прокомментировал Кьяртан. - Правда, такого взаимодействия со стихией ни разу не видел. Чтобы частицами плевались! Может попробовать, когда вновь обрету рот?"

"Как бы нам тут не похоронить себя, - по-мальчишески хмыкнул Кьяртан. - Способ забавный, но не эффективный. Не будешь же ты тренироваться в плевках, а так они могут попасть куда угодно. Главное ты понял, как найти и вызвать в себе огонь. Теперь попробуй взять свою искорку пальцами или зацепиться за нее глазами, чтобы суметь резко направить в нужную тебе сторону. Я предпочитаю... предпочитал глаза, так надежнее. Даже если ты остался без рук, все равно колдовство остается тебе подвластным".

Брайан криво улыбнулся от перспективы стать инвалидом и послушно вновь ушел в себя. Тут же подхватил первую попавшуюся искорку взглядом, ласково увещевая, вывел ее наружу, приоткрыл глаза. Та все еще висела перед ним, но парень был уверен, что больше ее никто не видит. И тогда он подтолкнул ее к выходу, направив на уже опаленный участок земли и травы. Та медленно взмыла и послушно упала туда, куда он ее послал, оставив после себя небольшую ворону.

"Принцип ты уловил верно, но скорость ужасная. Пока твой заряд силы долетит до противника, он тебя закрутит в смерч, упрячет в земле, сожжет и просто подойдет и, пока ты занят, вырвет голыми руками из твоей груди сердце".

Брайан смущенно опустил глаза.

"Давай все то же самое, но быстрее".

Вновь юноша вернулся в себя, прикрыв глаза, ухватил искорку, повесил перед глазами и резко толкнул к выходу. Та, просвистев, упала в прежнюю воронку, увеличив ее диаметр в разы.

"Уже хорошо. Теперь не закрывая глаз. С закрытыми глазами не навоюешься. Это же часть тебя, просто выведи ее наружу".

Брайан попытался, но больше не видел огоньков. Затем снова, и вновь пустота перед глазами. Кьяртан зарычал у него в голове.

"Ненавижу быть учителем. Терпения на вас, бездарей, не напасешься. Ты знаешь, что в тебе есть вода?"

Брайан отрицательно покачал головой.

"А между тем, ты можешь плюнуть, и плюнуть водой. Так?"